Второй шаг

Он пару секунд изумлённо смотрел на нас, сидя на попе ровно, а затем проронил:

— Здрасти… приехали… Моть, мне прямо сейчас мерещится та вампирша из переулка. Да ещё она, кажется, пьяна. Но ты же не дурак, чтобы притащить её домой.

— Так, Пышкин, я тут хозяин и мне решать, кого приводить домой, а кого нет! — грозно отчитал я кота и начал бороться со шнурками кроссовок. — Да твою ети… кто такие узлы вяжет?

— Я тебе нисколечко не помешаю, котик, — ласково просюсюкала эльфийка и потянулась к животному рукой, чтобы погладить. А тот изогнул спину дугой и истошно завопил: — Мотя! Она уже тянется к моему горлу! Надо гнать её отсюда в шею!

— Ой, да успокойся ты, — отмахнулся я, наконец-то скинув обувь и тут же принюхавшись. Нет, вроде бы носки не воняют. — Пошли, я тебе лучше молочка налью.

— Налей, — тотчас согласился обжора, нехорошо поглядывая на растерянно замершую остроухую, которая прижимала обе руки к выдающейся груди.

— А ты, Каринэль, можешь сходить в душ, — радушно предложил я ей и показал рукой на ванную комнату.

Та благодарно улыбнулась и скрылась за дверью. А я вместе с бурчащим котом отправился на кухню, где, как и обещал, налил ему молока. Он, конечно, его охотно вылакал, но попутно все кости мне перемыл, а потом недовольно заявил, оторвав мордочку от опустевшей миски и навострив уши:

— Да чего она так долго воду льёт? Грехи хочет смыть? Так тут никакой воды не хватит. О, вроде прекратила.

Да, действительно, шум воды исчез, словно Каринэль услышала кота. Хотя она и правда могла услышать его. Она же вампирша, а у них слух, как у вахтёрши в общежитии.

И только я хотел предупредить об этом Пышкина, как в кухню вошла закутанная в полотенце вампирша, чьи волосы влажно блестели в свете лампочки.

Кот сразу же отметил её появление словами, произнесёнными весьма желчно:

— Явилась, не запылилась. Кстати, полотенце больше шло Яне. И ещё — ты костлявая.

Я тотчас с негодованием выпалил, заметив, что эльфийка обиженно поджала губы:

— Пышкин, прекрати так говорить!

— Ладно, — бросил кот и следом скользнул изучающим взглядом по фигуре остроухой, потом посмотрел ей в лицо и ехидно произнёс: — Ну, ты знаешь, что я хочу сказать.

— С завтрашнего дня ты садишься на диету, если не перестанешь так себя вести! — пригрозил я ему.

Рыжий хам недовольно сощурил глаза, но промолчал. Он лишь гордо задрал хвост и царской походкой удалился в комнату. Правда, оттуда Пышкин злорадно крикнул:

— Посмотрим, кого ты будешь звать, когда не ты её будешь драть, а она тебя!

— Я клянусь, что не причиню вам обоим никакого вреда! — с надрывом произнесла Каринэль, в глазах которой заблестели слёзы.

— Так я тебе и поверил, — фыркнул кот.

— Да ты не обращай на него внимания. Он побесится и успокоится, — поспешно проговорил я, обняв девушку, которая уткнулась в мою грудь. — Иди лучше дрыхнуть. Я тебе сейчас покажу твою комнату.

Та согласно кивнула, и я отвёл её в свою комнату, а сам пошёл спать в соседнюю на диван, где на полу до сих пор лежали пустые коробки с логотипами кафешек. Ну и аромат здесь царил соответствующий.

Не став заморачиваться с постельным бельём, я просто разделся и устало повалился на скрипнувший диван. Но сразу же заснуть мне не удалось. В моей голове закружились сотни мыслей, навеянных той инфой, которую я получил от Каринэль. В числе прочего, она поведала мне о том, что вампирские гнёзда делят между собой город на территории кормления, чтобы не пересекаться друг с другом. Кроме этого гнезда вампиров, так же, как кланы разумных, воюют друг с другом, заключают союзы и совершают прочие прелести, доступные социуму. А также в мире нелюдей существует одно устоявшееся правило, касающееся мести. Например, за убийство члена гнезда или стаи могут мстить лишь собратья погибшего, а другие объединения монстров не встревают в эти разборки, даже если они знают личность убийцы, его домашний адрес и пин-код от домофона. Вероятно, поэтому по мою грешную душу так никто и не явился, после того как я поучаствовал в разгроме гнезда Виктора и смерти стаи оборотней. Хорошее, надо сказать правило, честное.

И вот с этой мыслью я наконец-то и уснул сном праведника, а проснулся ранним утром от назойливого жужжания телефона. Благо, что я по привычке поставил его на вибро, поэтому и не обдулся от неожиданности. Я всего лишь с раздражением цапнул агрегат со спинки дивана, намереваясь ко всем чертям послать звонившего, но на экране светился номер инквизитора. Он заставил меня мгновенно переменить своё решение.

Я тут же, будто по мановению волшебной палочки, скинул с себя остатки сна, приложил телефон к уху и хрипло выдохнул:

— У аппарата.

— Выходи, — холодно произнёс Константин и сбросил вызов.

— Вот и поговорили. Ни тебе привет, ни здравствуй, как твои дела, — пробурчал я и стал поспешно напяливать штаны, пытаясь подавить волнение, будоражащее сознание.

Какого хрена инквизитор объявился именно сейчас? Он отыскал меня, чтобы стребовать долг? Похоже на то. Как он не вовремя.

Я недовольно цыкнул, надел попахивающую потом футболку и выбрался в коридор. Дверь в комнату Карин была закрыта, и я не стал открывать её. Да и кота решил не предупреждать о своём уходе. Я просто накинул на плечи куртку, обулся и как гигантская мышка выскользнул за порог. Спустился на лифте вниз и покинул подъезд.

На улице царила серая хмарь, а солнце едва-едва показалось из-за горизонта. Город ещё дрых. Да и мне ещё можно было спать и спать, если бы не инквизитор. Кстати, где он? В этот миг, словно подслушав мои мысли, моргнул фарами чёрный блестящий мерседес, который был по-козлиному припаркован сразу на два места.

Я зябко поёжился и потопал к тачке, глядя через лобовое стекло на обрюзгшую физиономию инквизитора. А тот кивнул мне на пассажирское сиденье, видимо, не собираясь вылезать из тёпленькой машинки. Поэтому мне пришлось открыть дверь и плюхнуться на переднее сиденье. Я сразу же поморщился от насыщенного табачного запаха, которым провонял весь салон. Мне будто довелось очутиться в гигантской пепельнице, обтянутой натуральной кожей бежевого цвета.

Константин же сразу перешёл к делу, показав в усмешке жёлтые зубы:

— Пришла пора возвращать долги.

— Я почему-то так и подумал, — мрачно пробурчал я, с трудом представив себе инквизитора, решившего заглянуть ко мне только ради того, чтобы спросить как у меня дела.

— Ты знаешь что-нибудь о Кровавой ночи?

— Э-э-э… Это что-то типо Варфоломеевской ночи? Или Вальпургиевой? — ответил я, выудив из памяти кое-какие знания.

— Нет, — сказал Константин, недовольно покосившись на меня. — Кровавая ночь — это подпольный турнир, проводимый гнездом Арама. Он проходит четыре раза в год: осенью, зимой, летом и весной. В нём могут участвовать нелюди и обычные разумные. Оружие запрещено, но для людей делают исключение. Им можно взять с собой нож.

— Занимательно, — хмуро проговорил я, ощутив завозившееся в груди нехорошее предчувствие.

— Правила просты: пятеро заходят в клетку и лишь один выходит. А остальных чаще всего ждёт труповозка, — хриплым голосом продолжил Константин, став невозмутимо набивать табак в трубку, извлечённую из внутреннего кармана серого пиджака.

— И к чему вы всё мне это рассказываете? Хотите, меня пригласить? Я, знаете ли, не фанат таких представлений, но если надо, то схожу.

— Мне нельзя там появляться. Меня знают слишком многие из этого отребья. А вот ты для них — никто.

— Спасибо за комплимент, — саркастично проронил я, пытаясь скрыть нервную дрожь. Мне кажется, уже все поняли, куда клонит инквизитор.

И он подтвердил мою догадку.

— Ты должен выиграть этот турнир и отдать награду мне, — безапелляционно заявил Константин и глубоко затянулся, зажав бесцветными губами кончик курительной трубки, выточенной из единого куска древесины.

— Ха-х-ах! — издал я нервный смешок. — А я думал, что вы не умеете шутить. Просто у вас лицо такое грозное. Сразу хочется во всех грехах признаться. Я вот вчера пьянствовал. Фух, прям легче стало.