Страница 4 из 15
– Ладно, я вас жду. – Я бросил телефон на кровать. Поставил чайник. Почему бы не отведать чайку с этим хахалем? Наверняка какой-нибудь загорелый красавчик Малибу. Какие они там в фильмах… С серьгой в ухе. В обтягивающих джинсах со стразами. И в обязательной розовой рубашке.
Когда они зашли, напротив всех пяти пунктов я поставил прочерк. Не загорелый. Не красавчик. Без серьги. Без обтягивающих джинсов. Без розовой рубашки. Обычный такой мужик, в общем. Даже лысый. Его лысина мне кстати самой подозрительной показалась. Он с ней походил на какого-то извращенца. Паша же совсем не изменился. Все такой же анимешник. Впрочем, немного загорел за лето. Этот хрен, наверное, возил его в Анапу. Покатать на банане. Ха!
– Привет. – Прервал мой мысленный демонический хохот в голове голос соседа. – Познакомься, это Георгий. Гоша, это Артем. Мой сосед.
Тут уж у меня в мыслях произошел Петросяний бунт. Так и посыпались вероятные шуточки. И «ваш дружелюбный сосед Пидор-мэн», и «Gayorgy», пожалуй, самое голубое имя на свете для человека со знанием английского языка. И банан этот из Анапы, будь он неладен… Но вместо всего этого великолепия я сказал просто:
– Здорова. – И пожал ему руку.
Щелкнул вскипевший чайник. Однако от чая мои голубки отказались. От сигареты мира Гейорги тоже отказался, вообще он веган и следит за своим здоровьем. Паша поспешил вытолкнуть его на воздух с парой своих пакетов с вещами, пока я не вгрызся ему в глотку.
– Послушай, Тем, я знаю, как это все выглядит.
– Ой, тебе не надо ни за что извиняться. – Я закурил прямо в комнате. Что, теперь ведь можно. Паша же теперь здесь не жилец. – Все правильно. Неизвестно, когда я еще опомнюсь. Нельзя упускать своего счастья.
– Тем, я же вижу. – Анимешник закашлялся, когда я выпустил ему в лицо струю дыма. – Давай, я открою окно, хорошо? Здесь же сигнализация стоит. Сработает. У тебя будут неприятности.
Вместе с воздухом внутрь комнаты просочились звуки улицы. Шум от проезжающих машин, лепет опадающих листьев. Хороший сегодня денек, теплый. По-настоящему осенний, пряный…
– Просто, он очень хороший парень, правда. – Паша слез с моей койки возле окна и в растерянности встал рядом. – А ты ведь за все это время ничего мне не говорил, и я подумал… Между нами же так ничего и не случилось, и поэтому…
Я шагнул к нему. Паша испуганно отпрянул назад и уперся спиной в запертую дверь.
– Слушай, – мое лицо склонилось к его ровно на длину тлеющей сигареты, – забирай вещи и у*бывай отсюда. Ты мне нахрен не нужен, понял? Вали к своему педриле и живите вместе. Совет вам и любовь. Я тебя не держу.
Я, наконец, выпустил его, и он сразу же, как птичка из клетки, засуетился, ища безопасный путь в обход меня.
– Тема, я правда не хотел обидеть тебя. – Он надел рюкзак, взял в руки по пакету. – Ты мой самый лучший друг. – Он заставил себя улыбнуться. – Я не хочу, чтобы из-за Гоши наша с тобой дружба заканчивалась. Из общаги я не выселяюсь, поэтому м-можно?.. Можно я все-таки… Все-таки буду заходить к тебе? Иногда.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Паша, сахарный мой анимешник, братишка Джорджи с отклеенным блестящим глазом. Тихий и мирный сосед, вскрывший себе вены от безответной любви. Уходит от меня к какому-то лысому педриле с самым голубым на свете именем. И просит разрешения заглядывать на огонек, когда ему приспичит.
Я подошел к двери и открыл замок.
– Иди. – Из коридора к нам заглянул Гейорги, растерянный и не знающий, какая буря только что в моей душе переломала остатки мачт, указывавших на остров надежды. – Тебя ждут.
В общем, я опять напился. Часов в десять я, пошатываясь и сжимая в руках бутылку, распахнул дверь в комнату Антона. Тот сидел, скрючившись, над ноутбуком. Писал отчет по практике.
– Чего тебе? – Не глядя на меня, он затушил сигарету в пепельнице. И как только узнал, что это я…
Я оперся о косяк и сделал еще один гигантский глоток из бутылки. Морщась, утер губы тыльной стороной ладони.
– Давай жить вместе.
– А? – Он впервые оглянулся на меня. – Ты надрался опять, что ли? Алкоголик хренов.
– Сука, ты слышал, че я тебе сказал? – Пьяно рявкнул я. – Жить тебя вместе зову.
– Да че ты орешь… – Он затащил меня в комнату и закрыл дверь, предварительно оглядев коридор. – Ну? Че молчишь? Что ты хотел?
Я оттолкнул его, заодно облившись алкоголем.
– Паша съехал от меня. – Я стал рыскать в поисках сигарет, но ничего не нашел. – К какому-то лысому херу. Будут там теперь по*бываться друг с другом. Суки.
– И что? Тебе ли не все равно? – Он обошел меня и снова сел к работе. Тут уж меня окончательно захлестнула злоба.
– Хватит игнорить меня! – Я скинул с его стола все, что лежало правее ноутбука.
– Э, ты ох*ел?! – Он толкнул меня, и я упал к шкафу. Алкоголь не дал мне больше встать. Я стал ползать по полу, напоминая себе червя, который копошится в куче дерьма. Потом, бросив попытки подняться, лег на спину и раскинул руки.
– Отец меня ненавидит, наверное.
Антон снова сел за ноутбук и довольно равнодушно ответил свысока:
– Твой отец умер, Артем. Ему уже все равно, что ты и с кем ты.
– Нет. – Я отвернул голову и стал смотреть под стол. Там горел оранжевый глаз сетевого фильтра. – Он смотрит на меня прямо сейчас с неба и сгорает от *банного стыда. Потому что я зову одного п*дора жить со мной, потому что другой п*дор съехал. И мне от этого очень хреново.
– Началось. – Антон стащил с кровати покрывало и накрыл им меня на полу. – Спи. Завтра поговорим. Не хочу с тобой говорить таким.
3.
Официально Антон ко мне не переехал. Большая часть его вещей осталась в его комнате. Ко мне перекочевали его ноутбук, несколько книг и учебников, а еще пара-тройка вещей и постельное белье. Да и он частенько заходил к себе. Но теперь это я стал тем, кто готовит с утра завтрак, кто пишет смс о том, чтобы сосед захватил по пути домой хлеба или сахар, и кто сокрушается о том, что на зеркале опять зубная паста. Как странно, думалось мне, когда я заставал себя за приготовлением тостов на кухне, обязанности заботливой женушки до этого исполнял Паша. Но стоило сменить соседа, сменился и мой статус в комнате. Теперь это я был небритой, с похмелья, дымящей как паровоз, едкой на язык женушкой.
На учебе, как и ожидалось, с самого ноября начали пугать нас тем, что на ГОСах нам дадут п*зды. Естественно, если не будем активно работать на то, чтобы уже с первого семестра начать готовиться. Естественно, если вотпрямщас кинемся писать свою ВКР. Естественно, я на все забил. Я был глубоко убежден, что на последнем курсе зачетка работает на студента, а не студент на зачетку. Тем более, что мой энтузиазм значительно угас после того, как вместо желанного места переводчика на практике я получил место школьного учителя. Паршивый опыт, скажу я вам. Никому не советую.
– Каким дебилом только надо быть, чтобы пойти после нашего ВУЗа работать в школу? – Громко возмущался я тем временем перед запертой аудиторией. – Чему вообще там можно научить? Эй-би-си-ди? Лондон из зэ кэпитал оф грейт бритэн?
Я как-то совсем не поймал тот момент, когда заинтересованные взгляды моих пассивных слушателей переключились на тревожные. И уж тем более не понял, почему все вдруг перестали смеяться, когда я выдал: «Хуз он дьюти тудэй?».
– Педагогический труд считается одним из самых уважаемых в мире. – Раздалось за мой спиной весьма тактично. Я постарался заткнуть себя как можно скорее и круто развернулся. За мной стояла довольно молодая еще женщина. Мои дедуктивные навыки мгновенно распознали в ней преподавателя. Тем более что в руках она держала журнал нашей группы.
– Пока вы учитесь, это все конечно кажется смешным. – Она мимолетом глянула на меня, проходя мимо. – Но вот увидите. Посидите два месяца на бирже труда и как миленькие пойдете преподавать в школу. У нас не особо много мест для трудоустройства лиц с лингвистическим образованием.