Страница 5 из 8
– Знаю, я бы тебя не просил, но у тебя есть связи (точнее, у твоего отца. Не хочешь – не ищи, ты не обязана, не обижусь.
– Не горячись, кое-что удалось нарыть.
– Есть новости?
– Да, та девушка, которую ты ищешь… кстати, кто она тебе?
– Она моя сестра.
– Врёшь. Тихий, тихий, а всё туда же, все мужчины одинаковы. – Ухмыльнулась, показала белоснежные острые зубки.
– Тебе-то откуда знать в твои 21? Давай обратно к делу.
– Так вот, та фотография, которую ты мне дал… девушку на ней видели совсем недавно. – Стук в дверь прервал её речь. – Кто это? Что ещё? Я занята.
– Это Мага, хозяйка, там проблемы с дорогим клиентом, скандалит, я бы мог его успокоить, но…
– Не надо, я уже иду. – Торопливо открыла ящик стола, протянула мне папку. – Там всё, что мне удалось найти. Ну, я побежала. Ох уж эти золотые випы… А ты не пропадай, – быстрым шагом вылетела в дверь и помахала мне.
– Спасибо за помощь, – бросил я вслед, но она уже ушла.
Я ехал домой, хотя какой это дом – так пристанище. Я снимаю небольшую дыру на окраине города, там есть одна комната и маленькая кухня. Хозяева – мои соседи, семья евреев – сначала отнеслась ко мне с подозрением, но я сказал:
– Мы, нерусские, должны держаться вместе, – и это растопило лед.
Хозяйка комнаты, София Андреевна Шарил, вручила мне ключ. Вскоре мы даже начали общаться на клочке между нашими квартирами. И даже однажды её муж, Николай Львович Шарил, позвал меня на чай. Кстати, он преподаёт философию в универе, где учится Зарина. Мир тесен.
Ну вот, я в своём логове, у меня есть диван, тумбочка, зеркало и на кухне стол.
Серая папка в руках, странный восторг, я уже долго иду к цели и достаточно ошибался, иногда приходилось отступать назад. Неужели я тебя нашёл? Открыл, листаю. Хабиб Бакиф – араб, торговец людьми, преимущественно девушками, продаёт их в бордели или, как игрушки, богатым старикам… Так же приторговывает оружием, помогает группировкам боевиков в Сирии и на Северном Кавказе… Хмм… распространяет наркотики (гашиш и т. д.).
Да, разносторонний ублюдок, но как мне тебя найти… Листаю дальше… Друзья зовут его Хабиби… не то… А, вот оно: 17 августа будет в отеле «Гранд» предположительно с 20 до 23 часов, а потом улетит обратно в Эмираты… И что тебе здесь надо? В этом городе и так полно грязи. Голова болит, опять мысли вертятся по кругу – нет, сегодня мне тоже не уснуть.
Закрываю глаза, надо хоть немного поспать, но нет – в голове всплывают тени прошлого…
Вот я, только моложе на 10 лет, иду через парк с тренировки, я занимался Ашихара Карате. Темно, фонари старые, больше половины не горят. Шум разрывает тишину, кто-то кричит, я иду на звук, другие бы пошли куда подальше, но я всегда искал приключений на свою жо…у… Хм, голову. Картина, как в плохом банальном голливудском боевике: трое смуглых парней облепили девушку и пытаются вытрясти её из брюк, она рыдает, орёт. Новая картина: завязалась драка, я машу ногами, как сумасшедший, снова пауза, как в кино… А вот и развязка: двое уже валяются в кустах, последний бросил девушку и пятится с ножом, он что-то говорит.
– Я сын цыганского барона, зачем тебе проблемы, брат, если хочешь, бери блондинку себе, я не жадный, поделюсь…
– Не брат, гнида.
– Иди на него, смугляш.
Нервничает, но с рёвом бросается на меня, завязалась схватка, ошибка, он обмяк в моих руках, падает на траву, в шее торчит нож по рукоять. Блондинка рыдает на коленях, скулит, словно брошенный щенок, подаю ей руку.
– Вы целы?
Стеклянные глаза, она меня не видит, бледный свет луны, очнулась, одёргивает руку, кричит – она в истерике, смотрит на меня.
– Все вы чурки – звери!
Убегает, исчезает в темноте.
Вы спросите, что было дальше. Ну, что ж, всякий добрый поступок не проходит безнаказанным, и в следующей сцене я уже сижу в кабинете у следователя в наручниках, хотя, чего я ожидал: убил человека, хотя и тварь.
Следователь – сальный жирный мент с пятном от масла на галстуке, задержавший меня лейтенант.
– Итак, что мы имеем, молодой человек: убийство, групповое изнасилование. Вам светит лет 20, как минимум.
– Да, я убил, но это была самооборона, я отбил девушку, спросите у неё.
– Не учите нас работать, гражданка Зубова описала вас, – достаёт бумагу, – вот фоторобот и заявление, – достает ещё одну.
– Я не виновен, я её спас, она была в шоке, перепутала.
– Я не я, и лошадь не моя – здесь это слышат каждый божий день, не виновен – все так говорят.
– Вот как было на самом деле, парень. Ты и твои дружки, цыгане, завели девочку в парк ночью и хотели изнасиловать. Всё просто. Понаехали тут. Где появляется один, за ним – второй, а когда вас становится больше, вы наглеете. Думаете, вам всё можно? Как бы не так.
Стукнул по столу:
– Я к цыганам отношения не имею!
– Спокойно, пацан, а то сядешь к старосидельцам. Знаешь, что они делают с насильниками? Но есть выход, я готов закрыть глаза на это происшествие – сам был молодым, кровь горячая – за маленькую услугу, – что-то рисует на бумаге, толкает ко мне.
На бумаге цифры, всё ясно.
Рву бумажку.
– Слушай ты, барыга, у меня денег нет. – Плюю ему на галстук.
Он покраснел как рак.
– Эй, Сидорчук. Увести зверёныша в клетку.
Я действительно зверею, Сидорчук толкает меня лбом в лицо, нос хрустит.
Так я и оказался в карцере.
Вы спросите, где была моя родня и семья? Отвечаю: сестра училась в Северной столице на врача; мамы уже не было – её не стало год назад, сильное воспаление лёгких, следствие – туберкулез и т. д.; отец у меня строитель, был на заработках, и я остался сам по себе.
Хотя был ещё один человек. Дверь неожиданно отворилась, и в камеру вошёл крепкого сложения, немолодой, среднего роста мужчина со спокойными светло-карими глазами.
– Здравствуй, племянник, рассказывай, как ты здесь?
Это был дядя Отар, точнее, он мне не родной, но с детства дружил с отцом, живём недалеко – считай, на одной улице. Да, я всегда воспринимал его как члена семьи, и он меня. Я рассказал ему всё и получил неожиданное предложение, оно заключалось в следующем: не знаю, с кем поговорил дядя и что это ему стоило, но у меня был выбор – либо тюрьма, либо армия. Я выбрал второе.
– Ну вот и всё, парень, увидимся, – он уже уходил.
– Послушай, дядя, а сколько тебе это стоило?
– Ничего, у меня здесь есть друг?
– Что – генерал?
– Ну… генерал – не генерал, а тебе помог.
– Передай ему спасибо. – Темнит, не хочет говорить, хм, не важно, я ему всё равно благодарен за всё.
– Я пошёл, а ты держись, «обожжённая лапа». – Я посмотрел на свою левую ладонь, на шрам в виде двух смыкающихся колей, образующих что-то вроде треугольника, он чесался.
Всё оказалось правдой, меня действительно выпустили, но перед тем, как я отправился в военкомат, пришлось ещё посидеть в СИЗО 4 месяца, всегда есть подвох.
Кстати, пока сидел, познакомился с одним человеком…
Заканчивался первый месяц «отдыха», делать там было нечего, поэтому я отжимался, пол был жутко холодный. Стук в железную дверь, голос противный такой:
– Эй, Маугли, принимай гостя.
Сидорчук и ещё один тупорылый здоровяк затолкали чьё-то тело вовнутрь, но пересекать границу камеры не хотели.
– Будь здоров, Сидорчук, как твой нос? – он до сих пор носил пластырь на своём поросячьем рыле. – Не хочешь зайти и пожать мне руку?
– Да пошёл ты! Гендос, закрывай клетку. Оставим дикарей одних.
Человек минуты две лежал неподвижно, потом пошевелился, нашёл рукой скамью, опёрся и сел с усилием и вздохом. Теперь я мог его рассмотреть получше: на нём не было живого места, он покачивался, лицо в синяках и ссадинах, руки в кровоподтёках, два пальца, кажется, не двигаются. Он постучал зубами, как будто проверял, – точнее, тем, что от них осталось, я успел увидеть два золотых. Снял рубашку рваную, мятую, всю в багровых пятнах, на спине гематома размером с подошву кирзового сапога, повернулся обратно, на груди были татуировки: Сталин слева и купола церкви справа. Он размял плечи, на них я заметил звёзды, а чуть ниже шеи, сзади, был крест. Это был мужчина среднего роста, худощавый, с чёрными густыми усами, смуглый, на вид ему было где-то от 45 до 50 лет. Вдруг он на меня посмотрел, и по телу прошёл холодок, у него были жёлто-карие глаза, как у рыси.