Страница 15 из 17
Когда я взялся за дверную ручку и хотел было уже открыть дверь, меня окликнули:
– Данила, можно поговорить?
Я обернулся. Передо мной стоял молодой парень, невысокий, с коротким светлым «ёжиком» на голове, худой, про таких говорят, «соплёй можно перешибить». Миша, вроде, из Трутино. Поэтому я в имени не уверен, всё-таки к моменту их появления я уже был занят по самое не хочу, общаться особенно времени не было.
– Михаил?
– Да. Я поговорить хотел… – сказал тихо он, опустив глаза вниз, но потом, будто дав себе внутреннюю пощёчину, вскинул голову и посмотрел прямо мне в глаза. – Я хочу. Хочу участвовать.
Не ожидал я такой быстрой реакции.
– Зайдём ко мне. Не против? – я открыл дверь и зашёл внутрь. – Проходи, располагайся, где удобно.
На самом деле, у меня было всего два стула, один мой, за столом, второй – напротив, для посетителей, так сказать. Ну и кровать. Парень уселся на стул, слегка согнулся, положил руки на колени и сцепил их в замок. Я пошёл на своё место.
– Итак, ты хочешь участвовать. Ты хочешь пройти инициацию. Правильно? – начал я.
– Правильно.
– Ты услышал о возможных последствиях?
– Да.
– Расскажи.
– Так все слышали, всё понятно было…
– Я хочу убедиться, что ты правильно понял мои слова. В любом случае, тебе придётся проходить через Николая, и он об этом спросит. Так какие могут быть последствия?
– Я могу стать таким же, как Олег, или как Николай. – Миша запнулся и замолчал.
– Это из хорошего. Дальше.
– Я могу стать как Олег, но только не оборотнем. Монстром буду. Могу стать другим монстром. Могу умереть.
– В целом, верно. Только ещё бы я уточнил, что ты можешь стать монстром, который захочет отведать человечинки. И тогда нам придётся тебя убить.
– Я же сказал, что могу умереть. Какая разница как, самому или помогут?
– Ну да, разница только в процессе… – я постучал пальцами по крышке стола. – Почему?
Он понял вопрос правильно, пожал плечами и ответил:
– А тебе не всё равно? Тебе же добровольцы нужны.
– Мне нужны добровольцы, которые не слетят с катушек, когда осознают, что с ними произошло. Поэтому если это из-за неразделённой любви, отчаяния, осознания суетности бытия… в общем, если посыл негативный, то это мимо.
Миша молчал. Ну, понятно, можно смело отправлять его восвояси. Не кандидат…
– Любовь неразделённая была… но давно, задолго до Большой Смерти. Отчаяние тоже было, как и у многих других. Про суетность бытия не слышал, ничего сказать не могу. Я книжек не читал, игры в основном, виртуальные. Часами в шлеме просиживал, даже FS-капсулу пробовал. Слышал про такие?
– Полного погружения?
– Ага.
– Слышал, но не пробовал. Дорогая штука.
– Не то слово. Я на удалёнке работал, проги писал и всё такое, все деньги на игры и оборудование спускал.
– На шее у родителей сидел?
– Да… Тогда вообще о них не думал, да и ни о ком не думал, честно говоря… Когда аппарат свой разогнал, компьютер в смысле, почти до потолка, год копил и эфэску арендовал на месяц, последней модели. Сказал всем, что если посмеют меня потревожить, то всё, туши свет… А в ней же система жизнеобеспечения была, массаж и электростимуляция мышц, чтобы не одеревенеть, почти полная автономность…
– И ты в ней месяц пролежал?
– И ещё неделю сверху, кое-что оставалось на счету, на всякий случай, и я продлил почти в начале, так мне всё это понравилось. Даже не подумал, что Новый год в капсуле проведу, – ответил он, понурив голову, голос его стал бесцветным, пустым. – Когда в последние сутки стали выскакивать предупреждения об окончании аренды, предложения продлить… пытался связаться с матерью, отцом, чтобы денег закинули мне на счет, я бы отработал потом. А они не отвечали… Как только я их не материл, какими только словами их не называл… А потом время кончилось, крышка открылась, и я выполз наружу…
Миша замолчал.
– А на дворе уже январь сорок первого?
Он только утвердительно покачал в ответ головой.
Понятно… Мы-то, если так можно сказать, постепенно проваливались в ад, потому даже успевали к этому привыкнуть, а он в нём очнулся. С корабля на бал. Хотя эта поговорка совсем не отражает степень смены обстановки. К тому же парень за компом полжизни провёл, к обычной-то действительности был не приспособлен, а тут такое…
– Как ты выжил? Ещё и до Трутино добрался…
Он грустно улыбнулся.
– Сам не знаю. Дуракам везёт. Нашёл рюкзак, закидал туда консервов, у нас всегда был запас, оделся, вышел из дома и пошёл по дороге.
– Вот так взял и вышел? Это, наверное, очень сложно было.
– Да я как в тумане был, ничего не соображал, настолько, что даже не испугался. Если бы я мог соображать, то остался бы дома.
– И умер бы там от голода…
– Скорее всего. Или убили бы меня. Там такое творилось… за ботинки резали…
– Как и везде, можешь не рассказывать, я сам из города выбирался. И что дальше?
– Дальше… Я шёл, шёл и дошёл до Трутино, точнее я бы мимо прошёл, если бы меня Грэг не остановил, он как раз в патруле был.
– Это сколько же ты прошагал?
– Да у нас ведь городок небольшой был, не так далеко. Но это был мой самый длинный поход за всю жизнь… Трое суток, вроде, шёл, один раз переночевал в каком-то сарае, больше не останавливался… Потом к вам попал…
Миша опять замолчал, и пришлось мне его подтолкнуть:
– С историей твоей всей понятно. Но я так и не понял мотива. Почему?
Посидев ещё немного с опущенной головой, собираясь с мыслями, он наконец поднял глаза и, глядя на меня, сказал:
– Я бездумно и бесполезно провёл двадцать лет до катастрофы, ничему не научился, ничего не узнал, ничего не сделал… Руки у меня растут не из того места, и я слаб, так что гожусь только для самых простых и лёгких работ. Мне никто и слова не говорит, ставят туда, где я могу что-то сделать, но я-то понимаю, что это… больше для меня делают, чтобы я себя нужным чувствовал… Я хочу доказать, что не зря я запасы проедаю, не зря я выжил, хотя умерли намного более сильные, умные, смелые… Инициация – мой шанс. Даже если я не превращусь в такого, как Олег, то стану чуть поздоровее, смогу пользу приносить… А умру – так не велика потеря.
Он замолчал, и я тоже не спешил ничего отвечать. Размышлял.
– Ну что, положительный посыл? – прервал он мои мысли.
– Думаю, да, – ответил я. – Ты в списках. Но через Николая всё равно пройти придётся. А может, и через Босса. Он мне с очень большой неохотой дал добро на это дело. А знаешь почему? Потому что смерть каждого из нас – это потеря. Невосполнимая. А сейчас дуй к себе, отдыхай. Завтра к вечеру, думаю, определимся со всем.
– Спасибо, – он поднялся со стула и пошёл к двери.
– И тебе спасибо.
Дверь за Мишей закрылась, и я откинулся на спинку стула, прикрыв глаза. Вроде бы искренне парень говорил, причина самая стоящая из тех, что мог себе представить. Надеюсь, он не последний.
В течение двух часов ко мне пришли ещё шесть человек, после чего я запер дверь, закрыл уши руками и улёгся с твердым намерением больше ни с кем сегодня не разговаривать. Я же им не зря сутки дал на раздумья, чего они сразу все потянулись…
На следующий день оказалось, что вчерашними волонтёрами дело не ограничилось. В течение дня меня выловили ещё семь человек. И ведь никто из тринадцати не назвал каких-то уж совсем глупых причин, типа «меня будут девушки любить» или «всё равно меня девушки не любят». Все понимали, зачем им это надо и что может пойти не так. Или делали вид, что понимали. Но ни одному я не смог сказать нет. Будем принимать решения с Колей, он ведь у нас психолог, вот пусть и работает.
В итоге он имел беседы со всеми, закончил поздно вечером, так что я с ним встретился с утра.
– Ну что, как результаты? Всех отговорил? – спросил я его, усаживаясь в кресло в его комнате и наливая чай в симпатичные фарфоровые чашки с росписью и завитушками на ручках. Вот уж не думал, что кто-то ещё пьёт из такой посуды, всем лишь бы кружку побольше…