Грешник (ЛП)

Так, депрессия Джо из-за какого-то парня на фоне того, что они потеряли ребенка, казалась детским лепетом.

— Мне так жаль, — выдохнула она надтреснутым голосом. — Дети — это божий дар.

— Да. — Билл сделал глубокий вдох. — Это так.

Повисла долгая пауза, и Джо, закрыв глаза, подумала о своих настоящих родителях, о матери, которая привела ее в этот мир, и об отце, который также поучаствовал в сотворении этого чуда. Пока Джо росла, она представляла, что ее гипотетические родители сильно отличались от четы Эрли. Она убедила себя, что жизнь в семье настоящих родителей была бы бесконечным праздником. Без холодных, пустых и бездушных комнат. Без напряженных, полных официоза трапез в столовой. Она бы не ощущала себя досадной помехой, нежеланной, несмотря на тот факт, что Мистер и Миссис Эрли по собственной инициативе приняли ее в свою семью.

Но да, сказка об украденной принцессе ей очень нравилась в детстве, она любила представлять, что ее настоящие родители были где-то в этом мире, оплакивали ее потерю и безуспешно пытались ее отыскать.

Она столько лет ждала, когда ее спасут. Очень много. Но сейчас, будучи взрослой? Она знала, что ее не ждут ни в каком замке на вершине горы. Нет у нее «настоящих» родителей. Никто не заботился о ее будущем.

Поэтому она должна стать супергероем в своей собственной жизни.

— Джо? Ты жива?

Встряхнувшись, она прокашлялась.

— Прости. Я просто… да, я здесь.

— Знаю, это неловкая ситуация.

— Вовсе нет. То, что произошло у вас с Лидией — очень больно и грустно, и хотя мы не так долго знакомы, вы оба для меня стали родными. — На самом деле, в настоящий момент они — ее единственные друзья. — Жаль, что я ничем не могу вам помочь. Но меня бесит чувство, будто я чем-то вас подвела. А еще паршивое понимание, что вы — хорошие ребята, а с хорошими людьми не должно происходить нечто подобное.

— Джо, спасибо, — ответил Билл хрипло.

— Не скажу «обращайся», потому что жалею, что вообще появился повод для таких слов.

— Аминь.

Они поговорили еще немного, а потом отключились. Билл взял неделю за свой счет, и так было правильно. Когда он вернется? Джо сказала, что готова взять соавтора ко всем сюжетам, над которыми она сейчас работает.

Отложив телефон, Джо уставилась на дверь. Вспомнила, как занималась любовью с незнакомцем на этом самом месте всего полчаса назад.

Забавно, как счастье и потери чередуются в течение жизни. Но почему-то на них чаще заостряешь внимание.

Джо встала и вернулась к кухне. В ящике возле холодильника, в котором полагалось хранить набор ножей, если бы он был у нее, Джо хранила папку с бумагой, к которой не прикасалась с самого переезда в эту квартиру.

В последнее время произошло столько событий. Да и она себя плохо чувствовала. И…

Ну, у нее не было сил разбираться еще и с этим.

Но сейчас она, наконец, достала папку и глянцевую фотографию мужчины с темными волосами и темными глазами. Перевернув снимок, прочитала надпись маркером:

ДОКТОР МАНУЭЛЬ МАНЕЛЛО. ЗАВЕДУЮЩИЙ ХИРУРГИЧЕСКИМ ОТДЕЛЕНИЕМ МЕДИЦИНСКИЙ ЦЕНТР СВЯТОГО ФРАНЦИСКА.

Билл дал ей эту фотографию. И написал краткий отчет о том, что смог найти, когда искал информацию на ее настоящую мать, умершую при рождении.

Там не было большой тайны. Вроде как. А темноволосый мужчина? Он был ее братом… который таинственным образом исчез с радаров восемнадцать месяцев назад.

С тех пор о нем никто не слышал.

— Я так устала, что люди исчезают на ровном месте, — прошептала она.

Глава 29

Хотя Бутч был фанатом «Рэд Сокс» до мозга костей, умудренный годами и опытом он понимал, что некоторые вещи, приходящие из вражеского штата, были не так уж плохи. Он, конечно, пришел к этому осознанию не сразу… но когда взошло солнце, он на собственной шкуре ощутил, насколько все может изменить органический стейк из Нью-Йорка. То, что доктор прописал.

И на этой ноте он устроился глубже на французской кушетке и поправил кусок мяса, уложенный поверх синяка. Он блаженно застонал, и кто-то сел рядом с ним.

— Коп, ты прости, но пришлось это сделать.

Бутч приоткрыл глаз и посмотрел на Ви.

— Все в норме. Я бы сделал то же самое.

— Как голова?

— Как там раньше говорили? Как будто осел лягнул?

Он снова закрыл глаз и прислушался к шуму, с которым Братство, Ублюдки и солдаты заполняли кабинет Рофа. Когда все соберутся, и начнется совещание, он бы конечно сел, убрал компресс и сосредоточился на повестке дня, но в настоящий момент он мучился жутким похмельем и последствиями правого хука от своего соседа, поэтому ему было чем занять себя.

— Принести тебе «Мотрин» или что-нибудь еще? — спросил Ви.

— Похоже, тебя замучило чувство вины.

— Я не кайфанул от этого.

— Потому что на мне не было кожаных стрингов?

Ви резко рассмеялся.

— Тебе не станет хуже, если я закурю?

— Если ты не зарядишь мне во второй глаз, то хуже уже не будет.

Раздалось шипение, а потом до него дошел знакомый запах турецкого табака. Когда Бутч почувствовал в себе силы… нет, не то чтобы он горел желанием, но не хотелось вести себя как социопат… он сел повыше на подушках и уронил стейк на колено. Фритц, хорошо знакомый с запросами тех, кто страдал различного рода опухолями в ненужных местах, предусмотрительно упаковал мясо в мешок, чтобы потом не пришлось отмывать лицо. Хотя Бутчу было бы пофиг.

Да и другим мужчинам и женщинам в этой комнате.

А что до народа, собирающегося в местах общего пользования? Нельзя просто так взять и выделиться на фоне декора в голубых цветах, в заставленном антиквариатом французском кабинете с радостными стенами и обюссоновским ковром, мебелью на хрупких ножках и вычурными шторами… когда в помещении толпа здоровенных лбов, которые каким-то образом из раза в раз умудрялись втиснуться в тесное пространство, ничего не расквасив при этом.

С другой стороны они устраивают мозговой штурм касательно всех вопросов по Обществу Лессенинг уже больше трех лет, с тех пор как Братство Черного Кинжала и Первая Семья поселились в особняке из серого камня. Поэтому сейчас уже казалось непривычным и странным сидеть в развалку на хрупких двухместных кушетках или в креслах и не обсуждать вопросы жизни и смерти.

Доказательство того, что то, к чему ты привык, — вполне себе норма, каким бы странным это ни казалось, не войди оно в привычку.

— И где наш здоровяк? — спросил Бутч, посмотрев на пустой стол Рофа.

— Уже идет. — Ви затянулся и заговорил, вдыхая дым, который на секунду заслонил от взгляда его бородатое лицо. — Думаю, он ворует конфеты у детей — в качестве разогрева перед тем, что он собирается сотворить с нами, сечешь?

— Ну он хотя бы не пинает щенков.

— Только их и не пинает.

Бутч проверил свое зрение, фокусируя глаза на столе Рофа, с мыслью, что хотя бы один гарнитур в этой комнате соответствует ожиданиям. Старомодный трон, на котором восседал последний чистокровный вампир планеты, был под стать великому Слепому Королю, лидеру расы. Поговаривали, что массивный дубовый стул Братство привезло сюда из-за океана, еще в те дни… то есть ночи… когда Роф отказывался править.

Всегда были ожидания и надежды, что мужчина, наконец, займет данное ему по рождению место…

Двойные двери, которые каждый вошедший закрывал за собой, потому что сейчас в доме было полно детей, а им не следовало слышать поток отборной ругани, который считался среди воинов светской беседой… распахнулись, и не под действием чьих то рук. Под влиянием воли.

Комнату накрыла гробовая тишина, и Бутч подумал о том, что раса таки получила охрененного лидера.

— Бойся своих желаний, — пробормотал он сухо.

— Да кто этого желал вообще? — парировал Ви.

В дверном проеме стоял Роф сын Рофа отец Рофа, возвышаясь семи футовым столбом в своих тяжелых ботинках. С черными волосами, спускавшимися с вдовьего пика до бедер и лицом серийного убийцы, который по чистой случайности родился в семье аристократов, он являл собой мощь, которую даже вооруженные до зубов братья предпочитали обходить стороной. Особенно когда Роф не в духе.