Евангельская ночь

«Ну я и театральный балбес!» – радостно подумал про себя Михаил.

И, недовпитав положенную порцию Лаврской благодати, торопливо ушел, смущенный и счастливый одновременно.

…Этот день, в отличие от всех предыдущих за последние две недели, выдался каким-то спокойным и безмятежным. Михаил даже смог выкроить три часа желанного одиночества, которые с неподдельной радостью посвятил сочинительству. Ему удалось полностью дописать 29-й сонет и, таким образом, закончить пятую главу Евангелия от Матфея.

По дороге домой он принял удачное, как потом оказалось, решение – спокойно и без чрезмерных усилий дожить оставшиеся две недели до своего дня рождения. Он очень надеялся, что получит именно к своему празднику обещанный подарок. Другими словами, следовало отпустить ситуацию и перестать считать зарифмованные строчки и затраченные на это часы, судорожно определяя собственную производительность. Никакого КПД не существует. Он понимал, что слишком структурно и сухо относится к написанию сонетов, и что это не интегральное исчисление, но все равно каждый день что-то высчитывал и сравнивал. Нужно пересмотреть и изменить подход, и хоть он еще продолжал сомневаться в существовании вдохновения, все же решил слегка расслабиться и подождать, когда муза на крылатом Пегасе посетит его (чем же можно приманить эту лошадку?).

Конечно же, он будет при малейшей возможности продолжать свою работу. Конечно же, он будет изыскивать всевозможные способы, чтобы создавать эти малейшие возможности. Но больше не станет, изнемогая от недосыпа, просиживать ночи за столом, не столько сочиняя, сколько зевая, чтобы охладить через рот свой запредельно разгоряченный мозг. Михаил еще раз напомнил себе, что сам дневной гость советовал ему отдохнуть от сонетов несколько дней.

Сегодня, как и планировал, он вернулся домой пораньше. Букет белых тюльпанов и бутылка испанского брюта должны были помочь ему с ответом на ехидный вопрос Елизаветы: «И где же наше творчество?» Но, как это не странно, никаких вопросов не последовало. А почему, он так и не понял, хотя и подготовился наплести что-то правдоподобное.

И вот в таком спокойном и потому – приятном состоянии он прожил две следующие недели – в искусственной гармонии (ожидание, конечно, никуда не делось, а просто было временно объявлено вне закона). И даже написал шесть сонетов, и полностью закончил шестую главу. А в ней была Нагорная проповедь и молитва «Отче Наш»! Ему казалось, ничего сложнее, с точки зрения интеллектуальных усилий, он в своей жизни не делал. Впервые с начала работы Михаил решил переделать все шесть сонетов. Перечитав несколько раз написанное, он почувствовал, что утрачена евангельская суть. Исчезла его собственная оценка происходящих событий, остался лишь сухой и бесстрастный пересказ, без библейского духа и витиеватой мудрости. Репортерский стиль, лишенный образности, неожиданных сравнений и ярких эпитетов. А красивейший евангельский фрагмент с «Отче Наш» в переложении Михаила превратился в вялую и скучную скороговорку.

«Переделать, все нужно переделать!» – однозначно утвердил он для самого себя.

Но не расстроился, а даже наоборот, убедил себя в исключительной важности собственного решения.

Несмотря на компромиссную договоренность с самим собой, Михаил очень надеялся, что именно в ночь с 4-го на 5 ноября (традиционно с четверга на пятницу) произойдет заветное событие. Он не просто ждал его, он жаждал в жгучем нетерпении. Ему до острого зуда в руках хотелось получить заветный подарок. Сколько раз он пытался представить себе, как будет выглядеть устройство или прибор. Ведь гость так и сказал при последней встрече: «Уже заканчиваются полевые испытания». Какой-нибудь маленький компьютер, планшет или смартфон? Или что-то наподобие шлема видеореальности? Или что-нибудь в виде трубы для МРТ-исследований? Но где он поставит эту махину? Каких только устройств он ни нафантазировал! И что-то похожее на телефонную будку, и специальные очки, и огромные напольные часы, домашний кинотеатр и даже крохотный адронный коллайдер. Все эти рассуждения только раззадоривали его пыл, и ожидание становилось все более лихорадочным и нестерпимым.

Он очень боялся, что не сможет заснуть в эту ноябрьскую ночь, такую тихую и уже прохладную, но уснул практически мгновенно.

И вот, наконец, ему приснился желанный сон! Михаил спал крепко и безмятежно. Ночной гость в этот раз снова был в длинном плаще. Его красивое симметричное лицо излучало дружелюбие. Ничего в его облике не изменилось, тот же четкий пробор и аккуратная борода.

Как и при первом ночном свидании, Михаил запомнил свой сон с абсолютной точностью.

– Доброй ночи! – поздоровался ночной гость. – Поздравляю тебя с наступающим днем рождения! Думаю, что следующий твой год будет особенным.

– Спасибо за все, что вы делаете для меня! – ответил смущенный Михаил.

– Это – твой подарок. – Двойник Дюрера показал ему небольшую коробочку, по форме напоминающую то ли школьный пенал, то ли футляр для очков. – Как я и предполагал в прошлый раз, у нас все получилось.

Ночной гость бережно положил таинственный подарок на стол и продолжил:

– Открой, будь добр, завтра утром. Внутри – браслет, с помощью которого ты сможешь ставить время на паузу, и руководство по использованию этой замечательной вещи.

– Спасибо большое! – повторил Михаил. Как же ему хотелось сделать это прямо сейчас, во сне!

Как и всегда, ночной гость очень торопился. Он пробыл с Михаилом буквально пару минут. Одобрил его попытки переделать сонеты с Нагорной проповедью и «Отче Наш», признав, что первоначальный вариант действительно получился очень скучным. Порадовался, что Михаил успешно разобрался с загадкой Екклесиаст (Михаил разрумянился от удовольствия, но не проснулся), еще раз поздравил с днем рождения. Как и при первой встрече, пообещал надолго не оставлять его и продолжать подбадривать различными знаками.

Михаил решил спросить, когда намечена их следующая встреча. Но что гость буднично ответил, что в конце августа следующего года, то есть всего лишь через девять месяцев. Если, конечно, не произойдет ничего экстраординарного. К этому времени и нужно будет закончить переложение Евангелия.

Михаил не стал ничего уточнять, а просто кивнул в знак согласия. Хоть и засомневался, что успеет все завершить к следующему свиданию. Он даже во сне сумел высчитать, что ему придётся писать в среднем по 18 сонетов в месяц. В завершение их третьего свидания человек, похожий на Дюрера, радостно сообщил, что, по его мнению, браслет будет содействовать наступлению периода благоденствия, радостной и полноценной жизни. И что следующие девять месяцев могут стать исключительно продуктивной творческой порой. И единственное, что для этого нужно – это самодисциплина и неукоснительное следование расписанию. (Михаил, подумал, что это как-то слегка похоже на странный гибрид службы в армии и болдинской осени.)

Последняя рекомендация откровенно смутила Михаила: он не понял, о чем идет речь. Двойник Дюрера словно прочитал его мысли и спокойно объяснил:

– До получения браслета отсутствие времени было затрудняющим, а порой – и мучительным обстоятельством для твоей творческой работы. Теперь, когда у тебя времени будет столько, сколько ты сможешь освоить, – он помолчал, видимо, подыскивая правильные слова: – воспринять, осилить… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Останется одна проблема – твое желание этим воспользоваться. Есть некоторые опасения, что наличие временного ресурса может сыграть расслабляющую роль, так как уже не нужно будет упираться изо всех сил.

– Но ведь я столько мечтал об этом! – Михаил даже расстроился: неужели ночной гость усомнился в его страстном желании продолжать восхитительную работу, но уже с браслетом?

– Да, мы знаем о твоём стремлении, пожалуйста, не волнуйся. Все должно быть как нельзя лучше, и мы верим в это. Таланта и способностей у тебя хватает, необходимо добавить усидчивости и самодисциплины. Вот и всё! – Ночной гость вновь по-дружески улыбнулся Михаилу.