Грешник (ЛП)

— Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти.

— У меня на руках умерла моя шеллан. Джекпот. И пофиг, ты же…

— Ты не представляешь, каким был мой отец.

Ви ткнул себя в грудь.

— Бладлеттер. Все еще хочет сравнить моего с твоим?

— Я не кончаю.

Вишес открыл рот. Закрыл.

— Окей, ты выиграл. И это тебе говорит чувак с одним яйцом.

— Это не соревнование. — Но Син почувствовал, что его злость немного утихла. Это уже достижение, верно? — И я устал от убийств.

— Значит, ты сдаешься? — Ви пожал плечами и протянул ладони. — И не надо таких взглядов. Ты должен рассмотреть свое решение с позиции совести и принять это дерьмо. Ненависть к моей заднице тебе не поможет.

— Я не сбегаю. Просто с меня хватит.

Одна черная бровь поднялась.

— Тебе придется объяснить мне, чем эти два понятия отличаются.

Сделав пару шагов, Син остановился у одного из бильярдных столов. Он подумал о том, чтобы сыграть и высвободить накопившуюся энергию, но затем просто провел кончиками пальцев между раскиданными по углам разноцветными шариками, скользя по зеленому полотну.

— Я участвовал в войне не из-за борьбы за наш вид, — услышал он свой голос. — Я занимался этим, потому что мне нравилось убивать. Для спорта. Из-за собственной жестокости. Выпуская гнева. И у меня больше нет этого драйва.

— Что изменилось?

— Я увидел себя другими глазами. И в них я был почти копией моего отца, так мне показалось. Я всегда стремился не быть на него похожим. Я создавал правила и гарантии, чтобы управлять этой стороной меня. У меня были стандарты. И что? Результат тот же. Я убивал его снова и снова через других, но это не помогало мне, и я стал им в процессе.

— Я слышал, ты подрабатывал даже здесь, в Колдвелле.

— Было дело.

Вишес налил себе еще апельсинового сока, плеск жидкости в стакане громко звучал в тишине.

— В прошедшем времени.

— Я от многого отказываюсь с сегодняшнего вечера. — Син поднял биток и перекатил на ладони белый шар, стирая пятно синего мела. — С этим покончено.

И это были не просто слова. В нем произошли кардинальные перемены. С момента его превращения тальмэн всегда был внутри него, чудовище бродило у границ своего вольера, выискивало слабости, возможности для побега, прорехи в самоконтроле.

Не сейчас. Внутри него… воцарилась странная тишина.

Но он не онемел. О нет, чувства его не покинули. В груди поселилась непрекращающаяся тяжелая боль, до такой степени, что он с трудом дышал. Конечно, это была потеря Джо… и у него возникло чувство, что он будет оплакивать ее всю оставшуюся жизнь. Истинная любовь, в конце концов, принимала разный облик, но для всех она была вечной. Это постоянство в любой форме.

Особенно, когда ее теряешь.

— Ты уже поговорил с Кором? — спросил Ви.

— Да.

— Что он сказал?

— Не много.

— Что ты чувствовал, когда сообщил ему свое намерение?

Син уставился на идеально гладкую поверхность битка.

— Что есть, то есть.

— Тебя совсем не беспокоит, что он и твои кузены на войне без тебя?

— Ты пытаешься меня привести к каким-то выводам?

— Нет, я пытаюсь заставить тебя посмотреть чуть дальше своего носа. — Ви вышел из-за бара со стаканом «OJ» в руке. — Кстати да, я собирался найти тебя. У меня есть ответ на вопрос, который ты задал мне вчера. О твоей знакомой из Старого Света.

Син резко поднял голову.

— Ты нашел ее? Она здесь? В Новом Свете?

Слова вылетали быстро, словно пули.

Бриллиантовые глаза Ви прищурились, выражение его лица стало нечитаемым.

— Она переехала в 50-х. С мужем и детьми. Мальчик и девочка.

Син закрыл глаза и представил женщину, бегавшую по лугу вокруг дома своих родителей со своим братом-претрансом.

— Итак, она замужем. Кто ее пара?

— Аристократ.

Открыв глаза, он нахмурился.

— Скажи мне, что их брак по любви.

— Да.

Син вздохнул с облегчением.

— Это хорошие новости. Мне всегда было интересно, что с ней случилось. Если бы я верил в доброжелательного Создателя, я бы молился только о ее благополучии. Где она обосновалась?

— Здесь, в Колдвелле.

— Надо же. Ну хорошо. Она здесь в безопасности…

— Саннис убили во время набегов. — Когда Син в ужасе оглянулся, Ви продолжил: — Вместе с мужем и детьми. Двумя детьми. Убиты. Лессерами.

— Ты врешь. Ты говоришь мне это, чтобы…

Ви, казалось, одолела скука.

— Думаешь, я бы потратил впустую хотя бы секунду, чтобы сочинить такое дерьмо? Они были убиты в своем доме в семи милях отсюда. На посмертной фотографии, которая была сделана ее родственниками, она держала в руках свою дочь. Она пыталась защитить ребенка собственным телом. Муж и сын были обезглавлены.

Услышав треск, Син опустил взгляд. Биток в его кулаке раскололся пополам.

— Ты попросил меня найти ее. — Ви допил свой сок. — И я сделал это. Как ты поступишь с информацией, зависит от тебя… как и все остальное в твоей жизни.

С этими словами Брат вышел из бильярдной, топот его ботинок становился тише, а потом Син осознал, что вокруг воцарилась глухая тишина.

А в груди засела агония.

Глава 60

Находясь в основания переулка в центре города, Мистер Ф. схватил лессера за парку и развернул на себя. Встав лицом к лицу с подчиненным, он заговорил голосом, которого никогда не слышал у себя раньше:

— Мы держимся рядом. — Он посмотрел двум другим мертвым в глаза. — Мы все четверо держимся вместе, иначе я сам вас убью.

Это была не пустая угроза. Хотя технически они все были бессмертными, Мистер Ф. был сыт по горло происходящим. На рассвете Омега вынес такое наказание, что Мистер Ф. едва мог ходить. Он едва мог слышать, в ушах звенело так громко, что он не мог вычленить из фонового шума что-то тише крика.

Ему дали задание найти новобранцев.

Ему сказали, что это его последний шанс.

И он знал, что Омега изменился. Нет больше пятен на белом одеянии. Нет больше слабости. Его ужасная сила, казалось, увеличивалась с течением времени.

Мистера Ф. использовали как тренажер, и его страдания еще больше подогрели жажду насилия. Когда его, наконец, изгнали из Дхунда и отправили обратно в этот мир, он знал, что с ним играют и что ему лгут. Как только он воспитает новобранцев, его уволят.

Или что там было хуже понижения в должности.

Сегодня у него был единственный шанс выжить — на своих условиях. А если он не выполнит все безупречно?

— Мы держимся вместе, черт возьми, — отрезал он.

Двое других казались слишком ошеломленными, чтобы спорить — для них же лучше. А что касается этого гада с его мыслями о дезертирстве? Мистер Ф. будет лупить его хлыстом как строптивую лошадь, если понадобится.

— Сейчас идем туда. — Он указал в направлении, куда указывал его внутренний компас. — И вы пойдете туда вместе.

Когда никто не двинулся, он заорал:

— Шагом марш!

Мистер Ф. достал один из трех своих пистолетов. Ножи и веревки он отдал другим.

— Если не пошевелитесь, я лично вас всех расстреляю, — прорычал он.

Когда он и его войско сорвались с места, Мистер Ф. не чувствовал себя собой. Он был другим человеком, и не из-за посвящения в Общество Лессенинг. Давление, под которым он находился, ограниченность в выборе, перенесенные пытки, все это превратило его в нечто другое. Исчез пацифист, наркоман и неудачник. На его месте появился… военный.

И он отвечал за свои слова.

Он зарежет их, если придется. Потащит за собой, если понадобится. Будет заставлять пинками… как угодно, чтобы они пошли по этому гребанному переулку к тем чертовым ублюдкам Братьям, которых он четко чувствовал в нескольких кварталах отсюда.

Мистер Ф. знал, что не ошибся в местонахождении врага. И вскоре он получил подтверждение, которого и не требовалось.

Сто ярдов спустя две фигуры вывернули из-за угла и остановились.

Войско Мистера Ф. тоже застыло. И помоги ему Господь, он был готов дать подчиненным пинка своим ботинком.