Койн (ЛП)

— Сюда.

Не обращая внимания на взгляды других байкеров, я медленно пошла к Койну, словно красовалась на сцене в борьбе за первое место в конкурсе. В этом соревновании мне нужно занять достойную позицию. Я знала, что для байкеров братство превыше всего. Потому мне нужно как-то пробраться на полку выше братства. Проходя мимо Дракона, я испугалась, что он схватит меня или ударит ножом. Сотворит любую безумную вещь. Однако он лишь фыркнул себе под нос.

Эти мужчины носили кожаные жилеты, у некоторых были бороды и почти у всех татуировки. У каждого при себе находилось оружие. От них исходила темная атмосфера мотоклуба, но в каждом взгляде светился незаурядный интеллект, даже у Биззи. Я не знала, как Койн собрал вместе всех этих людей, но он действовал с выверенной точностью. Каждый член клуба был отражением президента, сидевшего во главе стола. Столь же одарен, расчетлив и жесток. Они были превосходной командой. Силой, с которой нужно считаться. И хотя формально я была их пленницей, но болела за команду Койна.

Поскольку вторая… вторая меня пугала.

Магна и мой отец всегда были порочной шайкой. Папа богат и имел неплохие связи, а потому заставлял Магну прыгать вокруг себя в ожидании морковки, которой он размахивал. Вдали от долларов моего отца Магна играл свою партию. Одержимый созданием лучшего для себя мира. Ему никогда не было дела ни до сына, ни до старого МК, ни до моего отца. Магна всегда волновался только о себе.

Я задалась вопросом будет ли у Койна и его людей хоть один шанс против моего отца — учитывая все его деньги и власть — и Магны со всей его жестокостью.

— Ты всю ночь собралась на меня смотреть или все же присядешь? — спросил Койн низким голосом, его темный взгляд буквально пригвоздил меня а месту.

Глубоко вздохнув, я вскинула подбородок и все же дошла до Койна. Сердце в груди бешено колотилось, но я старалась не показывать своей реакции ни на Койна, ни на остальных. Присев к нему на бедро, я постаралась не морщиться от боли в заднице.

— И что теперь? — потребовала я, сделав вид, что мне скучно на их встрече.

Койн властно положил ладонь мне на живот и притянул ближе к своей груди.

— Мы как раз обсуждали, как с каждой секундой беднеет твой отец.

— Беднеет?

Койн склонился вперед и нажал кнопку на своем ноутбуке. Я завороженно уставилась на счета отца. Они все были обнулены, кроме основного. Там осталось пятьсот долларов.

— Ты кое-что пропустил, — пробормотала я.

— Пришлось оставить ему немного на бензин для поездки сюда, — рассмеялся Койн.

Я напряглась в его руках, впившись ногтями ему в предплечья.

— Он уже в пути? — к горлу поднялась желчь, а волна головокружения заставила резко втянуть воздух. К глазам подступили слезы.

— Боишься, что я пораню твоего драгоценного папочку? — насмешливые слова Койна прозвучали низко и угрожающе.

По щеке все же скатилась слеза, и в этот момент я поймала мрачный взгляд Фильтра. Быстро отведя взгляд, я провела большим пальцем по щеке.

— Нет, — пробормотала я с опозданием на секунд пять.

— Ошибаешься, — рыкнул Койн, пальцем погладив по животу. — Тебе следовало бы испугаться. Я не стану его жалеть. Заставлю заплатить за все его грехи, а потом убью.

— Я не боюсь, что ты причинишь ему боль, — сглотнув, я посмотрела на Койна через плечо. — Мне страшно от того, что он может сотворить. С тобой. И с ними.

Койн прищурился, изучая меня и стараясь понять, правду ли я сказала. Мне показалось, он мог заглянуть прямо в голову. Стало как-то не по себе. Способен ли Койн увидеть самое темное и грешное, что я ото всех скрывала? То, что касалось исключительно моего отца? Горло сдавило, и я часто заморгала, стараясь прогнать воспоминания. Может, Магна и трахал меня так, будто я принадлежала ему, но с этим мне было по силам справиться. Лишь отец по кусочкам рвал мою душу, каждый раз заходя в спальню. Несправедливость того, что он делал, будет преследовать меня до самой смерти.

Которая, вероятно, скоро и настанет.

Может, даже сегодня.

«Придумает ли Койн мне другое применение, когда убьет отца?»

«Или я стану расходным материалом?»

«А как же наш ребенок?»

Почувствовав яростную защитную волну, накрывшую меня с головой, я схватилась за живот, словно могла как-то защитить крошечного малыша от ужасов, происходивших в этом мире. Однако рука Койна по-прежнему лежала на мне, и я неуверенно снова и снова касалась грубых пальцев, ища положение, в котором не стала бы его трогать. Я не была уверена, следовало ли мне лучше накрыть его руку или отстраниться. Однако Койн принял решение за меня, опустив вторую ладонь поверх моей.

— Мужчины вроде твоего отца — трусы, — просто заявил он. — Ничто без своих денег и приспешников. Стоит забрать чековую книжку, и он потеряет самообладание. Заберем его охрану, и Мэррон обмочится, — его большой палец погладил тыльную сторону моей ладони. — А если отобрать нечто, что принадлежит ему — плоть и кровь — это его прикончит.

Если бы все было так просто.

Папа был богат и могуществен, поскольку его непросто сломить. Он безжалостен и хитер. Акула во всех аспектах его жизни. Когда мама покончила с собой, то я осталась одна на глубине с опасным хищником.

Мама нашла в кабинете отца мои фотографии — эротические снимки, сделанные Джуниором, когда мне было пятнадцать, и мы только начали заниматься сексом. Фотографии, на которые отец мастурбировал. Спрятавшись за лестницей, я слышала их крики. Мама называла его огромным количеством эпитетов и грозилась увезти меня подальше. Поклялась очернить его репутацию и обчистить финансово.

А на следующий день она умерла.

Передозировка.

Мама была очень подавлена. По крайней мере, так сказал отец. Но не прозвучало ни слова о его болезненном навязчивом состоянии.

И хотя у меня не было доказательств, я знала, что папа приложил руку к смерти матери. Либо она не справилась с тем, что узнала, и таким образом он довел ее до безумия, либо сам вынудил покончить с собой. В любом случае, ее не стало.

А я осталась одна.

В воде.

С акулой.

Которая все кружила, кружила и кружила вокруг.

Потом я старалась избегать жадных взглядов отца. Старалась не думать о тех ужасных вещах, которые подслушала. Занимала себя друзьями, школой, любыми другими делами.

Однако вскоре я устала.

Долго держать голову над водой, потеряв мать, было почти невозможно. Я стала тонуть. Погрузилась в пучину собственного отчаяния, лежала целыми днями, свернувшись на постели калачиком и пытаясь разобраться в своей жизни.

На самом дне меня уже поджидала акула.

Он.

Мой отец.

Мэррон пустил мне кровь. Вкусил запретную плоть. Вонзил свои зубы мне прямо в душу. Пожирал каждую светлую и невинную мою часть, еще оставшуюся внутри, пока я не поняла, что мне нужно бежать, прежде чем закончу, как моя мать.

И я побежала.

Прямо к Джуниору и Магне.

В безопасное место.

Из груди вырвался сдавленный всхлип. И только тогда я осознала, что комната давно опустела, а Койн прижимал меня к своей груди и гладил по волосам. Мне следовало бы считать его врагом, ведь он ненавидел моего отца. Однако Койн был единственным в мире, кто хотел защитить меня.

— Я боюсь, — прошептала я со слезами на глазах и вцепившись в его кожаный жилет. — Так сильно боюсь, Койн.

Эти же слова я шептала поздними ночами Джуниору. Слова, которые он никогда не понимал. Джуниор считал, что мне было страшно уйти из мотоклуба, чтобы вернуться домой к своей богатой девчачьей жизни. Он не знал, кого я боялась. Никогда не понимал.

Койну я тоже ничего не сказала, но что-то изменилось в воздухе.

Казалось, я могла даже попробовать это на вкус.

Знание. Понимание.

Койн крепко сжал ладонью пою ягодицу и уткнулся носом мне в волосы.

— Я уничтожу его, — пробормотал он, явно предвкушая насилие. — Прости.

Месть для Койна также осталась на первом месте.