Хамелеонша

Хлопает дверь, и я остаюсь наедине с телом господина Букэ. Из-под задравшейся рубахи вываливается его огромный живот, а голова похожа на расколотый арбуз. Вокруг растеклась лужа, и помаргивающая свеча отражается одинокой луной в этом вязком багровом болоте. Мои зубы звонко клацают в тишине, во рту ни с того ни с сего появляется мерзкий привкус — каре ягненка…

А потом прямо на глазах лужа начинает выцветать, становясь светло-серой, почти прозрачной. Где-то в глубине меня нарастает смех. Я-то думала, что убила человека! Когда брат возвращается, я все ещё хохочу, громко, безудержно, тыча в трактирщика пальцем:

— Людо, смотри, господин Букэ не человек, гляди, что у него внутри!

Людо хмурится, смотрит то на меня, то на лужу:

— Я же велел затереть кровь.

— Это не кровь, Людо, видишь, она не красная!

Я погружаю ладони в теплую лужу и протягиваю ему руки, с которых стекают жидкие полубесцветные перчатки.

Брат хватает меня за плечи и несколько раз встряхивает до звона в ушах.

— Скорее, Лора, тот второй тоже про тебя знает. Нам нужен хотя бы денек форы, его не должны сразу обнаружить. — Он пинает тело и оборачивается на чан, переводит взгляд на дубовую крышку. — Давай, бери его за ноги. — И, поморщившись: — Только сперва руки оботри…

Часом позже я стучу в ставень двухэтажного дома на каменном цоколе. Дверь распахивается, и на меня смотрят глаза цвета супа.

— Здравствуйте, — улыбаюсь я. — Помните меня? Вы у нас сегодня обедали, господин Букэ прислал меня в качестве подарка. Вы один дома?

Ярмарочные звуки снова обрушиваются на меня пульсирующим гомоном.

— Лора, вы меня слышите?

— Да, милорд. Мой самый страшный поступок? Дайте подумать… неделю назад я поленилась и вознесла молитву Праматери четыре раза вместо пяти. До сих пор стыдно…

А Людо, кстати, неправ. Я вижу красный и не различаю только цвет крови — для меня она серая. И ещё: ни в тот день, ни после я ни разу не пожалела. Случись все снова, поступила бы так же.

— А как насчет вашего самого ужасного секрета, милорд?

— Осторожнее! — Тесий дернул меня на себя, и очень вовремя, потому что в следующий миг яркая струя огня ударила в то самое место, где сейчас оказалась бы я.

Выплюнувший её жонглер виновато вытер рот.

— Извиняйте, леди.

Его фигура колебалась в текущем от жара воздухе, запахло чем-то едким, вокруг заохали, женщина с младенцем запоздало вскрикнула. Я вдруг обнаружила, что прижата к груди Тесия, а сердце судорожно бьется, не знаю, от чего больше — от того, что только что чуть не вспыхнула факелом, или потому что меня у всех на глазах крепко обнимает молодой мужчина.

— Сильно испугались? — спросил он, почти касаясь губами виска.

— Ни капли, — прошептала я и приложила ледяные подрагивающие пальцы к своей пылающей щеке — воздух вокруг нас все ещё вихрился горячими жгутами. — Я никогда не пугаюсь.

— Помню, — улыбнулся Тесий, чуть отстранившись, но не убрав рук и глядя с нежностью, — и ничего не боитесь.

Жонглер позади меня выпустил новую струю пламени, и оранжевая вспышка утонула в глазах Тесия, превратив их в два изумруда с медленно тающими искорками.

— Спасибо, что спасли от огня, — запоздало спохватилась я.

— А вот вы меня толкаете прямо в него. — Ладонь на моей талии напряглась. — Самая ужасная мысль пришла мне в голову только что: хотел бы, чтобы вы снова оказались у него на пути, а потом ещё раз и ещё. Готов спасать вас весь день.

Я опустила голову и прочистила горло.

— Отпустите, пожалуйста, платье.

— Простите, — он разжал пальцы, выпуская смятую ткань на груди. Несмотря на сильный рывок, нитки выдержали. Я тщательно разгладила платье и только потом подняла ресницы. Взгляд выхватил позади него ту самую женщину с ребенком, вскрикнувшую вместо меня. Теперь она крутилась возле прилавка с поделками. Торговец сунул ей под нос какую-то коробочку, и выпрыгнувший оттуда тряпичный ваалу заставил её отшатнуться с отвращающим жестом и поспешить прочь.

— Вы знаете эту женщину, милорд? Лицо кажется знакомым…

Тесий обернулся и прищурился в указанном направлении.

— Мората, жена главного псаря, с младшим ребенком. А в чем дело?

— Она только что обронила монеты, пойду догоню её. Потом мне нужно найти брата.

— Вы даже не взглянете на меня напоследок?

— До встречи за ужином, милорд.

Людо с Бланкой нашлись в закутке за крайней палаткой. Она слушала его, опустив голову и теребя ленту, которую брат медленно сматывал с другого конца, подтягивая девушку к себе шажок за шажком. Принцесса меня не видела, стоя спиной, а вот он заметил и, наклонившись к её уху, что-то быстро шепнул. Из-за лотков послышался голос Диты, ищущей её высочество, и та поспешила навстречу компаньонке, так и не обернувшись. Лента повисла у Людо в руках. Он привалился к стене и принялся накручивать её на палец, поджидая меня.

— Чего ты добиваешься? — сразу напустилась я. — Зачем оказываешь Бланке знаки внимания? Мы ведь все уже обсудили.

— В чем дело? Развлекаться можно только тебе? — осклабился он и протянул запястье. — Поможешь повязать ленточку?

Я стукнула его по руке.

— Прекрати, это не игра.

— Да ты не в духе? А где там наш Лорд-Совершенство? Помер от достоинств?

— Благодаря этому Лорду-Совершенство, как ты его называешь, мы очень скоро выясним, какое священное подношение используют Скальгерды.

Людо вмиг переменился в лице и взбешенно схватил меня повыше локтя.

— Ты что, все ему рассказала?!

— Конечно, нет! — возмутилась я и резко высвободилась, потирая предплечье. — Просто идея пришла во время разговора с ним.

Про эпизод с жонглером решила не упоминать.

— Что за идея? — немного успокоился брат.

— Есть здесь одна женщина, Мората, жена главного псаря, довольно впечатлительная и суеверная особа. К тому же, недавно снова стала матерью, а такие вещи делают людей ещё более впечатлительными и суеверными.

— Да, знаю её, что дальше?

— Как, по-твоему, поступит подобная женщина, решив, что ребенку угрожает опасность?

— Обратится за помощью к мужу? — нахмурился Людо.

— А если муж не в силах помочь с проблемой? С очень-очень большой проблемой. К кому она пойдет?

До брата начало доходить.

— К своему сюзерену? — криво улыбнулся он.

— К Годфрику, — кивнула я. — А его делами занимается регент. Но он тоже окажется бессилен, и тогда ему придется призвать кого-то куда более могущественного… — Я приподняла брови.

— Покровителя!

— Именно. Они сделают все сами, а нам лишь останется разузнать, что будет преподнесено в качестве вотивного дара, и наблюдать. Если повезет, убьем двух зайцев одним ударом — ещё и выясним место призыва.

В глазах Людо мелькнуло восхищение, сменившееся сомнением:

— А если он не станет вызывать Покровителя ради какой-то собачницы?

— Станет, ведь иначе под угрозой окажутся остальные.

— Тогда нужна большая угроза.

— Она и будет большой. Для начала достань пластину из свинца или олова и сделай табличку, потом нацарапаешь на ней, что скажу.

— Так какую проблему мы ей устроим?

— Мы проклянем её дитя, — спокойно ответила я.

20

На самом деле я, конечно, не собиралась проклинать ребенка Мораты, да и не умею я этого. Достаточно, чтобы она считала, что его прокляли, и испугалась настолько, чтобы обратиться за помощью к Бодуэну. А в том, что она так поступит, нет сомнений. В любом случае, всегда можно подкинуть мысль.

Сама идея пришла мне случайно: в одной из деревень, где мы с Людо за эти годы останавливались, я проснулась как-то утром под тревожное уханье набата. Как оказалось, женщины обнаружили на дне колодца на площади подобную табличку с непонятными письменами — я видела их лишь вскользь, но они врезались в память. Приглашенный клирик повертел её так и сяк и подтвердил людские страхи: кто-то проклял деревню через источник воды. Сама надпись так и осталась загадкой, поскольку не была составлена ни на одном из известных клирику языков, правда, знал он всего один, владея грамматикой на уровне умения поставить подпись вместо крестика, однако считался единственным грамотным — мы с Людо про себя, естественно, не рассказывали.