Страница 8 из 25
– Послушай, но он может сказать то же самое и про тебя.
– Да я вообще представляю, что он обо мне говорит! Воронцов всю жизнь имел все, что хотел, и все это всегда было самое лучшее. Как думаешь, что он скажет о навязанной жене?
– Не знаю… Но ты так долго не выдержишь, в придуманной шкуре. Ты теперь уже не та, что 12 лет назад. Ты – личность. И долго играть не сможешь. Как ты себе представляешь работать на два фронта, ото всех и отовсюду скрываться?
– А, может, мне понравится.
– Ага, как же. Да ты посмотри на себя в зеркало: у тебя осанка королевская. Ты же просто идешь по коридору, а в тебе столько достоинства, что мужики готовы поклониться. Один поворот головы и все поймут, что ты устроила шоу. И вот тогда отец тебя точно по головке не погладит.
– Не преувеличивай, пожалуйста! Если серьезно, я просто не собираюсь терять пять лет жизни. Озолочу Федора, если он поможет мне обыграть ситуацию так, чтобы этот брак рухнул. Вот, дура, сопли уже развесила. Теоретически должен быть выход из этого дерьма. И найти его может помочь только Леснов.
– Ась, по-моему, это как-то некрасиво. Обманывать придется, неудобно…
– Неудобно спать на потолке. Одеяло падает. Ну что, пора вставать и в душ? Мигом на работу собираться. – Ася последовала своим словам. – По телефону закажу билеты.
– Угу. Только меня настораживает волна твоего энтузиазма. По-моему, она разрушительна.
– Некогда плакаться, у тебя еще будет время поподтирать мне сопли.
– Э-эх… Поехали. Слышал бы тебя твой папа! Я лишнее слово у вас в гостях сказать боюсь, чтоб не опозориться. А ты так круто загибаешь. Начинай вживаться в образ запуганной овечки.
– При папе мне полезно будет побыть правильной дочерью, ему после всего волноваться вообще нельзя.
– Ох! Вылечила, похоже, тебя, только не к добру все это, – Лана забрала поднос и пошлепала на кухню. – Не к добру, – продолжала она бормотать себе под нос. – И я могу тебе точно сказать, кто бы еще потащился в такую рань за булочкой для тебя. Он едва тебе тапки в зубах не приносит, а то булочка…
– Так… не забыть, еще отцу позвонить, – Ася засуетилась возле туалетного столика, не уделив внимания ворчанию любимой подруги.
– Ну, здравствуй-здравствуй, Наташенька! – Григорий Филиппович Вересковский обнял и поцеловал жену, встречавшую его прямо в холле их особняка. – Все подготовил, все уладил. Ждем дочь и выслушаем ее решение. По телефону вроде бы голос был не очень жесткий. Прогноз в целом положительный.
– Твои бы слова…, – вздохнула Вересковская.
Наталья Михайловна в свои пятьдесят пять не выглядела на свой возраст. Не тронутые сединой гладкие черные волосы и также нетронутое годами лицо, смуглое от природы, с кожей оливкового оттенка. Все такая же стройная, как и в молодости, строгая и покорная одновременно, она являла собой образ тех женщин, которых сейчас редко можно встретить. Прожив больше тридцати лет, рядом с мужем, в любви и согласии, бок о бок с радостями и несчастьями всегда вместе, она была настоящим титановым тылом своего супруга. А он любил ее, свою Наташеньку, как и много лет назад, хотя и утверждал всегда, что именно взаимное уважение есть прочная основа каждой семьи. А любовь, вроде как, и не причем. Каждая женщина сказала бы про этот союз: вот, что значит, по-настоящему быть замужем.
– Что у Воронцовых?
– Не спрашивай! – Наталья махнула рукой. Когда звонили Алексу, Элеонора не смогла из себя ни слова выдавить, только разрыдалась в трубку.
– Да, дела неважные.
– Куда уж. Мне самой пришлось успокоить мальчика насчет матери и сообщить о гибели Виктора.
– И?
– Старался держаться будто бы, но, как мне показалось, только делал вид. Ты же знаешь, он боготворил отца. А теперь, он вдали от дома, еще и попрощаться не получится. К тому же заварили вы кашу, а детям расхлебывать. Слов нет. – Наталья Михайловна поджала губы и сложила руки на груди, сильнее заворачиваясь в шаль и высвобождаясь из объятий мужа.
– Натальюшка! Душа моя! Ты себе не представляешь, как мне тяжело. Лишь твое понимание и поддержка помогают, – Вересковский тронул жену за плечо.
– Знаешь, Гриша, сейчас я как никогда понимаю, что значит любовь. Потому, что если бы я не любила тебя, мое понимание ограничилось бы этой твоей выходкой и ложью.
– Наташенька, это было непреднамеренно. Столько лет прошло. Я до конца своих дней буду просить у тебя за это прощения… – Григорий Филиппович снова притянул к себе жену и поцеловал в макушку.
– Лучше попробуй теперь его вымолить у своей дочери. – Жестко ответила Вересковская.
– Натальюшка, а я ведь без тебя не справлюсь.
– Пьяный с подписью ты хорошо справился.
– По факту я тогда не пьян был. Завещание на следующий день проверялось, на свежую голову, и подписано было уже в Лондоне.
– Деятели великие! Это ж надо! Практически заговор устроили!
– Поможешь с дочерью? – спросил Вересковский с надеждой в голосе.
– Я не отказываюсь. Но ты ее знаешь. Трудно представить, что она устроить может.
– Я уж и не помню, когда она в последний раз перечила, но тут такое дело. Я озадачен, если честно.
– И я не тешу себя иллюзиями. Настя не так проста, как кажется, Гриша. Посмотрим.
– О-о-о! Медуза Горгона пожаловали в свои владения! Вон как локоны подпрыгивают, того и гляди, ужалят! – сказал молодой человек с папкой из файлов в руках.
– Да ладно тебе! Она талантливейший специалист и красивейшая женщина! – отозвался, стоявший рядом невысокий паренек.
– Это ты у нас, Вась, в нее влюблен. У тебя взгляд через розовые очки. А я не собираюсь попадаться лишний раз пред ее ясны очи. Я бы, конечно, тоже не отказался смотреть в них без конца, но для таких простых смертных, как мы с тобой, ее взгляд – неминуемый конец.
– Напрасно ты так говоришь. Она никого и ни разу не обидела, не оскорбила и всегда только всем помогала за время своего руководства. А успехи «Ladie`s room» на сегодня умопомрачительны. И все благодаря ей. – Снова вступился за шефиню Васька. – Просто на работе нужно работать. Жесткость это вынужденная мера. Не больше. Она установила железный порядок и потому есть результат.
– Так, давай дифирамбы своему кумиру споешь после работы за стаканчиком, а то ща начнется. Дьяволица сегодня в Prada однако.
– Это не Prada, а Chanel! – возразила девушка из отдела моды.
– Все равно выглядит зашибенно, как, впрочем, и всегда.
Анастасия шла по длинному коридору издательства, не разглядывая подчиненных через стекло прозрачных стен. Ничего во внешности даже вскользь не напоминало о проведенной ночи, переживаниях и боли, засевшей глубоко внутри. Строгая темная юбка-карандаш придавала деловитости, а блуза карамельного цвета с элегантным бантом смягчала строгий интерфейс руководительницы.
«Наверное, я и, вправду, терминатор. Пока не переступила порог издательства, не знала, как выдержу до конца рабочего дня, а теперь мозг работает как часы. Ни единого сбоя или отклонения в сторону».
Она смотрела строго вперед и уверенным шагом вошла в просторный холл, в котором находился вход в ее кабинет. При появлении босса, как обычно, покатилась волна шепота среди народной массы, на первый взгляд занятой бурной деятельностью, а следом шум окончательно стих. Ася остановилась посредине, и каждый невольно обратил на нее взгляд.
– Вы, – обратилась Анастасия к компании девушек, горячо обсуждавших ее появление. – вы из отдела…
– …«Красота и здоровье». Рая. – Испуганно и участливо ответила «жертва».
– Рая. Отлично. Красота и здоровье – то, что нужно. В следующем месяце, а, то есть, уже с первого числа, вы отправляетесь в командировку в мединститут. К следующему выпуску жду текст.
– Мединститут… но, про что там еще писать?..
– Ну, вы же работаете у нас над здоровьем читателей. Напишите статью на тему… м-м-м… «Влияние соприкосновения золотого металла с кожей безымянного пальца правой руки на умственную деятельность особей женского пола вида homo sapiens, их настроение и способность к организации производства». Все ясно?