Легавый

Пока мы с Холмовым по сторонам глазели, Тимонилино без всяких рассусоливаний взялся за изучение дощатого забора на предмет наличия скрытого прохода. Причём с таким энтузиазмом, что смог бы, наверное, и новый лаз запросто организовать, выломав пару досок похлипче. И не сделал этого, думается, лишь из опасения шумом переполошить всех тех, кто мог находиться в доме.

В конце концов орк нашёл-таки уже существующий проход. Приглашающе махнул нам рукой и, сняв шляпу, полез в узковатую для его мощной фигуры щель. Еле протиснулся, чуть не лишившись пуговиц на куртке. И «Громобой» ему пришлось вытаскивать из-за пояса, иначе бы точно застрял.

А вот мы с инспектором прошмыгнули через дырку в заборе без особого труда, только полы плащей пришлось попридержать, чтоб не зацепиться ими за какой-нибудь ржавый гвоздь.

Обошли дом со двора, нашли хозяйственный выход, а там уже орку пришлось, плюнув на скрытность, вышибить запертую дверь мощным пинком. Благо дело, не такая уж она и крепкая оказалась. Разнёс её Тимонилино с одного удара в щепки и вперед всех внутрь ломанулся. Штурмовик хренов.

Большого сопротивления мы не ожидали. Сатанисты — это ведь не вооружённое бандформирование. Обычные люди с малость поехавшей крышей. Да и не должны они всей компанией целыми днями напролёт в логове своём тусоваться. Наверняка лишь на пару-тройку часов вместе собирались, да и то ближе к ночи. А сейчас скорее всего шастали где-нибудь, будучи занятыми рядовыми повседневными делами.

Если кого и следовало опасаться, так это самого козлоголового. Вот он мог тут затаиться. Но, опять же, ему в своей звериной ипостаси постоянно не высидеть. Иначе давно бы уже такого необычного типа заметил кто-нибудь да тревогу поднял. А в человеческом обличии этот урод для нас троих не страшен. Почти.

Всё же ощущалось некоторое волнение, трепыхалось оно во мне где-то в районе желудка. Страшила слегка эта необъяснимая природа магического иномирского существа. Пусть и считают здесь, что волшебства не существует, но как-то же мерзавец превращался из одного состояния в другое. А ну как долбанёт по нам чем-нибудь магическим. Или перекинется и станет неуязвимым. Не страшны ему будут ни наших с Холмовым дротики, ни пули орка. А может и так ему на них положить с большим пробором.

Запах застарелых нечистот, много пыли и какая-то зловещая тишина. Ощущение, что попал в фильм ужасов. Узкий тёмный проход мимо лестницы, ведущей наверх, и уже затем более широкий коридор. А по бокам дверные проёмы, напрочь лишённые самих дверей.

Редкие солнечные лучики, еле пробивающиеся сквозь щели в заколоченных окнах, с трудом освещали пустые комнаты. Один лишь мусор на полу и обломки мебели. Всё мало-мальски приличное барахло то ли приставы изъяли при банкротстве Игнатова, то ли просто разворовало захожее жульё. Не удивлюсь, если и двери тоже рачительные несуны с собой упёрли, мол, в хозяйстве всё сгодится.

Тимонилино так и пёр танком впереди нас, быстро осматривая все попадающиеся на пути помещения. Я следом, и за мной уже Холмов, постоянно оглядывающийся, будто в ожидании нападения сзади. Так и добрались до гостиного зала.

Вот тут кто-то явно постарался. Большую квадратную комнату сатанисты превратили в своеобразный храм. Стены измалевали красным и чёрным. Да так, что и не видно, в какой цвет они были выкрашены изначально. Странные художества слегка напоминали уличное граффити, нанесённое каким-то буйнопомешанным. Резкие хаотичные росчерки и грубые мазки складывались в жуткий рисунок — мерзкие искривлённые рожи с выпученными, словно от боли или от страха, глазами и с раззявленными в безумном крике окровавленными ртами.

Принял участие в этой чудовищной инсталляции и кирпичный камин, превратившийся в разверзнутую пасть подрисованного на стене злого божества.

Рогатая башка козло-оборотня изображена, тут не ошибёшься. Крыша у художника, может, и поехала, но рисовать он не разучился. Ещё и на месте глаз монстра, создавая иллюзию пылающего взора, стояли на каминной полке плошки с зажжёнными свечами.

На полу тоже множество горящих свечей и начертанная красным пентаграмма. Хотя, наверное, это уже как-то иначе должно называться. Слишком сложный, сильно перегруженный мелкими деталями рисунок, в центре которого стоял на коленях, повернувшись мордой к камину, а к нам задом, какой-то чудик. Бубнил себе тихонько под нос какие-то мантры, часто-часто кланялся, чуть ли не втыкаясь лбом в пол, и совсем не обращал на нас внимания.

Первым к молельщику подошёл орк. Потыкал его носком сапога в бок. Реакции ноль. Под кайфом, что ли?

Я тоже приблизился. Молодой парень весьма субтильного телосложения. Одет вполне прилично. Поди ещё и из порядочной семьи будет, засранец. Глаза крепко зажмурены, морда лица сосредоточенно-серьёзная, словно экзамен по сопромату сдаёт. Ох, и не люблю же я фанатиков, какой бы масти они ни были.

Наклонился, чтобы получше расслышать бубнёж этого слишком увлечённого молитвами приспешника сатаны. Ну да, сомнений быть не может, самая натуральная латынь, малость искажённая произношением:

— Этис атис аниматис… Сатан, оро тэ, аппаре тэ росто! Вени, Сатано! А тэ сперо! Опера праэстро, атер оро…

— Эй, слышь, — я похлопал парня по плечу, — избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом.

Не увидев результата, подёргал убогого за ухо, постучал костяшками пальцев по его макушке. Бесполезно, придурок проигнорировал даже повторный лёгкий пинок орка по рёбрам. Хотя, в случае с Тимонилино, пинок в принципе не может быть лёгким.

— Лучше, наверное, так, — отогнав нас с орком, Холмов подошёл к молельщику со спины, одной рукой обвил шею, придерживая, а другой зажал одновременно рот и нос. — Думаю, ждать не долго.

Где-то над нами на втором этаже скрипнули половицы. В доме явно был кто-то ещё, а мы, лопухи, и не проверили. Орк стремглав ломанулся к лестнице, а я немного замешкался, не зная, стоит ли оставлять Холмова наедине с начавшим сдавленно мычать сатанистом. Вдруг тот, прочухавшись, чересчур буйным окажется. Потом вспомнил, как инспектор управлялся с кочергой, и решил, что с этим хлюпиком-то он точно не сплохует Если что, скрутит, как нечего делать.

Кинулся вслед за Тимонилино, уже грохотавшим сапогами по ступеням. Но, как ни старался, суждено мне было поспеть лишь к шапочному разбору. Я ещё не поднялся на второй этаж, а там уже под грозный топот красномордого слонопотама громко звякнуло разбитое стекло, затрещали какие-то доски, и кто-то с воплем вывалился на улицу.

Твою же мать! Я сразу вспомнил Клариуса, размозжившего голову о брусчатку под окнами моего дома. Если орк выкинул кого-то из окна и бедолага благополучно сдох, я лично пристрелю этого энтузиаста.

Глава 22

— Сбежал, шельмец. Едва меня увидел, в окно сиганул, — виновато развёл руками орк, встретив меня наверху. — А мне за ним совсем никак, узковато для меня оконце-то.

— Да уж, прощёлкали мы его, не додумались заодно и здесь проверить, — конечно, орк с инспектором, как профессионалы, первыми должны были о том сообразить, но и своей вины я отрицать не собирался. — Надо бы хоть теперь глянуть, может, ещё кто спрятался.

— Да тут и прятаться-то особо негде, — пожал плечами Тимонилино.

Действительно, комнаты на втором этаже, всё так же лишённые дверей, были совершенно пусты. И только в одной из них новые обитатели дома устроили спальню, соорудив постель из сваленного в кучу грязного барахла. Натуральный бомжатник, даже воняющий соответственно. К тому же наверняка ещё и кишащий всякими вшами, клопами и тараканами.

Орк, видимо, того же мнения был, но всё же, хоть и поморщившись брезгливо, подошёл к этому рассаднику антисанитарии и осторожно попинал кучу — вдруг и впрямь кто затаился, зарывшись в тряпье.

Никого. Ни здесь, ни в других комнатах. И на чердак не подняться: лесенка разломана, а сам люк на потолке заколочен наложенными крест-накрест досками.