Солдаты Сумерек

Разбойник ворвался в комнату со второй бойницей. Металлический удар оборвал испуганный вскрик. Снова появился в зале (с уже наполовину окрашенным клинком), и в него ударили ещё одной стрелой. Доворот, взмах, и смерть снова ушла мимо. Бросился в не стрелявшую комнату. Там лучник выбегал в коридор. При виде преследователя развернулся и обнажил клинок. Владимир в два удара обезоружил его и с силой ткнул мечом в грудь солдата. Оружие сразу застряло.

– Да, блин!!! Что ж ты сроду не вовремя!

С топором таких проблем не возникает. Он поднял лук врага и побежал в четвертую комнату. Интуиция не подвела – последний солдат тоже убегал. Он обернулся, когда Владимир появился в комнатке, и выстрелил. Разбойник бросился грудью на стену, отвечая «по-татарски». Но увы! До Робин Худа ему было далеко. А вот стрела противника пришла точно в левый бок. Даже пробила торакс, но глубоко не ранила.

– Сволочь… – оскалился Феоктистов. Выдернул окровавленный, но целый стержень, наложил на свой лук. Стрелок скрылся, и разбойник, прихрамывая, побежал вслед. Настиг уже внизу лестницы. На этот раз успел вовремя отшатнуться и избежать второй стрелы. Луком враг владел, действительно, хорошо! Владимир сразу бросился вперед… И увидел бегущего навстречу солдата, закрывшегося щитом. Наверное, снял со стены. В замке было много оружия.

Почти в упор, с нескольких ярдов, Владимир выстрелил. Но лишь отклонил щит противника, не остановив его атаку. В следующий миг парировал боевой топор. Древко лука с хрустом разлетелось, и он остался без оружия. Лицо врага посветлело. Но едва тот вновь замахнулся, как «оборотень» вцепился ему в руку. Всей своей бронированной массой качнулся, увлекая стрелка за собой, и резко махнул ногой. В принципе, Феоктистов целил в колено. Но не попал – противник убрал его. Зато отягощенная металлом конечность всей инерцией прошла в пах. Не давая опомниться, Владимир от души добавил ему ладонью по роже. Прямо в боевой перчатке. Мир померк, и руки ошеломленного солдата ослабли. Следующий, прицельный удар вообще сбил того с ног.

Как только противник упал, злость Феоктистова улетучилась. Он поднял топор, ловко крутнул, проверяя балансировку:

– Вот так-то, милок! Впредь умнее будешь.

Противник корчился на деревянном полу, судорожно пытаясь заглотить воздух. Но сжатая спазмом грудная клетка не распрямлялась. Лицо начало багроветь.

– Выдохнул! Резко! Ещё раз! Через рот! – уверенно, без агрессии командовал Феоктистов. Это помогло. При резком выдохе грудь слегка отпускало и вдох получался сам собой. Через минуту пленник уже мог дышать и двигаться. Но теперь его лицо начало наливаться сине-красным от полученных латных оплеух.

– Куртку снял! И сапоги!

Солдат повиновался. Вскоре он остался лишь в холщовом исподнем. Но победитель не стал собирать трофеи. Лишь связал ему руки и отконвоировал туда, где святые отцы собирали монеты. Точнее, трудился лишь бедолага приор. А аббата сэр Жан вновь прижимал мечом к креслу. Йорген злобно вращал глазами, скрипел зубами, но на этом его участие и заканчивалось. Всё-таки аргумент крестоносец выбрал доходчивый. Параллельно он ещё и следил за честностью толстяка. Наконец, в кожаном мешке оказались все составные части 500 экю. Оставшуюся горстку «рубленок» Феоктистов небрежно впихнул прямо в рот вспотевшего приора:

– Это тебе за старание!

Священников, служку и стрелка бесцеремонно, на пинках, выпроводили из замка. На прощание, странно улыбаясь, Владимир сказал избитому солдату:

– Если ты когда-нибудь встретишь крепких молодцев в зелёных холщовых куртках, с луками и топорами, или же рыцарей-оборотней, немедленно отложи оружие в сторону, встань на колени и скажи: «Я, бедный и несчастный, затем своё имя, пострадавший от кулаков рыцаря-оборотня, друга рыцаря сэра Жана Дыб-Кальвадоского и доблестного Робин Худа. За великие мучения рыцарь-оборотень назначил мне пенсию!» Запомнил? И протянешь руку. Повтори!

Избитый покорно повторил оскорбительную фразу. А затем четыре несчастных человека побрели прочь от великолепного замка, который недавно считали своим.

* * *

Изгнанные торопливо шли по лесной дороге, чтобы до заката добраться хотя бы до деревни. Распухшее лицо стрелка де Шансона, даже умывшегося в ручье, напоминало неудачную маску. Поэтому лишь на нём не отразился ужас, когда из придорожных кустов вышел детина в зеленой холщовой куртке и шляпе с фазаньим пером. Он похлопал по ладони полированным лезвием узкого меча и поздоровался:

– Добрый вечер, святые отцы!

Аббат проворно сунул под рясу мешок с деньгами, а приор начал креститься:

– Сгинь, сгинь, нечистый. Исчезни!

– Кто это? – похоже, для Йоргена день огорчений ещё не окончился.

– Как кто?! Этот чертов разбойник, Робин Худ!

– Да, святые отцы! Это я, великий грешник Робин Худ. Наверное, поэтому Господь не внемлет моим молитвам и не дает хоть немного денег. Может быть, вы мне их дадите? – с самым благочестивым видом спросил детина. Затем, поощряя всех мечом, заставил вместе с собой опуститься на колени и попросить серебра у Всевышнего. Довольно скоро встрепенулся и весело сказал:

– Пожалуй, Бог уже внял нашим молитвам!.. Ну, у меня пусто!

Осмотрел служку и стрелка.

– У этих бедолаг тоже ничего не прибавилось.

Срезал с пояса приора кошель, куда тот ссыпал и давешние «рубленки».

– Ого! Смотрите, святой отец. Вашу молитву Господь услышал!

Йорген попробовал вскочить, но Робин железной хваткой удержал его:

– Зачем же так волноваться?

Мешок с 500 экю тоже перекочевал к атаману.

– Святой отец, да Вы воистину святой! Только молитва праведника может дать зараз столько серебра! Я обязательно помолюсь за Вас сегодня вечером. Вот только, боюсь, Единый опять меня не услышит.

Робин Худ встал и отряхнул колени. Аббат с ненавистью смотрел на него.

– К чему эти яростные взгляды, святой отец? Если Господь за такую короткую молитву отвалил Вам не менее 20 фунтов, то сколько же Вы получите после Всенощной в храме? А раз вам Единый даст ещё, то это я заберу себе. Уж, видно, такой я грешник, что только вашими молитвами, святые отцы, живу на свете!

Вскоре аббат, приор и мгновенно вышедший из ступора служка со всех ног улепетывали по тёплой дороге. Лишь один стрелок продолжал стоять на коленях.

– А ты чего расселся, мил человек? Тебе бояться нечего. Ступай, куда шёл.

Видя, что тот не поднимается, атаман участливо спросил:

– Ты вообще кто?

– Я вижу ты крепкий молодец в зеленой холщовой куртке. Но – без лука…

– Тебе-то что за дело? – сразу насторожился Робин Худ.

Зашуршали ветки, и на дорогу выбрался Николай, с саадаком и колчаном.

– Ого, и рыцарь-оборотень здесь!

Друзья удивленно переглянулись.

– Увидев вас, я должен отложить в сторону оружие, сесть на колени и сказать: «Я бедный, несчастный Дэниэл Скотт, пострадавший от кулаков рыцаря-оборотня, друга рыцаря сэра Жана Дыб-Кальвадоского и доблестного Робин Худа. За великие мучения рыцарь-оборотень назначил мне пенсию». И протянуть руку.

Он закрыл глаза, опустил голову и со страхом протянул вперед левую кисть, ладонью вниз. Ожидая, что её отрубят. Секунду разбойники стояли в недоумении.

– А! Так это Володька его отделал! – осенило Зуброва. – И просит заплатить за страдания! Ну-ка, ну-ка, пенсионер, расскажи всё по порядку.

Солдат с удовольствием рассказал, как по приказу барона охранял аббата. Но не пробиваемый рыцарь-оборотень в одиночку сразил трёх стрелков, а его избил, оставшись без оружия против топора. Причём, так красочно и самокритично описал ощущения, что разбойники искренне хохотали. У него даже появилась надежда сохранить хотя бы часть руки в ходе «пенсии». Но всё еще смеющийся оборотень отобрал у Робина мешок с серебром приора и, перевернув ладонь солдата, вложил:

– Ступай с миром!

– Подожди, это мои деньги! – возмутился атаман.

– Из нашего кошеля возьмешь.

Стрелок изумленно смотрел то на серебро, то на уходящих. Вместо увечья они одарили его! А вот в Шансоне либо повесят за неисполнение приказа, в назидание прочим, либо оденут ошейник раба. Солдат неожиданно взмолился: