Страница 10 из 25
Сергей, прижавшись к борту в пригнувшемся состоянии подошёл к боковой двери и, потянув ручку на себя, швырнул гранату в салон.
Тактическая группа спецназа из четырёх бойцов вышла с территории у домика, двое из которых под руку по размокшему газону тащили оглушённого Ника Миллса, по чьей щеке текла кровь.
В минивэне раздался взрыв звуковой гранаты, оглушивший водителя, вывалившегося из салона «Мерседеса». Решетов качнулся в сторону от борта автомобиля и упал на правое плечо в лужу среди газона. Он тут же открыл огонь на поражение, ловя в перекрестие коллиматорного прицела бойцов тактической группы. Внезапность была тем единственным козырем в рукаве, который Сергей имел против спецназовцев, чтобы выиграть эту партию, где на кону стояла жизнь бывшего супервайзера ЦРУ Миллса.
Девятимиллиметровые пули со стальными сердечниками скосили бойцов тактической группы, не дав им времени на оценку обстановки, поразив нижние конечности. Решетов не собирался становиться палачом для коллег, слепо выполнявших приказ и, скорее всего, не знавших главных особенностей данной спецоперации.
Сергей встал на колено и, выжав ещё несколько раз спусковой крючок пистолета-пулемёта «Витязь», дал понять спецназовцам, что не стоит пытаться оказывать сопротивление.
– Оружие не трогать, и никто не пострадает!!! – поднявшись на ноги и стремительным шагом оказавшись перед лежавшими на газоне и дорожке раненными в нижние конечности спецназовцами, произнёс Решетов. Его ладони сжимали пистолет «Glock», с помощью которого он контролировал исполнение своего обещания.
Ник медленно начал приходить в себя лёжа лицом на мокрой от сильного дождя дорожки. Он приложил левую ладонь к месту удара чуть выше ушной раковины и стал пытаться встать на ноги.
– Мистер Миллс, я от нашего общего друга! Простите за опоздание! – с напряжением в голосе, быстро и чётко произнёс Сергей, продолжая держать под контролем раненных бойцов спецназа и оглушённого водителя, валявшегося на размокшем грунте с контузией.
– Вот суки! – поднимаясь на ноги, себе под нос сказал Ник.
– Уходим, мистер Миллс! У нас очень мало времени! – громко произнёс Решетов, глядя супервайзеру ЦРУ в глаза и обхватив правой ладонью его затылок.
– Я готов идти…
– Господа, продолжайте спокойно лежать! Мы уходим! – добавил Сергей, пятясь назад, тем самым прикрывая спину Миллса.
Бегом они добрались до внедорожника и, запрыгнув в салон, Решетов ударил по газам, направившись подальше отсюда…
Москва. Центр города. Бизнес-центр.
Тишина в офисе, подобно неподъёмному грузу, давила на грудь и веки. Громову было тяжело дышать. Он сидел на кожаном диване с полу расстёгнутой сорочкой и закатанными рукавами неотрывно смотря на осенний пейзаж, где неизвестный художник на холсте тёмно-оранжевыми оттенками нарисовал падающие листья и одинокие деревья, готовившиеся к зиме. На этой картине, купленной давным-давно в переходе, Михаил Иванович видел себя, вот только, пока, не знал отведённой ему временем роли.
Доклад генералу Васильеву остался позади. Для него не стало большим сюрпризом тот факт, что его самодеятельность оценят, что называется «по достоинству»! Ощущение, что петля удавки на шее стягивает всё сильнее, не покидало его, но отступать уже было слишком поздно.
Громов медленно поднялся с дивана и подошёл к рабочему столу, на поверхности которого царили порядок и чистота. Он налил из стеклянной бутылки в стакан минеральной воды и жадно выпил её в несколько глотков. Михаил Иванович подошёл к окну, зашторенному жалюзи и, посмотрев на улицу, бросил взгляд на открытый сейф в стороне от стола, стоявший на массивной тумбочке у стены, где хранились копии разных материалов, информационные носители, в виде различного рода накопителей и флэшек, а также «чистые» документы со всем необходимым для вынужденного исчезновения.
Он подошёл к сейфу и закрыл дверцу. Замки автоматически защёлкнулись, а из головы никак не желали уходить мысли о собственном бессилии. Спасение Решетовым супервайзера ЦРУ Ника Миллса ещё оставляло шансы хоть как-то «сравнять счёт» и остаться с головой на плечах, но о победе в подобных случаях мог задумываться только законченный псих.
Громов надел пиджак, висевший на спинке офисного кресла, и покинул свой офис, который несколько лет назад арендовал на чужое имя и «липовую» фирму, якобы предлагавшую услуги типографии по отпечатыванию визиток и рекламных буклетов. Данный сегмент на рынке предложений в Москве всегда имел спрос, а следовательно, и «затеряться» было плёвым делом.
Михаил Иванович закрыл дверь офиса на ключ и направился по коридору, где ещё пахло недавним ремонтом по покраске стен и прочей косметической составляющей.
Свинцовые облака и сильный дождь с грозой сменило вечернее солнце, дарившее такую нужную для любого человека надежду, что после каждой бури наступает тишина.
Громов вышел из бизнес-центра и, вытащив из нагрудного кармашка солнцезащитные очки «авиаторы», надел их, направившись вдоль по улице…
Рим. Замок Святого Ангела.
Дневной зной сменил яркий багрянец вечера, готовившийся раскрыть простую сущность человеческих желаний и, возможно, подарить то счастье, которое постоянно, ехидно улыбаясь, обходит стороной.
Романов стоял на мосту, ожидая её: самую любимую и единственную, не способную предать никогда и ни в чём!
Жизнь – подобна книги мгновений! Они бегут по коротким пожелтевшим страницам с исчезающими словами и выцветшими картинками, а между строк незримо стынут занесённые пылью дорог воспоминания.
Однажды, давным-давно, французский насмешник над философией Ларошфуко сказал: «Истинная любовь похожа на приведение. Все о ней говорят, но никто не видел». Андрей не собирался искать в этих словах, где жизнь, а где метафора, он просто ждал её.
Блики вечернего солнца играли на водной глади, а лёгкий, едва уловимый ветерок, обдувал проступившие на лбу капельки пота.
Романов внезапно почувствовал тепло, согревшее его сердце, и он обернулся назад.
Анджелина ступила на мост и, остановившись на мгновение, улыбнулась Андрею.
Время может останавливаться, делая это для того, чтобы короткие минуты запомнились у человека навсегда.
Романов обнял её и, закрыв глаза, поцеловал её лоб. Она впилась пальцами в ткань пиджака на его спине, не желая больше никогда выпускать его из своих объятий. Он провёл пальцами правой руки по её щеке и Анджелина дотронулась подбородка Андрея.
– Колется, – тихо произнесла она и, улыбнувшись, коснулась своими губами его губ.
– А ты пахнешь, лавандой, – улыбнувшись в ответ, сказал на ушко Анджелины Андрей.
– А я, наделась, что пахну яблоком! – с юмором добавила она и снова обняла Романова.
– Не думаю, что нужно прямо сейчас начинать искать сады Эдема! – пошутил в ответ Андрей. – Идём! Таким вечером нужно насладиться полностью! – взяв её за руки, добавил он, понимая, что даже строгий брючный костюм с белой рубашкой на любимой может выглядеть вечерним платьем.
Они взялись за руку и прогулочным шагом сошли с моста, выйдя на набережную, где замерли у перил в долгом поцелуе…
Подмосковье. Домодедовский район.
Громов съехал на насыпную дорогу с ямами до грунта, оставленными на память колёсами грузовых машин. Он аккуратно рулил, ведя кроссовером «Лексус», не предназначенным для подобных «шикарных» дорог.
Ксеноновые фары яркими пауками расползались по обочинам и гравию под колёсами, создавая комфорт при отсутствие какого-либо освещения под густой листвой деревьев, и лапника сосен. Приятный хвойный аромат проникал в салон через опущенные стёкла передних дверей, желая взбодрить любого усталого «странника» за рулём его верного «стального коня».
Вечер давно остался позади, а наступившая ночь окутала окрестности тишиной, которую нарушал только звук работающего двигателя и скрежет щебня под колёсами.