Когда сталкиваются миры

«Она любит яичницу и слегка обжаренные грибы», – вспомнил Мартин.

Моника стянула ячейку и коробку с шампиньонами и пошла к кассе.

– За товары со скидкой, как всегда, наклеечка, – сказал дон Рихардо. – Много уже собрала, Мона?

– Дайте посмотрю.

Моника достала из кошелька помятую листовку для сбора наклеек.

– Уже тридцать девять.

– Ого! Так ты уже на целую игрушку набрала. Возьмешь?

Моника вся засветилась от счастья.

– Конечно!

Дон Рихардо достал коробку с плюшевыми игрушками.

– Выбирай.

– Ой, они все такие милые!

Мартин почувствовал, что бутылка молока выскальзывает у него из рук. «Она никогда не рассказывала мне, что собирает наклейки на игрушку!»

Моника схватила самую мохнатую тварь самого вырвиглазного цвета и прижала ее к сердцу.

– Я с самого начала эту хотела! Теперь вон на ту розовую буду собирать!

– Собирай, Мона. Кроме тебя, в этой акции все равно никто не участвует. Детям нынче гаджеты подавай, так что все достанется тебе, – засмеялся дон Рихардо. – Выбрал, чико? – спросил он Мартина.

Мартин нервно закивал, схватил свое молоко и стянул с полки хлебобулочных изделий мясной бутерброд, который любила Моника. Дон Рихардо тоже дал ему наклейку.

– На, раз собираешь, – сказал Мартин, когда они вышли на улицу, и отдал Монике свою наклейку.

– Ой, спасибо! – покраснела она и с детской кропотливостью вклеила ее в свой листок. Ее глаза просто слезились от счастья.

– Ты любишь плюшевые игрушки? – спросил Мартин.

– Ну да. Когда с родителями жила, у меня их больше сотни было. Я любила складывать их в кучу и падать на них. А с тех пор, как я к бывшему сбежала, у меня ни одной не было.

Моника горько вздохнула.

– Если б ты ему сказала, что любишь плюшевые игрушки, он бы тебе их дарил, – покачал головой Мартин. – А то он, наверное, даже не знал…

– Да ну, – пожала плечами Моника. – Он бы сказал, что это глупо. Он и так постоянно называл меня ребенком.

Мартин выплюнул яростный пар через респиратор.

– А ты в этом уверена?! Знаешь ли, фраза «ты ребенок» – это не то же самое, что «ты ведешь себя, как ребенок»! И наверняка не так уж часто он тебе это говорил! Раза два, не больше! Потому что ты наверняка из-за этого так психовала, что он понял, что говорить тебе такое себе дороже! И я уверен, он бы сказал, что это мило, что тебе нравятся плюшевые игрушки! Как послушаешь тебя – твой бывший просто монстр какой-то!

– А я тебе сразу сказала, что никакой он не монстр! Он хороший парень, просто заслуживает более адекватную и зрелую девушку!

– Ну, ему, наверное, лучше знать! Он наверняка не имбецил, который понятия не имеет, на что подписывается, когда связывается с богатенькой девушкой!

– Да он под кайфом был, когда мы познакомились! Он вообще не соображал, что делает!

Мартин улыбнулся от уха до уха под респиратором.

– Правда, что ли?

– А то! Его выперли с работы за то, что он опоздал на полдня, да еще и под кайфом приперся. Он случайно пошел мимо моей школы, а я как раз с уроков сбежала, потому что психанула из-за двойки. Это было просто совпадение!

Мартин почувствовал, как его линзы жгут от подкатывающих слез. Пять лет назад, где-то в конце весны, он пьяно катил на скейте, не чувствуя ног, не зная куда едет и даже не догоняя, что его только что уволили с работы. Потом он увидел ревущую девчонку, которая яростно лупила кулаками каменную колонну у ворот школы.

– Эй, ты чего творишь? – подлетел он к ней и начал оттаскивать. – Камню все равно, а у тебя уже все руки в крови!

Она плюхнулась на асфальт и начала рыдать в голос.

– Эй, кто тебя обидел?

– Сраный Джордж Элиот! Ненавижу!

– Да я щас друзьям скажу, мы этого козла найдем и уроем! Эй, ну не плачь.

Он порылся в карманах и нащупал мелочь.

– Хочешь, пива тебе куплю?

– Я не пью пиво!

Этот возглас его шокировал и даже немного отрезвил. Тут-то он и заметил, что девчонка приличная: белая блузочка, юбочка ниже колен, волосы аккуратно собраны и перевязаны ленточкой. Мартин напряг обкуренные извилины, силясь вспомнить, что любят приличные девчонки.

– Эм-м… Мороженое?

– Клубничное! – сказала она надуто и требовательно.

Мартин стряхнул воспоминания, чтобы совсем не расслюнявиться.

– Интересная история, не так ли? – сказал он.

Раскрасневшаяся Моника тоже приказала себе перестать улыбаться и отмахнулась.

– Он добрый малый, просто пожалел меня. Даже мороженое мне купил, – сказала она.

– Вкусно хоть было? – засмеялся в респиратор Мартин.

– Очень! Клубничное, мое любимое. Он был такой милый, что я дала ему попробовать, – Моника накрыла рот пальчиками, сдерживая смех.

– Думаю, он был в шоке, что такая приличная девушка позволила ему лизать свое мороженое.

– Он мне понравился, – пожала плечами Моника. – Даже в голову не пришло, что он может быть заразным.

– Я уверен, он не настолько низко пал, чтобы заразу подцепить, – сказал Мартин, сложив руки на груди.

– Говорю же, я об этом даже не подумала! Потом он предложил отвести меня в больницу, чтобы мне руки обработали. Я двойку за долбаный доклад по Джорджу Элиоту получила, психанула, начала лупить по стене и разодрала руки. Но он был такой упоротый, что появись мы в больнице – его бы сразу в полицию загребли. А домой я идти не хотела. Знала, что от матери огребу. Тогда мы пошли в парк, и он показывал мне трюки на скейте. Боже, мне казалось, что он сейчас убьется! Я заставила его сесть смирно, он попросил разрешения прилечь, я сказала «да», он завалился ко мне на колени и уснул.

Мартин захохотал.

– Мне жалко было его будить, – сказала Моника, улыбаясь, вся красная. Глаза блестели от слез. – Когда он проснулся, уже темнело. Я сказала, что мне пора домой. Он пошел меня провожать, но когда мы дошли до моего района, он сказал, что пойдет, пока его охрана не пристрелила, и удрал.

– Я бы на его месте тоже испугался. Никто бы не поверил, что такой оборванец просто провожает тебя до дома.

– Вот уж нет! Не такой уж он и оборванец был! – надулась Моника. – Его, наверное, просто отпустило, и он не мог вспомнить, что вообще было, как он тут оказался и кто я такая.

– Если бы он этого не помнил, вы бы не встречались столько времени.

Моника задумалась.

– Слушай, а ведь правда! Он же ко мне в школу на следующий день приперся! Он запомнил, где я учусь!

– Рад, что ты поняла это после стольких лет.

– Все, хватит сопли распускать, я пошла домой! Если думаешь, что я приглашу тебя на чай, то зря надеешься.

– Если ты думаешь, что я пью чай с грибами и яйцами, то это ты зря надеешься.

– Я просто люблю яичницу и слегка обжаренные грибы. Не понимаю, зачем их подвергают такой жесткой термической обработке. Из них же весь вкус выходит!

– А еще у шампиньонов можно удалить ножки, всыпать в лунки сыр, посолить, поперчить, сбрызнуть оливковым маслом и запекать десять минут.

– Ты тоже знаешь этот рецепт?! Я очень часто так шампиньоны готовлю!

– Удивительно, какие у нас схожие вкусы, да? На, возьми к ужину. Надеюсь, это ты тоже любишь, – Мартин протянул мясной бутерброд из лавки дона Рихардо.

– Да, очень люблю! – обрадовалась Моника, но тут же запаниковала. – Эй, стоп! Чего это?! Ты совсем, что ли?! Ничего я не буду у тебя брать! Решил жратвой меня подкупить?!

– Нет, это просто в качестве извинений за неловкость, которую я тебе доставляю.

Моника поджала губы, поколебалась пару секунд и взяла бутерброд.

– Спасибо. Но учти, что это был твой добровольный жест и я ничего тебе за это не должна!

– Конечно.

– Ну и вали тогда! Сказала же, что на чай не приглашу!

– Спокойной ночи, – помахал рукой Мартин.

– Спокойной ночи, – кивнула Моника серьезно, прижимая к груди игрушку, яйца, грибы и бутерброд.

Сделав вид, что пошел дальше по улице, Мартин коротко обернулся, чтобы увидеть, в какой подъезд зашла Моника. Дойдя до перекрестка, он неспешно повернул обратно, вспоминая тот весенний день, когда встретил приличную девчонку. Это было настолько потрясающее событие, что даже косяк с травкой в рот не лез. Мартин просто сидел на своем скейте и плакал, уткнувшись носом в коленки.