Потеря ориентации

– Я тебе говорил – придётся ответить за своё хамство.

Парень ничего не ответил, лишь опять вопросительно поднял свои брови. Одновременно с этим ему в голову прилетел хай-кик. Это Муха, истосковавшийся по брутальному насилию его родины, бесцеремонно прервал прелюдию и от души приложился своей голенью в челюсть местного лоха. Парень не только не ожидал, но даже не видел удара. Его сковырнуло с ног, и он лицом вперёд полетел в кусты. Приятели достали его оттуда, и Олег, вмещая всю свою злобу, обиду, неудовлетворённость, принялся охаживать кулаками бока жертвы. Муха глубоко засунул свой большой палец в уху поверженному врагу. Прокручивая его по кругу, пытался достать барабанную перепонку. Парень вскрикивал, но терпел. Экзекуция продолжалась около пяти минут, после чего переставшую сопротивляться, измочаленную побоями жертву подняли на ноги. Олег сказал:

– В расчёте. Мы с другом привыкли, чтобы к нам относились уважительно. Усвоил? – После вопроса, он снисходительно похлопал парня ладошкой по щеке.

Муха отпустил парня и тот завалился обратно на травку. Потеряв к нему интерес, друзья, заметно подняв себе настроение, бодро пошагали в сторону центрального здания унивёрсума.

После очередного урока они подсторожили, когда Кан отлучился по своим делам и на время оставил в одиночестве Улю. Она же, дожидаясь его возвращения, села на скамейку во внутреннем дворике и, о чём-то мечтательно улыбаясь, смотрела на всегда ясное безоблачное небо её прекрасного, человечного мира любви и добра. Олег осмелился прервать её одиночество. Ну а как же иначе? Подсев к ней и оставив своего друга ошиваться поблизости, он заговорил:

– Уля – какое красивое имя. Произнося его, ощущаю вкус персика на языке.

– Спасибо, – вежливо улыбнувшись, зазвенев колокольчиком, поблагодарила девушка.

– Давно тебе хотел сказать – ты мне нравишься.

– Ты мне тоже.

– Я о другом. Ты мне, как девушка нравишься.

– А-а… – Уля немного помолчала, и, погрустнев, ответила. – Олег, ты знаешь, я люблю Кана.

– Кана? Он тебе не подходит. Кан не мужик.

– Что ты! Ты ошибаешься!

– Мы же оба знаем, что ты хочешь. Пойдём ко мне в комнату, продолжим разговор там.

– Зачем же ты так?.. Извини, мне пора.

Она, увидела приближающегося к ним Кана, встала и пошла к нему навстречу.

– Привет, Кан, – вскинув ладонь с растопыренными пальцами в воздух, громко сказал благожелательно улыбающийся Олег.

– Привет, – ответил на приветствие Кан и вместе со своей девушкой отправился обратно в унивёрсум.

– Погоди, мне тебе кое-что сказать надо, – остановил Кана Олег. – Отойдём в сторонку, – предложил Олег.

Отошли так, чтобы их не слышала Уля.

– Кан, ты же знаешь, что я увлекаюсь единоборствами?

– Да. Увлекаешься.

– У меня будет просьба к тебе. Не мог бы ты, как лучший спортсмен, помочь мне сегодня вечером отработать пару хитрых болевых приёмов. Они мне никак не удаются, а просить мастера не хочу. Хочу его порадовать, понимаешь?

– Конечно. Помогу. Во сколько?

– Давай в десять вечера, в третьем спортзале. Только ты не говори никому.

– А почему?

– Пускай это останется тайной. Мне так спокойнее будет. Даже Уле не говори. Договорились?

Немного поколебавшись, Кан согласился. К назначенному времени он пришёл в зал. Там его уже ждали два друга.

– Ну что, начнём? – спросил Олег.

– Давай, – сбрасывая с себя верхнюю одежду, проговорил Кан.

Оставшись только в спортивных облегающих трусах, парни приступили к схватке. Третий зал был самым маленьким из двадцати спортивных залов унивёрсума и для хмурых целей друзей он подходил идеально. Муха присел на корточки рядом с правой стеной, обитой мягкими матами, и, в предвкушении потирая руки, подбадривал бойцов. Началось всё достаточно стандартно: Олег атаковал, Кан уходил от его ударов и проходов, перевоплощаясь то в ртутную змею, то в обезьяну. В один момент Кан повернулся спиной к внимательно следившему за боем Мухе. Муха мгновенно сорвался с места, прыгнул и повис на шее у Кана. Олег подскочил к почти обездвиженному противнику и несколько раз с силой ударил его прямо в лицо, целя в челюсть. Вдвоём они завалили Кана на маты и запинали ногами. Старались бить в корпус. Портить ему внешний вид было не в их интересах. Кан ничего не понимал, что усугубляло его положение. Вволю с ним натешившись, тело оттащили в угол.

– Слушай внимательно, – начал Олег. – Ты нам не нравишься и твои друзья тоже. Весь твой мир одна большая стеклянная банка с мотыльками. Мы собираемся эту банку разбить. Научить вас уму разуму.

– Я буду вынужден рассказать о вашем поведении мастерам, – заплетающимся языком, не вполне отойдя от последствий нокдауна, предупредил Кан.

– Ничего ты не расскажешь, – вклинился в разговор Муха.

– Мой друг прав. Если, конечно, ты не дурак. Видишь ли, на твоё несчастье, ты влюблён. Если ты что-нибудь кому-нибудь о нас вякнешь, мы твою девушку изнасилуем.

– …Вы… с ума сошли?

– Нет. Мы в вашем дурдоме санаторного типа самые нормальные среди всех здешних тихих идиотов. А теперь пошёл отсюда. И помню – я не шучу. А вздумаешь настучать – тебе всё равно никто не поверит. Твоя Уля придётся нам по вкусу. Ням! – в конце рявкнул Олег, совсем как бешенный пёс.

Кану пришлось уйти. Он впервые в жизни сталкивался с такой подлостью, крепко просоленной брутальным насилием. У себя дома, там пятьсот лет назад, Муха и Олег занимались уличными грабежами, спокойно продавали наркотики своим сокурсникам и вообще развлекались, как могли. Брали от серых помоев жизни всё, как они говорили. Здесь же, попав в заповедник не пуганных лохов, научившись приёмам их борьбы, изучив сильные и слабые стороны туземцев, подготовившись, став сильными, а главное оставаясь голодными, соскучившись по своим развлечениям в прошлом, они приступили к преобразованиям стерильной окружающей действительности в зону наивысшего, подходящего им комфорта.

Через день они подкараулили Улю. Оранжевый шар солнца клонился к горизонту. На улице было тихо, теплый ветерок ласково обдувал шелковистую кожу девушки. Друзья знали, что она каждый вечер в одиночку свершает прогулку перед сном. Этим-то подсмотренным Олегом фактом, выследив её, найдёныши и воспользовались. Дождавшись, пока она отошла подальше от унивёрсума, и оказалась на берегу южного моря, они быстро её догнали, и Олег с ней заговорил:

– Уля, мы искали встречи с тобой.

– Зачем?

– Чтобы показать тебе один весьма занимательный фильм. Мы сами его смонтировали и нам очень важно знать твоё мнение. Ты же сама снимаешь фильмы и лучше других сможешь оценить нашу работу и помочь исправить ошибки.

Приятно заинтригованная Уля согласилась. А ждал её не просто лёгкий фантазийный фильм на основе снов. Отнюдь, друзья в подробностях записали избиение её любимого, и теперь, подозвав летающий шар, служащий мобильным проектором объёмных голографических записей, продемонстрировали своё любительское кино. Уля, просмотрев мини фильм до конца, оцепенев, стояла, уставившись в одну точку, туда, где секунду назад унижали её Кана.

– Для того, чтобы у тебя не оставалось иллюзий, добавлю, что увиденное тобой ни какая-нибудь сопливая выдуманная фантасмагория, как у вас здесь принято. Всё реально.

– Зачем, – она судорожно сглотнула и, икнув, продолжила: – зачем вы ЭТО сотворили?

– Боюсь, тебе будет не понять, детка, – сказал Муха, подходя к ней вплотную и пытаясь заглянуть ей прямо в глаза.

– Подожди, – досадливо промолвил Олег, бесцеремонно отпихивая своего друга в сторону. – Всё просто. Скоро эту шутку ты оценишь по достоинству. Изуродовать твоего слабака любовничка нам раз плюнуть. Веришь?

Уля, молча, кивнула головой. Поняла с кем имеет дело, но видимо не до конца. Не могла она осознать всего зла, не сталкивалась она с таким.

– Хорошо. Умная. Хочешь, чтобы он остался целым и невредимым?

– Да.

– Тогда дашь нам двоим, и мы о вас забудем, – сделал непристойное предложение Олег. Даже в прошлом оно могло шокировать, не говоря о настоящем мире победившего человеколюбия.