Страница 2 из 11
– Катя, нас двое, а ты одна, ― засуетился Федька, ― надо бы найти ещё один кадрик из ваших. Потом за виноградом сходим и посидим, как люди, с вином под виноград. Так что давайте вы идите к вам в комнату, а я за вином сбегаю.
– Хорошо, идемте, ― ответила Катя, ― там у нас, как раз, магнитофон играет, и девчонки танцуют. Правда, у нас девушки серьёзные, все отличницы, ― повернулась она к Игорю, ― уговорить надо, чтобы пошли.
– А ты из знаменитой группы ботаников? ― удивился Игорь. ― Слыхал, слыхал, но ни разу никого из вас не видел. Вы что, реально все на пятёрки учитесь?
– Да, учимся, ― с вызовом ответила Катя. Я тебя тоже никогда в институте не видела, хоть мы и с одного факультета.
– Где тебе его увидеть, он в институте редко бывает, ― засмеялся, убегая, Федька.
– А почему? ― поинтересовалась Катя. ― Ты спортсмен?
– Нет, просто лень рано вставать, ― ответил Барин, уже входя в Катину комнату.
«Действительно, барин», ― думала Катя, глядя на сидевшего рядом с нею Игоря, ― «Красив, вальяжен и знает себе цену. Я не его кадр, впрочем, как и остальные наши девчонки. Тут жар-птица нужна». Поговорили о чем-то, перекрикивая грохочущую музыку, под которую танцевали подружки из её группы. Приход красавца их смутил, но не остановил, а наоборот подбавил жару.
– Может, потанцуем? ― предложила Катя парню.
– Нет, ты иди, а я посмотрю, ― ответил тот равнодушно.
Не для того, чтобы понравиться ему, а просто потому, что она очень любила танцевать, Катя встала в кружок танцующих девчонок и показала, на что она способна, а танцевала она, по мнению многих, отлично.
– Ты здорово танцуешь, ― сказал ей Барин, когда она, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, села возле него после окончания танца.
– Спасибо! А ты себе кого-нибудь присмотрел?
– Да.
– Вот ту рыженькую Наташку или Ирку в синих брюках? Или может быть Риту? Она у нас симпатичная.
– Нет, ― ответил Барин, ― я выбрал другую, идем, в коридоре скажу кого.
Когда они вышли в коридор, он властно взял её за руку и, изогнув свои красивые брови, предложил:
– Пойдем, погуляем. Зачем нам этот Федька?
Катя удивилась, но не смутилась и смело шагнула вслед за новым приятелем в темноту южной ночи.
– Идем на виноградник, собирались же, ― предложил Игорь, ― Федька вроде в ту сторону показывал.
Они пошли, взявшись за руки, по пыльной проселочной дороге, освещённой сиянием осенних звезд, болтая об институте, о преподавателях, об общих друзьях. Игорь не был многословен, но чувство юмора у него было отменное, и Катя постоянно смеялась.
– Ты интересный человек, ― как всегда прямо заявила Катя, ― но почему все-таки не ходишь в институт?
– Я не хотел здесь учиться, но предки не пустили в Москву. Заставили поступать сюда. Я журналистом хотел стать, о журфаке МГУ мечтал, а слушать постную бодягу про интегралы с дифференциалами мне совсем не интересно. Тройки преподы ставят, предкам хватает, а мне всё равно.
– А почему не пустили в Москву?
– Потому что, как говорит папаша, я нестандартно мыслю, а это в нашей стране верный путь в тюрьму или в гроб. Вот теперь мыслю тут, лежа на диване с книжкой в руках. Они меня в колхоз спровадили, чтобы не видеть моего безделья. Хорошо, конечно, что отправили, тебя вот встретил. С тобой, Рыжик, весело. Смеёшься все время. Приятно тебе хохмы рассказывать.
В то время Катя действительно смело могла называться Рыжиком, так как перед летом вытравила свой природный шатен в желтоватую паклю, которая соломой торчала на голове, придавая её улыбчивому лицу некоторое сходство с Петрушкой. Так что замену безликого имени Катя на веселое «Рыжик» она приняла с удовольствием. В тот вечер до колхозного виноградника они все-таки дошли и потом в кромешной тьме нащупывали спелые гроздья винограда на лозах и заталкивали пыльные ягоды в рот, удивляясь, почему они намного вкуснее, чем чистый сортовой виноград, который мытым приносит к их столу мама. Вскоре к ним на подмогу подошел Федька, который быстро нашел Кате замену и привел на виноградник Риту, буркнув Кате с Игорем: «У, гады, бросили меня, ещё друзьями называются, а сами предатели! Скажите спасибо, что я не злопамятный. Идемте пить вино».
Вино пили из той же заветной фляжки, закусывая виноградом, потерев ягодки о рукава фуфаек. Потом Катя с Игорем остались одни под звездами. Лежали на полянке возле виноградника, покрытой высушенной летним зноем травой. Разглядывали маленькую звезду у рукоятки ковша Большой Медведицы. Целовались, нежно и долго.
– Рыжик, жди меня, я завтра вечером зайду, ― сказал он на прощание.
Весь день они не виделись, так как каждая студенческая группа работала на своем участке, но не было ни одной минуты, чтобы Катя не думала об Игоре и не перебирала в памяти всё, что с нею вчера произошло.
– Что с тобой? ― спросила её постоянная соседка по парте, а теперь и по матрасу, маленькая улыбчивая Валюшка-резвушка, как с легкой руки Кати, её звали в группе, ― влюбилась что ли? Не удивительно, кадр, что надо.
Кадрами, кадриками в те времена называли всех подходящих для ухаживания особ. Кате очень хотелось ответить, что Барин, может быть, действительно именно тот, которого она так долго ждала, но она молчала. Особенно тяжело молчалось вечером, когда, лежа на матрасе рядом с Валюшкой, она ждала стука в фанерную дверь их комнаты. С нею происходило что-то невероятное: у неё кружилась голова, её подташнивало и, главное, душа была сжата в болезненный ком, застрявший где-то посредине груди. Говорить не удавалось даже на нейтральные темы, а уж смеяться и подавно. Ожила она только, когда раздался стук в дверь, и Валюшка, кинувшаяся открывать, весело закричала:
– Екатерина Шведова, к вам пришли!
Катя, делая вид, что приход вчерашнего знакомого ей безразличен, медленно поднялась, натянула свои фирменные бриджи, доставшиеся ей от сестры и являющиеся предметом зависти всех её подружек, провела несколько раз по своим непослушным соломенным волосам и произнесла:
– Ну, пришел и пришел, чего кричишь?
А в это время сердце её прыгало от радости: «Пришел, пришел!». Все оставшиеся дни их колхозной жизни всё повторялось в том же порядке: ждала, нервничала, сжималась душа, пришел, обрадовалась, пошли гулять, целовались, вплоть до самого последнего трагического для многих дня. В тот последний вечер Катя была сама не своя и не находила себе места. Ожидания прихода Игоря были совершенно не выносимы.
– Что с тобой происходит? ― спрашивала Валюшка, ― На тебе лица нет.
– Всё, понимаешь, всё. Больше его не будет, ― тихо шептала Катя.
– Он что, помирать собрался?
– Да нет, просто всё сегодня кончится. Я чувствую. Не будет он ездить на край географии ко мне. Не будет.
Катя жила в отдаленном от центра города районе с плохим транспортным сообщением, и проблема проводов девчонок до дома, обязательного в то время ритуала встречающейся пары, была слишком серьезной для многих городских парней. С Игорем они будущие планы не обсуждали, но Катя была уверена, что Игорь так далеко ездить не станет.
– Захочешь, будет, ― заявила Валюшка.
– Я хочу, но что делать не знаю, ― ответила Катя, с мольбой взглянув на подружку, ― скажи?
– Ты что, сама маленькая? ― удивилась Валюшка.
– Не маленькая, но честно, не знаю.
– Что тут знать? Дай, и он к тебе пешком ходить станет, не только на трамвае ездить.
Удивленно взглянув на подружку, Катя даже голову втянула в плечи от такого невозможного предложения.
– Ты что? У нас совсем другие отношения.
– Ну, смотри сама, поболтать к тебе он действительно ездить не станет. Уверена, что на него многие сами вешаются. Завидный жених.
– Ну что ты, какой жених? Нам только двадцать.
– Ему действительно только, а вот тебе уже двадцать, ― авторитетно заявила Валюшка, поразив Катю своей осведомленностью в таких деликатных делах.
Игорь пришел, как всегда, ближе к восьми вечера, взял за руку, и они пошли на ставшую любимой дорогу, ведущую к винограднику. На выходе из села их догнал Федька.