Табу на чувства

Когда выравниваю дыхание, медленно выпрямляюсь и с ненавистью смотрю на Пашу. Он стоит в двух шагах от меня, курит.

— Еще раз, ты поняла, что надо сделать? Звонишь своему еб*рьку и просишь денег.

— Я напишу на тебя заявление в полицию, — хрипло говорю.

— Да? И что ты там напишешь? Что я тебе что — то сделал? Я буду отрицать.

— Напишу, что ты пытался меня изнасиловать.

— Даже так, — протягивает, ухмыляясь. — Ну, давай, раз смелая такая.

— Только не забывай, что я выйду. И тогда уже не буду таким милым.

— Ты ничего не можешь мне сделать, у тебя больше нет рычагов давления.

— Нет? — притворно удивляется. — С тобой всегда может что — то случиться, лялька. Знаешь, машина вдруг выскочила из — за поворота либо кирпич упал, — пожимает плечами.

— Ты мне угрожаешь?

— Я? Да бог с тобой, — отмахивается.

— Но ты о брате — то подумай, останется сиротой… И тогда нам придется его забрать.

— Никогда, слышишь, никогда вы его не заберете!

— Ну — ну, что ты нервничаешь? А баба Тома? Старенькая же уже, с ней тоже может что — то произойти, и тогда могут подозревать тебя…

— Ты что несешь? — я холодею от ужаса.

Он сейчас стоит и на полном серьезе говорит об убийстве. И я понимаю, что не шутит. У меня волосы на теле становятся дыбом.

— Я звоню в полицию, — говорю звенящим от эмоций голосом.

Достаю телефон, а сама думаю, почему не записала весь этот разговор? Какая я дура! Руки трясутся, я пытаюсь попасть по экрану, и в этот момент Павел забирает телефон и разбивает об асфальт. А в следующее мгновенье мою правую скулу опаляет удар. Я едва на ногах устояла, чувствую, как из губы начинает течь что — то теплое. Подношу руку и тупо смотрю на свои пальцы в крови. Меня еще никогда не били, я в такой прострации, что не могу даже думать ни о чем, просто смотрю на красные пальцы. Павел хватает меня за волосы и шипит в ухо.

— Считай — это предупреждение. В следующий раз достанется бабке, — он так сильно сжимает мои волосы, что я боюсь, как бы он их не вырвал.

— У тебя неделя, чтобы достать нал!

— Но у меня нет таких денег, — отвечаю, все еще пребывая в ужасе.

— А мне насрать! Проси у своего мужика, ноги раздвигай лучше, чтобы дал нужную сумму.

— Мы не вместе, он не даст.

— Не вместе?! — зло рычит и бьет по другой щеке, но в этот раз не та сильно. Я кричу, а он встряхивает меня, как котенка.

— Заткнись, тварь! Ты кого дурить удумала? Думаешь, я не вижу, как он каждую ночь отъезжает от дома на своей тачке?!

Что этот псих несет? Я понимаю, что он не в себе. Сейчас лучше соглашаться со всем, что он говорит.

— Х — хорошо, я попрошу у него денег, не переживай, — говорю, как можно спокойней, а сама думаю, что же мне делать? Как дойти до дома, не напугав при этом бабу Тому, умыться и пойти в полицию…

— Ты не думай, что я тупой! Я знаю, что пацан в лагере, если ты дорожишь им, то будешь умничкой.

Я холодею от его слов… Он знает, где Димка? Он может с ним что — то сделать?!

— Вижу, что до тебя дошло, — отпихивает от себя. — Все в твоих руках, лялька.

Как только произносит эти слова, рядом с нами тормозит машина. До боли знакомая машина, из которой выходит Касьян, а на его лице абсолютная ярость и желание убивать.

Он быстрым шагом идет к нам, за секунду сканирует меня, а потом подходит к Паше и… Начинает его избивать. Урод даже ничего понять не смог, как уже валяется на полу и харкает кровью. Кас наносил точные, выверенные удары, Паша начал орать, он уже даже не прикрывается. А я понимаю, что еще несколько секунд и Райхель убьет его! Голыми руками! Мне не жалко Павла, пусть подыхает, но Кас не должен попасть в тюрьму из — за этого урода!

Я подбегаю к мужчинам.

— Касьян, остановись! Прошу, хватит! — я дотрагиваюсь до его спины.

Как только моя ладонь касается его, он останавливается. Чувствую, что каждый мускул напряжен.

— Пожалуйста, он того не стоит…

— Иди в машину, Вероника, — говорит, тяжело дыша.

— Но…

— В машину! — сказано это было таким тоном, что я даже и не подумала спорить.

Поднимаю с пола пакет с продуктами и плетусь к машине. Не сажусь. Смотрю, что Кас будет делать. Он встает с земли и я понимаю, что он что — то выговаривает Паше, тот скулит и кивает. Касьян разворачивается и уходит от мужчины. Его глаза тут же находят мои.

— Я сказал тебе сесть в машину, — подошел совсем близко и дверь открыл.

А у меня дыхание перехватило, как же я скучала, черт возьми. Отмечаю, что он не выспался, опять допоздна работал… Поняла, что делаю глубокие вдохи, чтобы запах его в легких задержался. Как же мне хочется прижаться к нему, обнять, почувствовать себя в безопасности…

Опасные мысли.

— Мне домой надо…

— Вероника, пожалуйста, сядь в машину, мне нужно успокоиться.

Знаю, что буду ненавидеть себя за эту слабость… Я сажусь в машину. А через секунду Кас садится на место водителя и уезжает прочь.

17

Касьян

Дни без Вероники слились в одно сплошное черное пятно. Я был в бешенстве. От того что ушла. От того, как мне хреново. Я сам на себя злился за то, что реагирую так. Изначально же ждал такой исход. Не сможет Мышка на условия эти согласиться, слишком маленькая, слишком невинная и такая желанная! Я сам себя с ней не узнаю, такое чувство, что она изменила меня, переделала под себя, а я и не заметил, потому что кроме нее никого и ничего не видел. Опасно это.

Отец Кристины решил о долге напомнить. А она и рада передать. Знаю, что до сих пор хочет меня заполучить. Я для нее — идея фикс. Она не может простить, что помолвку разорвал, хоть всем и говорит, что это она меня бросила. А я смотреть на нее не могу. Как наяву вижу нашу последнюю встречу в роли «счастливой пары». Вспоминаю, как зашел в ванную, а она руку перетянула жгутом и пытается вену найти. Конченая наркоманка. Клялась и божилась, что завяжет, что сможет победить, лишь бы рядом был, лишь бы не бросал. Сколько раз слышал эти слова из ее лживого рта. Отцу ее сказал, а ему насрать на нее. У него еще трое дочерей есть. Одной больше — одной меньше…

С Александром, отцом Кристины нас связывает общее прошлое. Когда пацаном совсем был, он взял меня под свою защиту. Научил всему, но и свое взял сполна. Сколько грязной работы я для него сделал. А пять лет назад вышел из его дел. Со Стасом тогда познакомились и решили свое дело создать.

Саша был не против, но сказал, что я ему должен одну услугу. Митяев метит в депутаты и хочет, чтобы я забрал компромат у конкурента. Не знаю, почему именно я, у него столько шестерок готовых выполнить все, что прикажет. Наверное, меня не жалко.

Я отказал. Не хочу ни во что ввязываться. Но я знаю Александра, он сделает все, чтобы я согласился.

Поэтому я и отпустил Веронику. Хотя внутри все кричало, чтобы я остановил. Первый раз в жизни мне было страшно потерять кого — то. Я не переживу, если с девушкой что — то произойдет по моей вине. Митяев просто так не забудет отказ. Он ударит и я думаю, что ударной волной зацепит и Веронику. Нельзя рисковать.

Но когда увидел, как она плачет, как ей больно. Бл*ть, я хотел сам себя убить за это. Она душу выворачивала слезами, каждая — обойма в сердце. Но пришлось отпустить, пусть лучше тварью считает, чем что — то произойдет.

Но я все равно, как жалкий пес каждый день ездил к дому, где она жила. Словно вор поздно ночью, чтобы не заметила… А сегодня с такой силой потянуло к ней, и не зря. Я когда увидел, что этот у*бок ударил ее, то меня такой чернотой накрыло. Я хотел его убить, разодрать голыми руками. Этот никчемный кусок дерьма посмел ударить мою женщину! Бл*ть!

Мышке удалось меня успокоить, сам не знаю как. Но увидел ее испуганные глаза и пелена спала. Мне надо взять себя в руки, а для этого она должна быть рядом.

— Куда мы едем? — тихо спросила Вероника.