Альбиносы

Музыка неистовствовала. Костины друзья тоже. Полураздетые и чумазые, сбившись в кучу, они прыгали-танцевали. Поп стоял посреди круга, весь грязный и отплевывался. Он растерялся, не зная, что ему делать, как вести себя.

– Дава-ай! А-а-а! – орали одноклассники, бросая в него то красный, то зеленый порошок. Пытаясь подражать приятелям, Костик стал попеременно поднимать ноги от земли и дергать ими в такт музыке. Это выглядело неуклюже. Все от души хохотали и подбадривали сверстника:

– Не комплексу-уй! – перекрывала рев музыкально-людского водоворота Лизабетт. – Делай, как умеешь! Свобода-а-а! – завопила она во весь голос. Ее услышали:

–Сво-о-бо-о-да-а! – отозвалось и покатилось волной от одного края танцевальной площадки к другому. – Сво-о-бо-о-да-а-а!

Музыка ревела.

– Што они играют? – крича, спросил Костя у Стерлинга, наклонившись к самому уху ди-джея, пытаясь окончательно побороть скованность и почувствовать себя своим среди своих.

– «Не чувствую удовлетворения»!… эта композиция… называется! – растягивая рот и прерывисто дыша, прогремел школьный рэпер. – Американцы,… группа «Киллеры», – с силой выдохнул он из легких.

Костя попытался придать своему лицу восторженное выражение.

– Ага-а! – закивал он, трясясь и извиваясь.

– Я обещал вам в самом начале сюрприз? – ожил парковый ди-джей, звеня до боли в ушах.

– Да-а! – Мгновенно отреагировала толпа.

– Наберите побольше красок и готовьтесь салютовать! …ать! …ать! – понеслось во все стороны эхо.

– А-а-а! – заорала тысяча голосов.

– Вы готовы? – ди-джей затягивал прелюдию к интриге праздника, наслаждаясь нетерпением молодежи.

– А-а-а!

– Тогда встречайте! Группа «Психея» из Санкт – Петербурга! Салют!

– Ура-а-а-а! – взметнулось ввысь вместе с очередным радужным облаком.

Все взоры устремились на эстраду. Синие, зеленые, красные тела молодых людей сгрудились около сцены, сдавливая друг-друга, наваливаясь и сдвигая своей тяжестью железные ограждения. Засуетилась охрана, пытаясь сдержать напор и сомкнуть оградительные щиты.

А сцену уже оккупировали пятеро заросших татуированных парней в белых майках. Они цепляли к гитарам широкие перевязи и махали руками, приветствуя жителей городка.

И вот первая гитара, задрав в небо блестящий гриф так высоко, словно ею размахнулись для удара об пол, издала органоподобный звук-рык. Она повторяла и повторяла его снова и снова, пока в единоборство с ней не вступила группа ударных инструментов. После «ударника» взметнула гриф ритм-гитара, стремительно контрапунктируя мелодию септаккордами. Догоняя ее, размер музыкального такта поймала бас-гитара, бухая верхней струной на одном и том же ладу. Последним пронзительно засвистел-завыл синтезатор, оглушая перепонки высокочастотными колебаниями.

Слушатели: парни и девчонки – мотали крашеными головами и раскачивались из стороны в сторону, повинуясь безудержному ритму любимой музыки.

– Суперски! Отвал башки! – услышал Костя крик у себя над ухом. Он оглянулся. Прижавшись к нему, дрожащая Барби уставилась на сцену закрытыми глазами. По ее размазанным щекам текли слезы.

Вдруг она схватила Костю за плечи, начала трясти его и требовать, словно бранилась, доказывая свою некую правоту:

– Ну, почему ты не рокер?! Почему?! Зачем тебе другая музыка?! Зачем?!

Удивленный Костя открыл рот, не зная, что ответить. Он смотрел на Барби округлившимися глазами.

Рок-композиция продолжала нагнетать минорное звучание, опускаясь по полутонам вниз, пока музыкальная мысль ее создателей не достигла своей кульминации и… скрипучий бас-профунда солиста группы, открывшего рот, словно зев, протяжно выдохнул через микрофон в толпу:

– Убить мента-а-а! Убить мента-а-а-а!

В толпе началась истерика. Молодежь завыла, словно безумная.

– Убить мента-а-а-а-а! Убить мента-а-а-а-а!

Рядом с Костиком, подражая солисту, рычал Шварценеггер:

– Убить мента-а-а!

– Мента-а-а-а! – выла толпа справа и слева, вокруг испуганного молоденького певчего с клироса церкви Казанской Божьей Матери. Костя чувствовал себя как в дурном сне. Ему хотелось ущипнуть кожу, чтобы проснуться. Но, увы, он видел не сон. И по спине пробегал вполне реальный холодок.

* * *

– Мазевые пацаны! Я торчу! – взахлеб восторгался после концерта Стерлинг. Он без умолку стал рассказывать о рок-музыкантах, словно был с ними знаком: – Представляете, пацаны родом из Кургана! Почти деревня! Представляете? Там начинали! Потом поднялись до Санкт-Петербурга! Представляете? Пишут альбом за альбомом! Аншлаг за границей! Представляете? Видишь, Поп, это взрыв, о котором я тебе говорил! Пацаны реально гении!

Стерлинг сотрясал воздух, взбудораженно жестикулируя, будто держал в руках гитару и размахивал ею, как вертолет лопастями, готовый взлететь от восторга. Так продолжалось довольно долго, пока ди-джей не спалил всю взлетно-посадочную энергию.

– Пойдем на пляж, в секси-парк, умоем рожи! – предложил Шрек, затихшим после музыкальной бури друзьям. – Праздник продолжается, и сюрпризы тоже, – многозначительно объявил он.

– А-а? – разом насторожились Лизабетт и Фиона.

– На че намякиваешь? – подскочила Барби.

– Терпение, дамы! – улыбнувшись, призвал толстяк. – Шрек обещает вам новую сказку!

– О-о! – загалдели заинтригованные одноклассницы. – Тогда, го-о! Вперед!

– Го-о! – подхватили остальные.

Обрадованная обещанным продолжением праздника, размалеванная компания вприпрыжку пустилась с берега вниз к реке.

Они расположились у самой воды. Ополоснув лица, мальчишки и девчонки стали извлекать из школьных сумок припасы: жвачки, сигареты, баночки с пивом, « Колой» и «Энергетиком», пакеты с соком.

– Внимание, братва! Внимание! – Шрек запустил руку в свой рюкзак и

подождал, когда все взгляды устремятся на него.

– А теперь сюрприз от Шрека из восьмого «а»! – он извлек из рюкзака бутылку водки и поставил в центре расстеленного на земле пледа.

– Круто-о!

– Ну, ты, Шрек, красава!

– Сейчас я приготовлю для вас коктейль, господа! – подражая голосу ди-джея парковой эстрады, засуетился толстяк.

– Поп, садись! Че ты?… – обратился он к Костику, стоявшему в стороне от скатерти- самобранки и старательно очищавшему одежду.

– Да я… У меня… Не взял с собой ничего. Не знал… – начал оправдываться тот.

– Садись! Садись! – наперебой загалдели одноклассники. Барби потянула его за руку:

– Да, садись ты уже!

Костик повиновался.

– Не тушуйся, братэла. Здесь все свои. Просто должен будешь. Понял? – похлопал его по плечу Стерлинг.

– Типа «на счетчик» тебя ставим! – распустив пальцы веером и тряся кистями рук, забубнил Шварценеггер.

Все от души рассмеялись.

Шрек продолжил копаться в рюкзаке. Он достал одноразовые стаканчики, пучок пластиковых соломинок и оглядел уставленную самобранку, ища взглядом, куда бы все это положить. Фиона устремилась ему на помощь. Она встала на четвереньки, изогнувшись, как кошка, расправила плед, расстелив его пошире. Парни, смущенно улыбаясь, уставились на полуобнаженное тело сверстницы в непривычном формате. И тут же, пряча откровенные взгляды, потупились в песок.

– Это ни есть главный сюрприз, – уловив реакцию друзей на акробатическую позу Фионы, брякнул Шрек. – Главный сюрприз впереди!

– Дурак! – Фиона быстро поднялась и, весело улыбаясь, стукнула друга. Шрек втянул голову в плечи. Новый взрыв веселья раздался над кампанией.

Толстяк, словно факир, продолжал извлекать из рюкзака какие-то блестящие металлические предметы, похожие на стаканы и ложки. Он демонстрировал их каждый в отдельности, называя по имени:

– Шейкер! Джиггер! Мадлер!

– Вау! – аплодировали девчонки.

– Набор «Брутальный бармен»! – завершил знакомство с посудой Шрек, разведя руки в стороны.

– А какой коктейль ты нам приготовишь? – спросила Барби, поправляя белые кудряшки, пересыпанные зеленой пудрой. Она слегка навалилась на Костика, ища опоры, и улыбнулась ему.