Когда сталкиваются миры

– Она такая красивая… Такая чистенькая… Хрупкая… У нее от юбки так вкусно пахло… А я вел себя, как свинья… Мороженое ее лизал… На колени ей завалился… До дому не проводил… Даже не спросил, как ее зовут…

– Марти, тебя просто торкнуло! Это был глюк, Марти! – склонились над ним Мейсон и Скайлер, лучшие друзья.

На следующий день, примерно в это же время, он вернулся к той школе и уселся у колонны, которую она вчера лупила.

– Эй, парень, тебе чего надо? – подошел охранник.

– Я девушку жду.

Охранник усмехнулся.

– Девушку? Из этой школы? Парень, ты хоть в курсе, какие девушки здесь учатся? Мне, право, очень интересно, какую из них ты имеешь наглость ждать.

– Это ко мне, – раздался девчачий голос.

Она. В белой блузке с симпатичной брошкой, в узких клетчатых штанах, лакированных ботиночках. Волосы распущены, аккуратно причесаны, в них милый скромный ободок. Руки перебинтованы. К груди прижаты книжки.

Не отрывая от нее глаз, он попытался встать, но скейт уехал из-под задницы. Он упал на колено и даже не пытался подняться, глядя на нее снизу вверх.

– Мисс Розенберг? Вы уверены, что это к Вам? – спросил охранник, потирая затылок.

– Абсолютно уверена, – ответила она с достоинством.

– Что ж, тогда желаю хорошего дня, господа.

Охранник ретировался.

– Розенберг? – пробормотал Мартин, глядя на нее. – Я как-то работал на заправке Розенберга. Через две недели меня вытурили.

– Это заправки моего папы. Я Моника Шарлотт Розенберг. Вставай, – сказала она и протянула перебинтованную руку.

Он взял ее, сдавил, сделал ей больно. Хотя она ничего не сказала, просто чуть-чуть скривилась.

– Мартин Бенджамин Франклин. Я пришел, чтобы извиниться за свое свинское поведение вчера.

– Не понимаю, о чем ты. Неужто ты потомок того самого Франклина?

Он опозоренно потер затылок.

– Знаю, он бы таким правнуком не гордился.

– А мне кажется, ему бы понравилась твоя футболка.

Это была драная футболка со знаком анархии и криминальными рожами Sex Pistols, кое-как скрепленная булавками.

– Ты слушаешь Sex Pistols? – вскричал Мартин удивленно.

– Ну так, есть пара любимых песенок. Но вообще-то, мне больше нравятся Ramones.

Лязг ключа от входной двери выдернул его из воспоминаний. Мартин зашел в квартиру, на секунду представив, что вот-вот его обдаст теплым запахом мясного пирога или грибного супа, кругом будут гореть оставленные без присмотра ароматические свечи, а Моника, сонная или взвинченная, надутая или влюбленная, одетая в его футболку или свой кружевной пеньюар, выйдет встретить его, обнимет за шею, прощебечет какую-нибудь нежность и поцелует. Однако встретила его лишь полутьма городских сумерек и прохладная смесь запахов дорогого мыла и ароматизированного парафина. Но Мартин знал, что его Моника совсем рядом – всего лишь в какой-то из квартир на другом конце блока. Поэтому признаки ее присутствия по-прежнему ощущались очень ярко и живо: бардовые стены, которые она сама выкрасила, обувь и верхняя одежда у порога, которую она не стала забирать, поплывшие ароматические свечи, которые за пару дней покрылись легким слоем пыли, ее розовый пеньюар на матраце, который Мартин обнимал по ночам вместо нее.

– Мона-Мона, – с улыбкой сказал Мартин, сняв респиратор, – неужто ты и вправду думаешь, что я влюбился в тебя лишь потому, что был под кайфом?

14

На следующий день Айзек и Итан украдкой спросили у него:

– Ну что, как успехи?

– Ну, мне удалось выяснить, что она сняла квартиру с другой стороны нашего блока и ходит мимо моих окон именно в то время, когда я возвращаюсь с работы, – ответил Мартин.

– Как-то не похоже на поведение девушки, которая решительно хочет отделаться от парня, – вскинул бровь Итан.

– А я вообще недоумеваю, как она тебя до сих пор не просекла, – сказал Айзек.

Мартин в замешательстве почесал ухо.

– Нельзя говорить такое о своей девушке, но Мона слегка из тех, кто дальше своего носа ничего не видит.

– Слегка?!

Присутствие Дианы, которая пряталась за стеллажом и подслушивала их, они обнаружили только по ее злобному пыхтению.

– Моне, значит, вы помогаете, а мне нет! – выпалила она.

Итан и Айзек запаниковали.

– Ди, это совсем не то… Дело в том, что… Понимаешь, некоторые люди созданы друг для друга, а некоторые…

– Да какие «созданы»?! – закричала Диана. – Эта овца по своему бывшему сохнет и плевать на тебя хотела, Ноа! Ржете надо мной, что я за тобой бегаю, а сами-то! План Барбаросса составляете, как бы ее захомутать!

– Ди, поверь мне, это не потому, что ты толстая, – сказал Мартин холодно.

Диана обиделась и выбежала из магазина.

– Чувак, это было жестко, – покачали головой Итан и Айзек.

– Надо ее отвадить, а то она все пронюхает и Моне разболтает. Женская дружба – то еще оружие массового поражения.

– Думаешь? – удивился Айзек.

Мартин кивнул.

– Это, конечно, подло с моей стороны, но я рад, что у Моны нет подруг. Девчонки слишком уж зависят от мнения друг друга. Если пойти в гости к Мейсону и оставить Мону болтать с его женой Кэти – все, считай, что скандал обеспечен. Кэти сама по себе девчонка простая, но, блин, всю подноготную выложит! С кем я до Моны, где я, что я, да какая Мона молодчина, что такую ошибку природы терпит, мол, меня ни одна девка больше недели не выносила, такой я кусок говна. Нет, я от Моны ничего не скрывал. Как было, так и говорил. Но это все в прошлом. Зачем к этому возвращаться, да еще и нагнетать? Мона и так психованная. А представьте, что было бы, если б у нее были подружки из ее кругов! Они бы от меня мокрого места не оставили своими: «Мона, он наркоман и нищеброд, бросай его»!

Итан помотал головой.

– Я бы не стал париться на этот счет. Ребятишки из наших кругов с падшими не водятся. Вы можете быть лучшими друзьями, пока ты соответствуешь всем параметрам. Но стоит тебе оступиться, – вылететь из престижной школы, не унаследовать семейное дело, обанкротиться, – все, ты персона нон грата, сразу же из друзей удалят.

– Суровые у вас все-таки законы, приятель.

– Но ведь когда-нибудь тебе придется признаться, – вдруг сказал Айзек. – Не будешь же ты вечно за маской прятаться, правильно?

– Верно, – нахмурился Мартин. – Пожалуй, надо просто подождать, пока она успокоится. И убедить ее, что прежний бородатый я вовсе не такой моральный урод, как она думает.

Моника фурией влетела в магазин и, не здороваясь, направилась прямиком к прилавку.

– Значит, я дальше своего носа ничего не вижу?! – заорала она на Мартина. – Попробуй только еще раз за мной увязаться, псих, – башку снесу!

– Долго же ты будешь дожидаться, пока она успокоится, парень, – присвистнул Итан.

В дверях стояла Диана и коварно улыбалась ярко-красными губами.

– Да уж, женская дружба – страшная сила, – покачал головой Айзек. – Ди, это, конечно, мило, что ты побежала встречать Мону просто для того, чтобы рассказать, что о ней говорят грязные мальчишки. Но не ты ли сама ее овцой назвала?

Диана не ожидала такой откровенной подлости и впала в ступор.

– Ди, это правда? – резко обернулась на нее Моника, а когда не дождалась ответа, выпалила: – Не может такого быть! Ди бы никогда обо мне такого не сказала!

– Конечно! – не выдержал Мартин. – Это только твой бывший козел и подлый изменник!

15

Сырой вариант их песни был состряпан еще вчера, но вместо того, чтобы по-человечески репетировать, они цапались и обменивались обидными колкостями. В конце концов, Моника сказала, что больше не будет играть в этой вшивой группе и пусть они ищут себе другого вокалиста и ритм-гитариста, забрала гитару и скейт и была такова.

– Ой, психанула и ушла, как оригинально! – буркнул Мартин.

– За что боролась, на то и напоролась, – сказал Итан. – Она ж рок-группу хотела, чтобы ругаться, а не музыкой заниматься.