Здравствуй, это ты

– Барин, возвращайся, там сельские наших бьют, всех парней собираем.

– Может лучше милицию вызвать? ― спросила Катя.

– Самое смешное, что один из деревенских милиционер, так что вызывать некого, а бате позвонить неоткуда.

Кинулись к школе, где уже собралась возбужденная компания студентов, обсуждающая события последнего часа. Всё началось с похода девчонок из Катиной группы в «белый домик», когда на них из-за кустов напали пьяные мужики, и, зажав двум девчонкам рот, потащили к дороге. Прихватили бы и третью, но не справились с резвой Валюшкой, и она, вырвавшись, побежала в корпус собирать подмогу. В это время в школе было человек пять парней, не считая мальчишек из Катиной группы, которые в защитники не годились. Их самих впору было защищать от любого, желающего покуражиться. Каждое утро на лице очередного отличника красовался свежий синяк, полученный накануне от любителей поучить ботаников жизни. Девчонки их жалели и презирали одновременно, а насмешница Катя предлагала устроить девчоночье дежурство возле их комнаты, чтобы отбивать атаки бойцов. Наверняка эти насмешки задевали одногруппников, но они не только не давали сдачи обидчикам, но и не комментировали эти события.

– Почему вы их бьете? ― спрашивала Катя у Барина, который тоже несколько раз ходил бить ботанов.

– Я их не бью. Бьет Михай, остальные стоят и тащатся оттого, что ваши даже не защищаются. Их семеро, а нас ходит на этот цирк посмотреть всего трое. Сидят, даже от ударов не отворачиваются. Что за мужики?

Катя уговаривала Игоря не лезть в это дело, говорила, что всё может плохо кончиться, и даже хотела провести воспитательную беседу с Михаем, дерзким конопатым парнем, который недавно восстановился на учебу, отстав по неуспеваемости от своего курса. Однако, занятая любовью, она не успела этого сделать, а мальчишки их группы не придумали ничего лучшего, кроме как завязывать двери на ремень на весь вечер. Они даже в туалет не ходили, обходясь, по всей видимости, окном.

Так что защищать девчонок кроме Михая и мажоров было некому, правда и уговаривать их не пришлось. Кинулись гурьбой и очень быстро отбив девчонок у пьяных сельских парней, отправились восвояси, похваляться своими подвигами. В принципе, штатная случилась ситуация. Смычка города с деревней на кулаках во время трудового семестра осуществлялась по всей территории Союза. Что тут удивительного? Однако, здесь ситуация развернулась не шуточная, так как один из селян позвал на подмогу своего брата – милиционера, который вместе с ними что-то праздновал. Братан, напялив на пьяную голову милицейскую фуражку, как был в спортивном костюме с вытянутыми коленками, так и пошел наводить порядок, не взяв даже удостоверения. Уже подогретые вином студенты приняли его за ряженого и быстро связали блюстителя порядка вместе с его дружками и сложили их всех в своей комнате на кровать дожидаться утра. Охранять их остался Михай и ещё двое парней ― любителей острых ощущений. Игоря попросили покараулить у дверей школы, то есть постоять на шухере и, в случае чего, сообщать, как развивается обстановка.

– Вам всё равно с Катькой гулять, так что уж совместите приятное с полезным, посидите в засаде, тем более, что бродить сегодня вечером по деревне будет, наверняка, опасно, ― предложил им Михай, взявший ситуацию под свой контроль.

– А Федька не посидит? ― поинтересовался Игорь.

– Что-то я его не вижу, свалил, наверное, ментовская морда, ― ответил зло Михай и зашел в помещение.

Катя с Игорем просидели на лавочке до самых петухов, болтая и целуясь, целуясь и болтая. Время от времени Игорь ходил посмотреть, как там пленники, и возвращался со словами:

– Лежат, голубки, чуть вякать начинают, Михай им под бока тычет.

– Бьет, что ли? ― ужасалась Катя, ― Они же лежачие, их бить нельзя.

– Ну не то, чтобы бьет, ― пожимал плечами Игорь, ― ну считай, что просит замолчать, чтобы не будить остальных студентов.

– А, что бандиты говорят? ― не унималась Катя.

– Что всех нас посадят, ― делал страшные глаза Игорь и привлекал её к себе, ― Зачем они тебе? ― прижимался он мягкими губами к её оголенной шее, отчего по всему телу шел озноб ещё неосознанного желания.

В другое время активистка Катя, наверняка, сама бы пошла разобраться, что там происходит, но сейчас не было сил оторваться от этой скамейки, от поцелуев и Игоря. Ей совсем не хотелось погружаться в те неприятные проблемы, которые были скрыты сейчас от неё за деревянной школьной дверью с остатками краски на подгнивших досках. Утром, когда первый петух подал голос, к школе подъехала милицейская машина, из которой выскочили четверо милиционеров.

– Где здесь драка? ― спросил старший из них с капитанскими погонами и, не дослушав сбивчивые объяснения Игоря и Кати, тоном, не терпящим возражений, приказал:

– Вы, молодой человек, покажите в какой комнате лежат пленники, и вы, девушка, останьтесь, свидетелем будете.

Слово «свидетель» звучало страшно, но Катя осталась, полагая, что сейчас всех бандитов арестуют, а студентов поблагодарят за помощь в их поимке. Однако всё развивалось совсем по другому сценарию. Войдя в комнату, старший приказал немедленно развязать пленников. Они, уже протрезвевшие к утру, но заметно помятые ночью, стали хором кричать, обвиняя студентов в нападении и избиении. Остановив поток оправданий селян, капитан приказал тому, кто заявлял себя милиционером:

– Старшина Панасюк, доложите обстановку.

Со слов Панасюка, под глазом у которого налилась лиловая гуля кровоподтека, получалось, что два мирных селянина гуляли по родному селу, а на них напали из-за кустов наглые студенты и стали требовать горилки.

– А де воны они еи визьмут в ночи, в нас же никто не гоне? ― вытаращив праведные глаза, вещал Панасюк. ― Так ти кляты студэнты давай их быты. Пришлы хлопции до мене уси в крови, я з нимы сюды, так воны и мэне схопылы, избылы, та повязалы и всю ночь знущалысь. Дывиться, вот каку гулю мени ца падлюка зробыла, ― показал он на стоящего у стены Михая. ― Вин тут самый главный атаман. Бильш усих знущався з нас…

– Ну то, что у вас тут никто не гонит, ты мне не гони, ― прервал показания старшины милицейский начальник, ― а вот то, что напали на человека при исполнении ― это преступление, ― и, не слушая зашумевших студентов, спросил у пленников:

– Покажите, кто вас бил.

– Цей, цей, цей, ― показывал грязный палец старшины на студентов, а потом, ещё раз оглядев стоящих в коридоре ребят, направил указующий перст на Барина:

– Цей теж заходыв и мене ткнул пид рэбра.

– Этого не может быть! ― закричала, пробившись вперед, Катя. ― Мы с Игорем всю ночь на лавочке сидели. Я свидетель!

– Так, ― подвел черту милиционер, ― этих отпустить, ― показал он на селян, ― а этих ― кивнул он в сторону студентов, ― задержать до выяснения обстоятельств. Записать адреса свидетелей. Позже вызовем.

Никто опомниться не успел, как ребят по одному стали заталкивать в милицейскую машину. Последним шел Барин. Когда дверь машины захлопнулась, Катя увидела в зарешеченном окошке его удивленное лицо с поднятыми собольими бровями, на котором отчетливо читалось: «Странно, а я тут причем?»

Известия о том, что произошло после задержания студентов, пришли только через два дня в понедельник, в первый день нового учебного года. После первой пары на Палубе, так было принято называть фойе главного корпуса, где обычно собирались пообщаться студенты, вездесущий Федька давал пресс-конференцию.

– Как только деревенских повязали, мы с Черным решили вызвать подмогу из города. Добрались попутками до моего дома. Поднял батю, он послал наряд. Те, правда, не разобравшись, задержали только студентов, а колхозников оставили, но к вечеру привезли в город и их, затем всех отпустили под подписку о невыезде. Будет следствие, суд. Замять дело не удалось, как батя ни старался. Это нападение на правоохранительные органы, но, возможно, что-то удастся сделать.

– А Барин где? ― пробилась через окружавшую Федьку толпу Катя.