Страница 66 из 104
Глава 17
События пятидесятое
Ночь была дёрганной. Почти не спал Иван Яковлевич. Куча причин. Главная — днём выспался. Может, и не помешало бы, но было ещё несколько причин. Была горячая причина под боком. Всё норовила какими выпуклостями к Брехту повернуться и разбудить-возбудить. Три раза Куй его на подвиги поднимала. Правильно эти дворяне отдельно от жён спали, сделал разок маленьких Брехтов и, спровадив похотливую жену в другую комнату, а то и на другую половину дома, да чего там — дворца, спи себе спокойно. Похрапывая. Это все от бедности. Не могут пролетарии пока позволить себе раздельные спальные комнаты. Более того, даже раздельные углы позволить не могут. С коммуналками только Хрущёв начнёт бороться. Всё же есть в Никите Сергеевиче положительные пятна. Идеи были замечательные и напор хорош. Исполнители. Они подкачали. Сказал целину распахать. Ну, и распахивали бы по графику, как положено. Нет. Семилетку в три года! Вот и получили. Сказал сажать кукурузу. Правильно сказал, какая разница, каким зерном кормить свиней. И опять исполнители. Давайте на Урале сажать нерайонированное зерно. Самое интересное, что потом уже, когда вывели более скороспелые сорта, вполне себе на юге Свердловской области кукурузу выращивают. Просто чиновники, чтобы очередную цацку получить и отличиться стали один другого опережать. А любой человек падок на лесть. Вот Хрущёв и не понял вовремя, когда остановиться. Точно так же и с его идеей, что не нужно крестьянину огромного личного приусадебного хозяйства. Пусть человек отдыхает после трудодня в колхозе. На диване лежит воронкой кверху, футбол по телеку смотрит. Ключевое слово «огромного». И опять сподвижники побежали вперёд паровоза. Всё отобрали и всех курей зарезали. Торыпыги, мать их!
Вот об этом и думал Иван Яковлевич в перерывах между занятием по воспроизводству поголовья ушастых Брехтов. Представил себе наследников. Эдакие корейцы с узкими глазами, оттопыренными ушами и светлыми волосами. Так себе картинка. Даже делать их расхотелось.
Ещё мешал спать Васька. Ну, ладно, у него проблем с генетикой нет. И игрики хромосомы, и иксы все китайские, только фамилия немецкая. Ещё и повезёт, если девки блюхеровские родятся их мужьям, может азарт Глашки им по наследству передастся. Кричит, словно там не один Васька трудится, а целая рота Блюхеров. Как тут уснёшь, стены-то есть, только их из тонких досок сколотили, разделяя большой магазин или лавку на маленькие комнатушки. Потом газетами обклеили. Какая звукоизоляция от газеты? Слабенькая. За стенкой кричит Глашка, а ты словно непосредственным участник действа являешься. Вуайеризм не то слово, ни черта через стенку не видно. А как называется извращение, когда секс по телефону. Дебилизм, наверное. Дебилизм дебилизмом, но от сна отвлекал конкретно.
А главное всё же — это мысли о пропавшем с приличными деньгами Дворжецком. Как этого товарища найти в совсем даже не маленьком городе, об этом городе совершенно ничего не зная?
Ворочался, ворочался Иван Яковлевич и тут ему довольно простая мысль в голову пришла. Один из маршрутов Дворжецкого он вполне сможет отследить. Утром, понятно. Матвей Абрамович получил задание, купить швейные машинки, и Брехт даже, поручая это бывшему переводчику, предложил поспрашивать, не продаёт ли кто во Владивостоке швейную мастерскую или ателье или даже артель какую целую. И Дворжецкий покивал тогда, что да — это правильное направление. Много чего может кроме машинок оказаться в ликвидируемой мастерской. А ещё там есть наработанные связи, где всякие материалы и прочие пуговицы брать.
Вообще, на завтра был запланирован поиск корейцев, которые согласятся перебраться в Спасск-Дальней, работать на заводе и сельским хозяйством заниматься, но найти Дворжецкого теперь явно приоритетней задача. Ну, найдётся! А что с ним можно сделать? Помощника приставить? Не пороть же. Хоть и хочется.
С этими светлыми мыслями и заснул под утро.
Утром, позавтракав и проведя небольшую зарядку, они с Васькой и красноармейцем Сомовым оделись в военную одежду. Пижонские итальянские костюмы были мятыми, испачканными, особенно локти и колени, но на удивление не порванными. Хорошую ткань сделали итальянцы. Куй с Глашкой осмотрели и сказали, что постираются бережно постирать, поглядят и попытаются вернуть вещам первозданный лоск. Ну, пусть занимаются, все время быстрей пройдёт. Заняты будут.
Выбрались на одну из главных улиц и помахали извозчику. Таксисты, они должны город знать.
— Брат, — обратился к скукоженному от утренней промозглости мужичку Брехт, — не знаешь, кто-нибудь не продаёт швейную мастерскую или ателье. В общем, заведение, где одежду шьют.
— Нет, товарищ командир, не знаю. Так куда вас вести? — и грозно почти смотрит, садитесь, раз позвали.
— Ладно, вези к ближайшему швейному заведению.
— Другое дело, к лучшему портному доставлю.
Лучший портной обитал в подвале совсем недалече. В маленькой комнатёнке была и примерочная, и швейный цех, в котором находилась одна ножная машинка и небольшой стол для выкроек. В углу был стеллаж, на котором на деревянных палках висели образцы ткани. Может и лучший портной, но точно не процветающий.
— Хозяин, — воззвал Брехт к человеку, несомненно, еврейской наружности, — Не знаешь случайно, кто-нибудь в городе продаёт швейную мастерскую, ателье или что-то подобное.
Событие пятьдесят первое
— Так, я готов продать, — портной сосредоточил суровый взгляд на петлицах Брехта, — Было бы кому.