Страница 22 из 72
В урочный час родители Гюльбазир вышли к калитке, чтобы встретить сватьев и прибывших вместе с ними сородичей.
— Айдук — добро пожаловать!
— Уж как мы вас ждали, как ждали!
После чаепития Хагынбай, оставив у себя зятя и его родителей, развел остальных гостей по другим избам, заранее договорившись с хозяевами.
Когда все было готово для застолья, гости вновь потянулись к дому Хагынбая. Поджидая запаздывающих, пришедшие пораньше кунаки с удовольствием общались, неторопливо расспрашивая друг друга о жизни, о скотине-имуществе. Тон задавали, в основном, акхакалы. Те, что были помоложе, сидели, помалкивая. Только с дозволения старших они могли время от времени вставить словцо, да и то лишь в тех случаях, когда приходилось отвечать на их прямые вопросы.
Как только все собрались, хозяин прервал разговоры, обратившись к гостям с предложением вымыть руки.
По знаку Хагынбая служивший у него в работниках молодой парень внес медный таз и кумган, наполненный подогретой водой, и поднес их самому почетному гостю — Юлаю. После этого он перешел к мулле.
Когда устроившиеся на нарах мужчины омыли руки, медный таз с медным кумганом перекочевали на женскую половину.
Тем временем Салават и Гюльбазир тихо сидели возле сувала за занавеской.
Сказав «бисмилла», мулла прочел подходящее к случаю сурэ из Корана, и только после этого гости осмелились притронуться к пище. Протягивая руки к деревянным блюдам, они стали доставать куски конины, вежливо предлагая друг другу казы, и с наслаждением потягивать из чашей наваристую хурпу, приправленную зеленью лука, разжиженным курутом и перцем.
Спустя некоторое время подали олюш[51]. Обслуживающий гостей аяксы[52], согласно обычаю, потчевал их не только кушаньями, но и прибаутками:
Не успели отведать олюша, как внесли бишбармак. Видя, каково приходится объевшимся гостям, аяксы, как бы «войдя в их положение», предложил:
— Йэмэгэт, может разомнемся малость?
— Без этого никак нельзя, — ответил за всех мулла.
В планы хозяина это не входило.
— Как же так? Бишбармак ведь остынет.
— Ничего страшного, долго ли согреть. А вот у нас уже сил на еду не осталось.
И Хагынбай вынужден был уступить.
Пока гости отдыхали, мать Гюльбазир стала раздавать припасенные для стороны зятя подарки: мужчинам — рубашки, полотенца, женщинам — отрезы на платья или платки.
— А тебе самой что сватья подарили? — полюбопытствовал кто-то.
Хозяйка с готовностью достала и принялась не без гордости демонстрировать подаренные ей Салаватом вещи. Увидав шубу, обшитый позументом елян, сарыки со стегаными голенищами и разную посуду, женщины заахали.
— Надо же, какое богатство!
— Не поскупился кейяу на подарки, самые отменные привез!
— По подаркам как раз и видно, кто есть кто!..
Переевшие гости не спешили к застолью. Под звуки курая певец исполнил такмак, построенный на игре слов:
К солисту разом присоединились и остальные:
После веселой песни на середину комнаты вышел здоровый детина.
— Раз такое дело, давайте-ка как следует разомнемся! Эй, агай, подуй-ка в свой курай! — сказал он, притопывая на месте, и когда кураист заиграл мелодию «Карабая», он встряхнул свое грузное тело и тут же пустился в пляс.
Оказавшись лицом к лицу с одной из Стоящих впереди молодушек, хлопавшей, как и все остальные, в ладоши, джигит, склонил голову и стал пританцовывать, зазывая в круг. Женщины загалдели:
— Давай, давай, килен, танцуй!
— Нечего за спины других прятаться!..
Подруги вытолкнули ее вперед. Та, покраснев от смущения, попыталась увернуться, но не тут-то было. Ее снова выгнали на середину.
Нарядно одетая женщина перестала упираться. Постукивая каблучками, она завертелась в танце, позабыв обо всем на свете.
— Хай! Ну и дает наша енгэ!
— Эх, миленькая, невестушка ты наша маленькая!
— Айда, енгэ, топни разок, топни другой, топни так, чтоб спина зачесалась, чтобы кровь по всему телу разгулялась! — подзадоривала женщину молодежь, дружно хлопая в такт музыке.
Освоившись и привыкнув друг к другу, местные и гости веселились от души, отплясывая то по отдельности, то попарно. Они так разошлись, что не сразу услышали приглашение к табыну.
— Йэмэгэт, прошу всех рассаживаться! — громко повторил аяксы.
Отирая платками вспотевшие лица и обмахиваясь, гости вернулись на свои места, после чего вновь стали подавать подогретый бишбармак.
За едой было выпито много бузы и меда. Но несмотря на это, никто не стал отказываться и от чая. Гости пили, с удовольствием поглощая «тэм-тум» — всевозможные лакомства: тюпэрэ, сэк-сэк и бауырхак, мед, эрэмсек, смешанное с вишней топленое масло, пресный курут, красный творог, блинчики, лепешки.
Тамаде не понравилось, что гости молчат.
— Попрошу не забывать, йэмэгэт, что у нас байрам. Ешьте досыта, пейте вдоволь да всласть, но только и душу свою потешьте! — напомнил он им и обратился к Хагын-баю: — Давай-ка, хужа, развлекай своих кунаков!
— Уж не спеть ли?
— Спой!
— Что ж, попробую, — сказал Хагынбай и завел песню, посвятив ее гостям:
Гости дружно поддержали хозяина:
Пир продлился целых три дня.
Когда все разъехались, Гюльбазир стала собирать свои вещи.
Покидая отчий дом, она с каждым тепло попрощалась, а отцу с матерью пропела грустную песенку:
51
Олюш — блюдо из бульона, кусков мяса и овощей.
52
Аяксы — подносчик (типа тамады).
53