Страница 23 из 31
• Эта недоступность суши всегда будет противопоставлять «Хартленд» как главную геополитическую платформу, как основу сухопутных держав морским державам. Маккиндер называл «Хартленд» «великой природной крепостью людей суши».
• Маккиндер придавал большее для геополитического положения государства значение земной массе, суше, чем морскому могуществу. (Этим он определил принцип: большее притягивает меньшее и в геополитике).
• Геополитик предсказал, что «колумбова эпоха» доминирования морских держав подходит к концу, потому как геополитическая роль «Хартленда» как «оси истории» будет возрастать по мере развития трансконтинентальных железных дорог. (То есть, по сути, он подчеркнул влияние технологий на историю – трубопроводы, железнодорожные и прочие сухопутные коммуникации).
• Маккиндер разделил видение истории Мэхэна на «доколумбову эпоху» и после, то есть до XV века и после, или же до появления каравелл и после. На морскую и сухопутною парадигмы геополитики.
• Максима Маккиндера: «Кто контролирует Восточную Европу, тот командует Хартлендом; кто контролирует Хартленд, тот командует Мировым островом (то есть Евразией и Африкой); кто контролирует Мировой остров, тот командует миром». (Этим геополитик подчеркнул то, что именно Восточная Европа как западная часть гигантской Евразийской геополитической платформы более всего коммуницирует с морем, портами. В Украине с Черным морем, в Польше, Германии, Франции – с Балтикой и Атлантикой. Он называл Восточную Европу «регион-ворота» «Хартленда». Поэтому Восточная Европа является коммуницирующим сухопутным транзитным мостом между всей главной большой геополитической платформой и Западной Европой, остальным миром. Ключом, соответственно, к гигантской платформе и Восточной Европе на юге является Крым, а на западе Польша. Это главнейшие геополитические доминанты в регионе. Поэтому Крым, Украину и Польшу в дальнейшем геополитики морской парадигмы рассматривают как зоны влияния).
Так как СССР почти полностью контролировал «Хартленд», то, исходя из геополитики и воззрений британской элиты (кстати, Маккиндер был членом Тайного совета Великобритании), именно СССР был определен как однозначный победитель Гитлера и необходимый союзник Великобритании во Второй мировой войне.
Поэтому Санкт-Петербург и Крым в современной геополитике – это как северный и южный ключ к гигантской евразийской платформе, а Польша – разделитель этой платформы на Западную части и основную. Польша находится на самом широком равнинном месте этой платформы и опирается на Карпаты по оси Балтика – Черное море.
Важно отметить, что Маккиндер был гражданином «морской страны» Великобритании. Истина о сухопутных и морских державах оказалась дороже, но в его работах можно проследить попытку преодолеть им же предсказанное будущее доминирование сухопутных держав в мире. По сути, он сам опасался тех фактов, которые увидел и, как «спаситель» морских держав, стал главнейшим основоположником Евроатлантизма – геополитической философии политического, экономического и военного сближения государств Северной Америки и Европы под общими ценностями демократии, свободы личности и верховенства закона. Фактически это попытка превознести политику над геополитикой, человека над географией – всего лишь попытка. Но попытка, вылившаяся в создание и существование НАТО. Данную фактическую несостоятельность доминирования политики над геополитикой продемонстрировал Brexit (2016–2019) в Великобритании. География и геополитика первичны и более значимы, чем вся человеческая цивилизация и тем более политика. Хотя последняя является мощнейшим ингибитором влияния географических предрасположенностей. Но всё возвращается на круги своя.
Мэхэн и Маккиндер – два столпа современной геополитики. Первый обозначил море и сушу и развил концепцию развития морских держав, второй реализовал концепцию развития сухопутных государств (может, этого и не хотел (шутка)). Довольно всё просто, если знать и обращать внимание на географию, сопоставлять границы и физическую карту мира. Именно посредством зоркости этих двух геополитиков далее стали формироваться геополитические взаимосвязи и выводы из истории и географии. Всё дальнейшее – это, по сути, небольшие коррекции и акцентирование видимости других меньших факторов, а также влияние чистой политики в попытках пропаганды различных государств отстоять свое право на доминирование.
Хочу обратить внимание читателя на то, что в геополитике основа прежде всего базируется на физической карте и истекающих из нее предрасположенностей, а затем следует политика. Поэтому и первое слово «гео-», а потом политика. Чем ближе к современности, тем больше политики в геополитике, потому как ее пытаются расположить под существующий политический запрос масс и желания элит различных государств. Но помните: физическая география неизменна. Во всяком случае, в ближайшем будущем (шутка). Значит, и она является доминирующим фактором в геополитике. Чем ближе к современности, тем больше будет использоваться политика для вуалирования, смягчения географии как в самих непосредственно геополитических аспектах, так и в пропагандистских. Всегда необходимо стараться увидеть изначально географическое, а потом политическое, так как географическое неизменно, а политическое может корректироваться. Геополитика из-за постоянной необходимости оглядываться на географию и ее значение более первична и сложна, чем политика. Своего рода геополитика – это как шахматы, а политика как шашки (хотя такое сравнение несколько сумбурное).
Альберт Хаусхофер (1903–1945).
Описывать Хаусхофера я не буду, но вызову к нему интерес для изучения. Ярче и глубже всего о Хаусхофере говорит его же стихотворение. Оно помогает понять, какой психологический груз несут знания и невозможность их донести, хотя геополитик и был знаком с первыми лицами германского рейха, и консультировал некоторых из них в вопросах геополитики. Его «Моабитские сонеты» частично писались им на стенах тюрьмы Моабит в Берлине. Очень многоуровневое и многосмысленное стихотворение:
Скажу лишь, что Хаусхофер также использовал концепцию «Хартленда» в своей стратегии «континентального блока», но в условиях жестких противоречий между национал-социализмом и коммунизмом на гигантской евразийской геополитической платформе данная стратегия не могла сработать. По сути, морские державы применили, исходя из прагматичности, принцип «разделяй и властвуй» и получили самые большие выгоды от противостояния на маккиндеровском континенте «мировой остров». И это, как я уже говорил, причины непонимания геополитики в массах и их невысокий уровень образования – принятие политических идеологий, ведущих к самоубийству.
Николас Джон Спикмэн (1893–1943) во многом отталкивался от концепций Мэхэна и Маккиндера. У него тоже «Хартленд», гигантская геополитическая платформа Евразии, является «ключевым» регионом в мировой политике. Исходя из того, что Спикмэн, как и Маккиндер, был гражданином «морской державы», а концепции Маккиндера предвещали смену морской парадигмы на сухопутную, ему пришлось прежде всего задуматься над этим прогнозом. Как можно противостоять или хотя бы отдалить эту перемену со всеми исходящими потерями для морских держав? Спикмэн стал автором концепции «сдерживания», обернув в научную обложку и акцентировав внимание на том, как Британская империя ранее, обладая и находясь на пике морской парадигмы, влияла на Евразию. Самое ценное, по моему мнению, в концепции «сдерживания» выведение им «Римленда» и более глубокая проработка геополитических платформ с точки зрения опор. Опор в первую очередь на береговые линии. Помним: Спикмэна, как гражданина и геополитика, размышлявшего о благах для своей морской державы, прежде всего интересовали море и его влияние.