Русалочья заводь

Надюха стояла, подбоченившись, и грозно следила суровым взглядом, как смотрит генерал, за бегством вражеской армии. Глаза ее победно сверкали. Я только усмехнулась.

– Надюха, ты всех свидетелей Петру Аникеевичу разогнала. Теперь сама отдуваться будешь.

Подруга выдохнула и, повернувшись ко мне, вполне буднично проворчала.

– Толку то, от таких свидетелей. Одни сплетни. – Потом, чуть виновато глянула на Петра. – Петь, они все равно ничего путного бы тебе не сказали. А мы с Варькой расскажем, что по-правде видели, и безо всяких там ненужных фантазий.

Волошин недоверчиво глянул на нас, и тяжело вздохнул

– Ну, что ж… Пошли что ли в кабинет. Там все и расскажите.

Мы гуськом потрусили за Петром, и вскоре очутились в его «кабинете». Это он его так назвал, не я. Маленькая комнатка, по размерам, больше похожая на кладовку для хранения швабр и ведер для мытья полов. Старый письменный стол, на котором лежал кусок стекла. Настольный календарь за прошлый год, карандашница. Три старых венских стула, один табурет и старенький книжный шкаф, заклеенные старыми газетами стекла которого, навевали грустные мысли о тщете всего сущего. Маленькая колченогая тумбочка рядом со столом хранила на себе следы прошедших нелегких лет, а царапины и порезы на ней, возможно, сохранились еще со времен гражданской войны. На ней стоял старенький электрический чайник и две фарфоровых кружки с цветочками по бокам, скорее всего из тех же времен. Но, к моему удивлению, небольшое окошко, выходящее на палисадник, было чисто вымыто и на нем висели кипенно-белые шторки с искусной вышивкой по краю. У меня зародилось сомнение, что Петька сам мыл это окошко. Но, вслух я высказывать его не стала.

Волошин занял свое место за столом, и с тяжким вздохом снял фуражку, положив ее на стол. Мы с Надеждой расселись на стулья. Они под нами встревоженно скрипнули. Я опасливо покосилась на Надьку. Но, судя по всему, на этих стульях она сиживала не раз. Потому как, никакой особой тревоги или опасения на ее лице не отразилось. Петька смущенно обвел свое хозяйство взглядом и робко спросил:

– Может чайку?

Мы с подругой, не сговариваясь, молча кивнули. Петро стал хлопотать над чайником, и, не теряя времени, задал нам вопрос.

– Ну, девки, рассказывайте, чего углядели на пожаре?

Мы с Надькой переглянулись. Я ей кивнула.

– Давай, ты первая. Ты раньше меня прибежала.

Надюха сделала серьезное лицо, прокашлялась для порядка и начала, вполне незатейливо.

– Ну, значит, так. Не спалось мне. Вышла на крылечко, воздухом подышать. Чую, гарью пахнет. Смотрю, от Генкиной избы дым валит, ну и зарево видно уже было. Я перво-наперво, в магазин метнулась. У меня там телефон есть. В леспромхоз дежурному позвонила, а уж потом и побежала. Когда прибежала, значит, дом то уже горел во всю. Но, странно было то, что горел он сразу со всех сторон. Будто, кто поджог его. Про газ или там, проводку, мне даже не говорите! Видала я, как от замкнувшей проводки загорается. А газ, он бы взорвался тогда. А никаких взрывов не было. Тут собаки завыли и люди стали подбегать. Кто с ведрами, кто с ломами и лопатами. Потушить старались. Только, все напрасно. – Тут, она взглянула со значением на участкового. – Если Петр Аникеевич мне позволит предположение высказать, то я скажу, что его, то есть, дом, не иначе, как бензином облили. Уж больно он резво загорелся. А, ведь, бревна то, старые, толстые. А горели, как хворост. – Она выждала несколько секунд, ожидая, что мы что-то скажем. Но, мы смотрели на нее и молчали, не прерывая рассказа. И она, воодушевившись, продолжила. – Ну, а тут уж народ сбежался. Варька, ты прибежала тоже. Потом приехала пожарка. А остальное ты, Петечка, уже и сам знаешь.

Петька озадачено тер лоб, а мы во все глаза смотрели на него. Может, чего скажет нам нового. Тут закипел включенный чайник, и он принялся разливать кипяток по кружкам, предварительно сыпанув в них сухой заварки.

– Варвара, а ты чего видела? – Обратился он ко мне.

Я пожала плечами.

– Да, все тоже самое. Я, когда примчалась, полыхало уже одним большим костром.

– Ну, может вы кого такого заметили, кто убегал или еще как необычно себя вел? – Чувствовалось, что нашей информации ему явно недостаточно.

Надежда посмотрела на меня, а я на нее. По ее глазам я поняла, что ей явно хотелось что-нибудь эдакое от себя присочинить. Но, под моим суровым взглядом, она тяжело вздохнула и ответила за нас обеих.

– Да, ничего такого мы не видели.

А я подумала о старухе. Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, и участковый мгновенно вцепился в меня.

– Что, Варвара? Ты что-то видела?

Я, досадуя, что не сумела скрыть своих эмоций, медленно начала говорить:

– Нет. Не думаю, что это имеет значение. Бабку я видела. Вся в черном, стояла, раскачиваясь, и что-то бормотала. Все кругом бегали, суетились. А она стояла, как вкопанная. Я думала, может ей плохо, помочь хотела. А она что-то пробурчала мне, да и пошла прочь. – О том, что я почувствовала и о словах старухи говорить, почему-то, совсем не хотелось.

Надежда махнула рукой.

– Так это, должно быть, сумасшедшая была, ну бабка Феша, мать сгоревшей Таньки. – Пояснила она. Потом, посмотрела на меня со значением. – Так ты что, думаешь, это она подожгла, ну, дом то?

Я испуганно замотала головой.

– Нет. Не думаю. Да ты сама сказала, что загорелся одновременно со всех сторон. Значит, поджигателей было, как минимум, двое. И потом, что ж она, дочь свою убить решила, что ли? – Я немного помедлила. – Мне показалось, что не такая уж она и сумасшедшая. Может, чуток не в себе. А так, вполне нормальная.

Все дружно и разочарованно выдохнули. Петька поскреб затылок, и вздохнул.

– Да, девки, дела… Правильно ты, Надежда, углядела. Вон, у меня отчет пожарных. Дом подожгли, облив бензином. Но, мало того, еще и дверь приперли. Это, получается, убийство у нас. Труп отвезли в район, там вскрытие делать будут. Тогда, может еще что и выяснится. В общем, хлопот добавится. – Он, вдруг, будто опомнившись, посмотрел на нас с тревогой. – Только вы того, не болтайте в деревне. А то, и так слухов уж сколько. Вся деревня гудом гудит.

Надежда с готовностью закивала головой. А я, в задумчивости разглядывая чаинки в своей кружке, спросила.

– Петь, а ты мне про Генку расскажи.

Подруга в недоумении уставилась на меня, а участковый ухмыльнулся.

– Ты Варвара, никак самостоятельное следствие затеяла? – Глаза его слегка прищурились, и он стал походить на огромного рыжего и хитрого кота.

Я замахала на него руками.

– Да, Бог с тобой! Какое расследование?! Я вон, с понедельника на работу выхожу в леспромхоз. Мне не до расследований будет. Да, и не мое это дело, убийства расследовать. Так, просто спрашиваю. Личность какая-то непонятная этот Геннадий. Так ты знаешь про него чего?

Петька еще побуравил меня проницательным взглядом. Но, вид я имела самый что ни на есть, невинный. И он заговорил. Чувствовалось, что он и сам думал об этом Геннадии. Потому что, стал говорить, как по писанному. Значит, проявил интерес раньше.

Глава 8

– Эта история интересная. – Задумчиво проговорил Петр.

А мы с Надеждой навострили уши, приготовились слушать.

– Лет эдак двадцать, а может чуть и побольше, появился в нашей деревне мужик с двумя сыновьями. Кто, откуда – неизвестно. Говорил, что откуда-то с востока. Документы у него были в порядке. Плотником он был отменный. Но, устроился он на мебельной фабрике сторожем. А плотничал на дому. Генке тогда лет двадцать было, а брат его Славка помладше года на четыре. Отца звали Анатолий Чужих. Мать у них была из карагасов, и к тому времени умерла уже. Причину не знаю, не спрашивайте. Фамилия ему соответствовала. Нелюдимый был. Мне старый участковый рассказывал, странным он был. Иногда пропадал в тайге по несколько дней, говорил, на охоту ходил. А возвращался без добычи. Семен Иванович, участковый тогдашний, даже подозревал, не золото ли он моет втихаря. Здесь же старых приисков, которые стихийные, еще до революции, много вниз по реке было. Но, сколько он его выслеживал, так и не сумел выследить. Сыновья ему под стать были. Генка то в армии не служил. Говорил, плоскостопие у него. Он сразу на сплав ушел работать. А младший Славка, после восьмого класса уехал в город, в техникум какой-то поступил. Домой вернулся только лет пять назад. Где он все это время болтался, никто не знает. Сам говорил, что электриком на Севере работал. Сюда, как вернулся, пошел по стопам старшего брата на лесосплав. А отец их, года три тому, в тайге сгинул. Так его и не нашли. И стал я замечать, что Генка тоже в тайгу повадился, как и его отец до этого. У него же между сплавами дня три-четыре выходных бывало. Так он, сразу в тайгу. На охоту, говорит, хожу. А с добычей я его ни разу не видел. Но, предъявить мне ему нечего. Каждый волен своим свободным временем распоряжаться, как хочет.