Страница 8 из 22
Ни про какого Сегрена я и не слыхивал, про бал тоже, и был немало удивлен тем, что оказывается — отказаться от участия в этом событии можно только в том случае, если ты шибко болен, ранен или умер. В остальном — бал в ранге положенности. Хошь, не хошь, а давай, балуй! Или балься? Или бальсируй?
В общем, после этого известия я побежал в город и срочно сшил себе мундир из хорошей ткани (пришлось переплатить за скорость), приобрел новые ботинки, а еще — наконец-то навел порядок у себя на голове. Сходил в хорошую, дорогую парикмахерскую, где их моей белой гривы сделали нечто удобоваримое. Нет, совсем волосы не постригли — они у меня очень отросли, и сейчас опускались до самых плеч. Их подровняли, а еще — перехватили специальной лентой, для удобства хождения. Тут это называлось «воинский хвост». Кстати — такая прическа имеется у многих наемников.
Вообще-то я предпочел бы постричься практически налысо, но посмотрел в зеркало, и вспомнил свою уродски обработанную голову в момент моего прибытия в этот мир, и решил, что раз я уже не нищий, то и выглядеть буду соответственно.
Утро. Сигнал колокола. Пора вставать. Поднимаюсь, делаю зарядку — бой с тенью, растяжку, упражнения с мечом. Благо что комната большая, тут есть где развернуться.
Кстати — у наших «конкурентов» таких «номеров» нет. И это еще одно отличие нашей Академии от обычной. Они живут в маленьких комнатах по два человека. И это считается правильным, ибо воин должен испытывать лишения, ведь только так закаляется его душа. Ну и тело соответственно. Глупо, конечно же…но в чужой монастырь…понятно.
Пока скакал с мечом — в дверь постучали. Прячась за дверной створкой, выглянул — Ана. Почему прячась? Да потому что голый, как младенец. Тут спят голыми, или когда холодно надевают что-то вроде ночной рубашки — вне зависимости мужчина ты, или женщина. Спать в ночнушке — это не для меня. Так что уже привык голышом.
Ана моему виду не удивилась — она меня видала во всех видах, как и я ее разумеется. Девушка сразу же занялась уборкой, протиркой пыли, хотя вроде бы и протирать тут было нечего, ну а я закончил комплекс упражнений.
Кстати, работать с мечом я точно стал гораздо лучше. Откуда знаю? Да чувствую это. Переходы из стойки в стойку, уклоны, нырки — все это дается легко, так, будто я родился с мечом в руках. Знаю, откуда дует ветер — Хенель ведь сказал, что оставил мне свои умения. Вот они и начали у меня проявляться — медленно, но верно.
После гимнастики пошел в душ, потом растерся широким жестким полотенцем. Заканчивал мыться уже холодной водой — бодрит, тем более что на город как-то сразу опустилась летняя жара. Зима, она же сезон дождей — закончилась, настало время долгого, очень долгого лета.
Не одеваясь, пошел в гостиную, где уцепил Ану за руку и потащил в спальню. Она вяло сопротивлялась, потом покорилась судьбе и покорно дала себя утащить. В спальне я приказал ей раздеться догола, и опять она так же вяло и заторможено это сделала — как заводная кукла, у которой кончается завод. Раздевшись, осведомилась, в какую позу ей встать, и не дожидаясь ответа приняла коленно-локтевую позу, зная, что я предпочитаю эту позу больше всего. Я в ответ вздохнул, и сообщил, что сегодня утром мне не до игрищ, а я всего лишь хочу ее осмотреть.
Да, опухоль обнаружилась на правом бедре. Пульсирующая, красная, впившаяся в тело черными жгутиками-ножками. На ее уничтожение у меня ушло минут пятнадцать — я уже довольно-таки хорошо поднаторел в уничтожении этой пакости, так что красная погань извиваясь и корчась в муках сгинула, будто ее никогда и не было.
А потом я все-таки не выдержал, прыгнул в кровать, и…случилось то, что случилось. Ана кстати сказать явно получила удовольствие, и какого черта тогла строила рожу, изображая из себя попранную невинность? Кто только сутки с небольшим назад прыгала на мне, запрокидываясь назад и дергая себя за соски? Страстная между прочим девушка, очень даже страстная. Может жениха себе нашла? Потому и сопротивляется?
Мы лежали на постели рядом, успокаивая дыхание, и первое, что я спросил у своей маленькой любовницы:
— Послушай…кто тебя хочет извести? Кто может желать тебе зла? Ну-ка, вспоминай! У тебя есть недоброжелатели?
Ана вздрогнула, потом резко, одним движением села на постели, обхватив себя руками за плечи. Обнаженная спина ее была такой гладкой, такой беззащитной, что я не выдержал и провел по ней ладонью. Ана поежилась, вздохнула:
— Я не знаю. Есть у меня одно подозрение, но…это же не может быть! Не так давно я зашла к тетушке…она увидела меня без родимого пятна, охнула, поздравила, стала расспрашивать, как и чего. Я сказала, что вылечилась в Академии, у самого лучшего лекаря. Про тебя ничего не сказала. Мол, накопила денег и все отдала. А пока разговаривали, приходит парень — я его с детства знаю, сын булочника Перона, хороший парнишка…
Глаза Аны затуманились, и я криво усмехнулся — да, сын булочника неплохая партия. Вот откуда ноги у ситуации растут! И правда, надо прекращать баловство с девчонкой. Залететь она не залетит — я купил ей амулет от зачатия, но…девчонка честная, она так не выдержит — кувыркаться с начальником и любить другого мужчину.