Легавый

Спустились вниз, а там уже инспектор, сидя на корточках перед пленником, вёл с ним задушевную беседу.

Правда щёки у парня подозрительно огнём горели. Похоже, Холмов надавал ему пощёчин для вразумления. Точнее, дабы никто не посмел обвинить инспектора в насилии, для улучшения кровообращения в голове юного сатаниста. А тому эти меры интенсивной терапии явно показаны были. Глаза вон какие ошалелые. Зыркал на нас, не до конца понимая, что происходит и откуда мы тут взялись. Такое впечатление, что этот дятел под кайфом находился, какой-то дряни наглотавшись.

— Так, Василий. Василий! На меня смотри. Давай продолжим, — инспектор ухватил отвлёкшегося на нас парня пальцами за подбородок и развернул лицом к себе. — Значит, вашего главного здесь нет. И, где он сейчас, ты не знаешь. Но, раз сам ты в этот «храм» ходишь уж вторую седьмицу, то должен знать других своих единомышленников.

— Братьев, — поправил инспектора Василий, — и сестёр.

— Пусть будет, братьев и сестёр, — согласился Холмов. — Знаешь их имена?

— Не всех.

— Хорошо, назови мне тех, кого знаешь.

Шарап Володович вытащил из кармана блокнот с ручкой и приготовился записывать имена.

— Кто с тобой в доме был? — влез Тимонилино — Кто наверху шастал, пока ты тут поклоны отвешивал?

— Был со мной, — словно с трудом припоминая прошлое, наморщил лоб Василий, — Игнатов Митяй. Он туточки почти что завсегда бывает. То ж евоного отца дом. Он здесь раньше жильцов селил.

Инспектор сначала нахмурился, недовольный, что орк его перебил, но, услышав про Игнатова, насел на парня с ещё большим энтузиазмом:

— Ещё про кого знаешь? Кто такая Поля, ведаешь?

— Полина Деева, — кивнул Василий. — Она главная после Наивысшего. Она его первожрица и полюбовница.

— Ещё кого знаешь? — Холмов сделал отметку в записнушке.

— Ещё только Федьку Зимина знаю и Вальку Тухваталина. Окромя них только новенькие, но их имён я пока не знаю, они ещё инициацию не прошли.

— Так, стоп! — я торопливо, чуть не столкнув в сторону инспектора, подсел к Василию и, ухватив за грудки, притянул к себе: — Тухваталин с вами теперь?!

— Ну да, — оторопело кивнул сатанист, — с нами. Намедни звание Верного Адепта заслужил.

— Как и ты?! — тряханул я сучонка.

— Ну да, — тот глянул на меня, как на идиота.

Твою медь! Мне захотелось придушить гадёныша прямо сейчас. И даже двух гадёнышей: этого обдолбыша и грёбаного Реджининого братца в придачу. Я тут за него переживаю, а он благополучно снюхался с сатанистами и даже заслужил какое-то там звание. И я представляю, как именно заслужил: принял-таки участие в убийстве Миланы Лебедевой.

Сука! Я ведь Демьяна трусом считал, сбежавшим и друга в беде бросившим. А вышло так, что друг-то ещё хуже оказался. Пусть его запугали и заставили сделать мерзость под страхом смерти, пусть. Не все Карбышевыми и Гастеллами рождаются. Не каждому дано несгибаемую волю иметь и крутой характер. Не все готовы, так сказать, сдохнуть вопреки. Хотя, знаю, бывает и так, что слабак гнётся-гнётся, но остаётся человеком, даже будучи униженным до предела. А крутояйцевые храбрецы, напротив, не выдерживают и ломаются. Не зря же говорят, что сила силу ломит.

Не смог Валентин противиться злой силе и прогнулся, хрен с ним. Но почему потом не сбежал? Почему предпочёл сам стать злой силой, примкнув к этим упырям?! Всё равно ведь Полька не его выбрала, а с козлоголовым связалась. Тем более он же видел и понимал, что вытворяют эти гады.

Такого я не мог ни понять, ни принять. А этот обдолбанный козлёныш, сидя передо мной, ещё рассказывал обо всём, словно о чём-то совершенно обыденном! Да, я уже понял, что в этом мире жизнь человеческая не сильно ценится. Но кромсать живое тело, заставляя жертву так страдать и мучиться…

— Скольких вы, суки, ещё кроме Миланы убили?! — я так тряхнул Василия, что несколько пуговиц на его одежде не выдержали и, с треском оторвавшись, отлетели. — Как их зовут?

— Да не знаю я! — возмущённо замотал головой сатанист.

Сука! Резко притянув к себе, я боднул урода в переносицу и зло зашипел ему прямо в расквашенную физиономию:

— Не знаешь, скольких или как зовут?

Я бы и дальше продолжил вместе с ответами вытряхивать дух из паразита, но инспектор с орком решили, что этому нужно помешать, и растащили нас в стороны.

— Золотова Антонина, знаешь такую? — отпустив меня, Холмов повернулся к адепту сатаны, которого орк, легко вздёрнув кверху, поставил на ноги и теперь удерживал почти что навесу за шкирку.

Но с козлёнышем произошла какая-то метаморфоза. Не иначе, моя агрессия так на него подействовала. Василий словно взбодрился после взбучки, почувствовав в себе силы и уверенность. Перестал испугано на нас таращиться, приосанился, отёр рукавом заструившуюся из разбитого носа кровь. Глаза его заблестели, а губы скривились в презрительной усмешке.

Я то думал, он в себя пришёл. Ан нет, по всему выходило, совсем умом сдвинулся, вспомнив про своего рогатого покровителя. Заорал, глядя на меня:

— Вы пошли против моего господина! Но вы ничто по сравнению с ним! Он слуга самого Сатаны! Он явился из иного мира и обрёл неимоверную силу повелевать душами живых и мёртвых! А после нового жертвоприношения станет ещё сильнее! И вам не спасти эту девку! Её уже повезли на заклание. Нынче же погубят. И других вам не спасти! И самим не спастись! Только истинно верующим откроется путь…

Куда там должен открыться путь, Василий сообщить не успел. Тимонилино влепил ему оплеуху, оборвав вопли и заставив сучонка кулём повалиться на пол.

Чёрт! Орка бы к нам на соревнования по пощёчинам, он бы там всех Пельменей уделал.

— Ты это зачем? — Холмов глянул на Тимона с укоризной.

Вот и я не понял — мне табло ублюдку начистить не дал, а сам с одного удара в нокаут его отправил, не пожалел. А если мозги напрочь ему стряс? А я ведь настроен был ещё немного с придурком пообщаться по поводу «других не спасти» и «явился из другого мира». А теперь когда ещё этот чудила оклемается?

— Услышал я что-то неясное, а он разорался, — орк не испытывал ни капли вины. — Вроде подвывает кто-то где-то. А ну, замрите оба и не звука!

Мы с Холмовым послушно затихли.

Тишина. Лишь хрипловатое дыхание вырубившегося Василия, лежащего у наших ног.

Мы обменялись взглядами с Холмовым, и тот недоумённо пожал плечами. Тоже ничего не услышал. Либо орку почудилось, либо у него более тонкий слух.

Оказалось, второе.

— Идите за мной, — поманил нас рукой Тимон, выходя из комнаты-храма в коридор. — Только тихо.

Шагал он очень осторожно, стараясь не топать. И мы, подражая ему, крались следом практически на цыпочках.

— Здесь, — орк довёл нас до лестницы на второй этаж, но наверх не пошёл. Сунулся в закуток под ступенчатым пролётом. Зашарил по полу и довольно осклабился: — Точно, здесь.

Дёрнул за металлическое кольцо, поднимая крышку люка, ведущего в подпол. Теперь и до нас с инспектором донеслось вместе с запахом сырости чьё-то нечленораздельное мычание. Кто-то внизу очень старался, чтобы его услышали и нашли.

Тимонилино, недолго думая, полез в тёмную квадратную дыру и совсем скоро окрикнул нас:

— Принимайте там наверху!

Холмов, опередив меня, склонился над открытым люком, опустил туда руки. А через миг вытянул на белый свет растрёпанную, отчего-то отчаянно брыкающуюся и не перестающую громко мычать, связанную девицу с кляпом во рту.

Я помог инспектору извлечь девушку из люка и усадить на пол.

Ну вот, обмануть нас, похоже, хотел фанатичный обдолбыш Василий. Никуда похищенную Антонину не увезли. Вот она целёхонькая, только малость помятая.

Вылез из погреба Тимонилино. Девушка, зыркнув на него зло, заскребла по полу ногами, пытаясь отодвинуться подальше. Замычала ещё активнее. Она что, орков никогда не встречала?

— Эй! Эй! Успокойся! — я схватил девушку за плечи. Запашок от неё, конечно, тот ещё исходил, ни разу не айс. Вроде даже мочой слегка попахивало. Но повстречай я орка впервые при таких же обстоятельствах, что и девушка, от меня тоже после далеко бы не розами пахло. — Мы тебя спасать пришли. Всё в порядке. Мы из сыска, а орк с нами. Не бойся. Я сейчас кляп вытащу, ты только не кричи.