Страница 21 из 25
– Здорово, Мирон. Пришел? И ты, Григорий. Не ждал я… – начал Цыбин.
– Ты тоже.
– Мне по должности нужно присутствовать. Хоть я и на пенсии. Продолжаю работать на общественных началах. А ты старых товарищей вниманием не балуешь. Дорожку в Совет забыл. У нас серьезные дела назревают.
– Перезрели уже ваши дела, Цыбин. Скоро никаких дел не будет… Помещение Совета вам оставят, хотя отопление и свет отключат – заседайте. Бюджет делите. Невеликие деньги.
– Неужели ты поверил сплетням? Неправда это, Мирон!
– Нет дыма без огня… Кха-кха…
– Будь здоров, Гриша… Да неважно все. Вернее, не это важно.
–Как не важно? Как не это? Мы же с тобой всю жизнь бок о бок. Я не про Григория говорю. Ты мастером в травилке, а я.... И я в профсоюзе права трудящихся защищал…Трудились десятки лет. В партии были. Ты и в бюро горкома входил.
– Нашел, что вспоминать. Поздно. Открестились мы от коммунизма как от чумы. И жизнь наладилась!.. Все верно Щапов говорил…
– Мало ли что он говорил. И теперь говорит. Сделать ничего не сможет. Надо с нынешним начальством договариваться… Ладно, мне пора.
– Доклад повторить перед началом? Блеснуть хочешь? Ох, Цыбин, Цыбин…
Ну, для читателей взгляды наших пенсионеров как бы разъяснились. Политические ярлыки приклеены. На первый раз. Мирон Пятнашков – непримиримый оппозиционер (он за Зюганова голосовал на выборах), а Цыбин склонен к компромиссу (состоял в Единой России). Третий из кашкукских стариков Григорий Жадобин сохранял нейтралитет. Он сейчас просто старик и просто рыбак. Но все не просто. И Пятнашков, несмотря на свой голос за президента коммуниста, был умным человеком – достаточно умным, чтобы вот так не засесть в старом танке в непримиримости. Да и к кому? к каким врагам? Россия, слава Богу, не воюет. Вообще, что угодно, абы не было войны (автор не иронизирует).
Между тем, беседа развивалась. Стали прислушиваться и подавать голоса с соседних рядов. И слова Пятнашкова были созвучны мнению лидера другой – противной Варваре – стороны. Владимира Игнатьевича Щапова – он физически не присутствовал в зале, но к его авторитету обращались постоянно.
– Газетки почитываешь, Мирон Кондратич? Тебе хорошо. Ты на пенсии.
– И вам не лишне будет. Для тех, кто в танке. Чтобы, значит, оценить ситуацию не только изнутри. Кругозор расширить. Газета серьезные материалы перепечатывает. Для умных людей.
– Что же там? Поделись. Как это нам поможет?
– Не там, а вообще в мире. Сейчас складывается сложная экономическая обстановка. Падение индексов мировых фондовых рынков началось год назад. Мы в стране не ощущали этого сильно.
– Как не ощущали? Очень даже ощутили. Вот сейчас!
– Сейчас мы уже поставлены перед фактом. Печальным… Но нельзя сказать, что гром грянул с ясного неба. И ворпани у нас появились из-под земли… Мда, неправильная аллегория… Признаки кризиса были давно, а теперь понятно, что его не миновать. Россия не удержится в сторонке.
– Ты же идеологом никогда не был, Мирон. В травилке работал. Ну, выдвигали тебя в бюро горкома – так по разнарядке, там должны пролетарии числиться… А теперь что? словно политинформацию ведешь. Про язвы и пороки капитализма. А почему мы? Нас-то за что?
– Потому что нас захватили. Или вернее, мы сами от своего социалистического наследства отказались. Теперь огребем сполна. За себя и за того парня.
– За какого парня?
– За того самого. Главного над всеми… Вот здесь написано. Американской экономике предстоит самая серьезная за последние четверть века рецессия. Как во времена Великой Депрессии. Скоро наступит. Ждите.
– Чего же серьезней? Эй, у нас завод закроется, и больше ничего в Утылве нет. По ком Депрессия ударит? И когда предстоит? Урожай успеем вырастить? Свинок выкормить и поколоть. К зиме подготовиться.
– Точный срок назвать сложно. В газете экономист пишет, что сначала в Америке что-то рухнет – банк какой-нибудь. И все посыплется как в домино.
– Не везет. Не успели в цивилизованную сторону свернуть – и бах!.. Не в первый раз. Десять лет назад тоже кризис произошел. Оклемались и опять… Это что, теперь регулярно будет? Планово? Так мы же плановую экономику похе…
– То-то и оно! Сами, сами… Читай и наслаждайся. Газета Родные просторы. Статья про нашу область. Э-э… Вот. Тревожные тенденции наблюдаются в Кортубинской области. В разных сферах – банковской, строительной, на рынке труда. Уровень безработицы стабилен, но успокаиваться нельзя. Имеет место замедление темпов роста объемов промышленного производства. Традиционно в фокусе нашего внимания предприятия черной и цветной металлургии и прежде всего Кортубинский металлургический комбинат… На нашу продукцию на мировом рынке снижаются цены… Необходимо реагировать. Расходы резать как носы… Возможные пути какие… Даже экзотические. В холдинге рассматривают сокращение управленческого персонала – это затронет не только центральный аппарат, но и администрации производственных единиц. А ТыМЗ кто? Ноль без палочки, то есть без единицы. Нас совсем сократят… Что, собственно, и делается… Губернатор отметил трудности, которые испытывает самый главный налогоплательщик области – АО Наше Железо. В связи с чем обостряется вопрос налоговых платежей. Бюджетников-то масса.
– О как! Этому народу – тунеядцам и пьяницам – надо еще пенсии платить!
– Ах, обострилось у них! Наверное, не зря на президентских выборах кое-где в области победил Зюганов. Твой кандидат, Мирон Кондратич! И по общим результатам он второй… Но для власти наукой не послужит…
– Административный ресурс, че ты хочешь… А! вот материал по кортубинской глубинке. И нас упомянули. Автор А. Порываев пишет – он много в газете пишет… Надежд на возрождение градообразующего предприятия Утылвы – Тылвинского механического завода (ТыМЗ) нет. Все идет к тому, что производство будет остановлено. Шансы от противного очень малы. Работники открыто возмущаются предстоящими сокращениями в связи с ликвидацией предприятия.
– Стерпим, люди? Они завод гробят – нарочно! пилят и гробят. И уверены, что мы проглотить должны. Совещание созвали! чтобы попрощаться. Баб отдельских, менеджеров, секретуток… Послушное воинство – подальше пошлют, и туда же пойдут…
– Не то и не так ты языком, паря… В конце концов, на митингах и на собраниях лишь глотки рвут, а серьезные вопросы решают в тишине и холодке. Потому я Игнатичу верю. Поддерживаю.
– Это кто ж в холодке-то, Мирон? Чего тогда директоршу из-за мальчишки поджигает? У нее сейчас в голове и пониже – любовь! Женщина молодая… И я люблю! Семью – жену, детей. Тещу люблю и уважаю. Сдает она.
– Тетя Шура? Она же шустро бегает и на огороде буровит. Одна после смерти Владимира Семеныча…
– Бегает. Если про помощь заикнешься – обижается. А как узнала, что завод закрывают, так обмирать начала…
– Зайду скоро к вам. Тетю Шуру повидаю… Женщины – самый испуганный контингент. Ими легко управлять. Баба станет бегать по кругу бесконечно. Ради одной надежды. Вот и терпят наши бабы ради детей. Правильно, Наталья Матвеевна?
– Вам, мужикам, проще водкой залиться. А тут голова уже пухнет. Юлик в следующем году из школы выпускается. Его же дальше учить надо!
– Зачем учить? К Сыродю в батраки пойдет. Как хуторские в прошлом веке коровам хвосты крутили.
– Нашел повод съязвить, Ромка? Неудачный!.. В Кортубин поедет к моим родственникам. К Порываевым. От греха подальше…
– Надо отослать. Милый Юлик с Петькой и братовьями Анютиными эвон как выступают. С плакатами. А че? еще один незаконный митинг или даже похлестче… Чует мое сердце…
– Ты с сердцем того… чуток поспокойней. Лариска Имбрякина – уж на что молодая и здоровая, а прихватило… Из-за сыночка…
– Хреново, братцы… Так хреново, что я сам на митинг выйду!
– Харе вопить! – оборвал Пятнашков. – Здесь все знают, как плохо. Невмоготу. Что страдают, что не заслуживают, что не должно быть. Вот в Союзе было… Однако же есть! а Союза нет… Сколько можно заливаться слезами? Глупо.