Страница 43 из 62
— С нами старушка, — напомнил юноша. — Она точно не дойдёт.
Вот козлы, — подумал я. — На жалость берут.
— Сколько вам лет? — обратился я к старушке.
— Немного, — спокойно ответила она, — шестьдесят семь, да только идти я, и правда, не могу. Варикоз у меня, ноги болят.
Она вздохнула и продолжила, грустно улыбаясь:
— Пусть уже идут, а я тут останусь, своё я пожила, умру тихо, никому не мешая. Вон сколько народу умерло, молодых, сильных, а мне бог зачем-то жизнь оставил.
Короче, тащите сюда воду и водку, — велел я, — и посуду побольше, разведёте себе живца и пойдёте отсюда. А бабушка… как вас зовут?
— Мария Степановна, баба Маша, — представилась она.
— Так вот, баба Маша, вы остаётесь здесь, я вам дам воды, живца и продуктов, а потом, когда вы окрепнете настолько, что сможете идти, то тоже отправитесь в город.
— Всем всё ясно? — уточнил я. — Тогда марш к магазину.
Они вооружились. У одного был тяжёлый мясницкий топор, другие взяли ножи и молотки. В квартире, бывшей их убежищем, остались только женщины. К двери магазина подходили с опаской, там явно были заражённые. Но идти всё равно нужно. Оттолкнув их в сторону, я распахнул дверь и вошёл внутрь. К счастью, фонарик мне не пригодился, стены были частично стеклянными, а потому свет проникал внутрь. Магазин был большим, заточенным под любые потребности целого района. Здесь была еда, алкоголь, хозтовары, почти всё, что только нужно человеку. Но еда бывает разной. С порога в нос мне ударил запах тухлого мяса. Так. Приехали. Холодильники с мясной продукцией. Свет отрубился, мясо начало таять, они пришли на запах. Две или три больших витрины, неслабо, можно разожраться до…
— А кто напал в прошлый раз? — спросил я шёпотом.
— Какой-то бугай, — сказал самый юный участник группы, — я думаю, это был охранник, Сашка, я его знал раньше, когда он живой был. Только теперь он на себя не похож, растолстел, что одежда порвалась, на ногах только остатки брюк и туфли. Он ими топал громко, мы услышали и убежали быстро, да мы и не ходили далеко, только то, что на кассе взяли, а туда идти… здоровье дороже.
Нда, а я себя считал трусом. Ладно, самое время посмотреть, что там за Сашка? Если он здесь был один, то вполне мог стать лотерейщиком, ну, или очень сильным бегуном. Тот и другой группе вооружённых людей по силам, если они не будут стоять и хлопать ушами. А они не будут?
Не желая оттягивать шоу, я достал нож и вежливо постучал клинком по бутылке пива. Звук получился глухой, но, думаю, достаточно громкий, чтобы вывести заражённых из комы. Кто-то за спиной икнул от неожиданности, но в бегство пока не ударились. И то хлеб. Впереди послышалось какое-то шевеление.
— Приготовить оружие, — скомандовал я. — Бить по голове, только так, сильно и быстро.
Сам я достал клюв, но использовать его буду только в крайней ситуации, как и огнестрел. Впереди загремела снесённая витрина, а из-за неё вышли трое. Двое раньше были женщинами-продавцами, а третий, самый здоровый, был, видимо, тем самым охранником Сашкой. Женщины были не особо опасными. Уровень хорошего бегуна, а вот Сашка внушал уважение, почти лотерейщик. Я не спросил, сколько прошло времени, но, видимо, мяса в магазине было много.
— Берите женщин, — приказал я, — здоровяк мой.
Никто не стал спорить, даже, как мне показалось, с облегчением вздохнули. А троица приближалась. Я сделал шаг вперёд, крепко сжимая клюв. Вообще-то, одиночная охота на лотерейщика с холодным оружием даже для крепких и сильных бойцов, — хорошая путёвка в Верхний Улей. Лучше всего было бы не выёживаться, а просто взять ружьё, которое так и висело у меня на плече. Но, раз уж взялся людей жизни учить, нужно самому соответствовать. Кроме прочего, у меня есть мой дар.
Рывок его я не пропустил, увернулся от загребущих лап, а удар клюва прилетел прямо в голову. Вот только я недооценил крепость черепа. Сашка, видимо, и при жизни был твердолобым, а уж в своей ипостаси монстра нарастил сантиметра два прочной кости. Бил я изо всех сил, но и этого не хватило. Острие вошло около уха, удар снёс его широкую челюсть, которая повисла на сухожилиях. Я даже не знал, что такое возможно.
Огромная туша снова кинулась на меня, сбивая с ног, две мощных руки, на которых ногти ещё не успели смениться когтями, стиснули мою шею, вызывая потемнение в глазах, а наполовину оторванная челюсть попыталась укусить за лицо. Но через мгновение его лапы уже сжимали пустоту, а я, скользнув вбок, привстал и, несильно замахнувшись, воткнул нож в споровый мешок. Тварь и не поняла, что произошло. Не поняли и сопровождавшие меня люди, им было не до того, они впятером забивали двух продавщиц, словно мамонтов.
Скоро им это удалось, одну из них, они упокоили, проломив ей череп молотком, вторую забили куда более зверским способом, сначала топором отрубили руки по локоть (не садизма ради, просто мужик рубил, куда придётся), а затем, видя, что не умирает, принялись рубить голову. Это удалось сделать удара с десятого. Мне даже стало жалко зомбачку.
— Хватит, — осадил я их, видя, что кое-кто не прочь ещё раз ударить уже мёртвое тело. — А теперь вторая часть драмы. Берём ножи и ищем у них на затылке серые мешочки. Нашли? А теперь вскрываем их и ищем зелёные кругляшки. А чего вы боитесь? Вы только что её топором рубили, теперь немного поковыряться осталось. Не бойтесь, слизи там нет, только труха серая, а в ней сокровище. Нашли?
Они нашли, два спорана у Сашки и по одному у женщин. Вои и чудно, теперь их улов пойдёт на живец, благодаря которому они смогут дойти до города. Ну, если какой-нибудь рубер или, не приведи Улей, элитник, той дорогой не пойдёт. Тогда и убежать не успеют, вообще, компания мне показалась на редкость бестолковой. Хорошо даже, что старушка остаётся, она мне понравилась, думает не о себе, а об обществе, спокойная, сдержанная. Я о ней позабочусь, а потом отведу в город сам.
Быстро затарившись консервами, шоколадом и пластиковыми бутылями с водой, мы отправились обратно. Монстров больше не встречали, даже странно, что какой-нибудь рубер не посетил это место после загрузки. Или посетил. Некоторые окна выбиты очень уж характерно. Развитая нежить должна знать хлебные места. Хотя, допускаю, что развитую нежить просто мобилизовала в свои ряды та самая Орда. А эта мелюзга просто подрастает ей на смену.
Живец готовил я, у них на глазах, комментировал каждое слово.
— Вот так, видите, по одной виноградине на литр воды (себе я делал на пол литра, но им важно растянуть препарат на большее время, а там уже в городе разберутся). Концентрация слабая, зато не отравитесь. Эта белая взвесь, точнее серая, но неважно, она ядовита, из неё даже яды специальные делают. Вызывает паралич и смерть. Часть из неё неизбежно проходит сквозь фильтр, поэтому живец новичкам следует употреблять с осторожностью, кроме того, у вас его элементарно мало, берегите, эти четыре литра вам на всю дорогу. Тут по прямой километров шестьдесят, а вам нужно все восемьдесят пройти, но, думаю, пройдёте. Продуктов много не берите, дна на три, не больше. В городе всех накормят и напоят живцом, а потом приставят к работе, это неизбежно.
К счастью, они вняли моим советам и, быстро собравшись, отправились в путь. Еды, на мой взгляд, всё же многовато взяли, но пусть, вдруг идти будут медленно, всякое бывает, да и живца им хватит на неделю, не меньше. Проводив их взглядом туда, откуда недавно пришёл сам, я повернулся к старушке.
— Скажите, Мария Степановна, вам не хотелось бы стать снова молодой?
— Как это? — она удивилась и с подозрением посмотрела на меня.
— Очень просто, — я ласково обнял её за плечи и повёл в дом. — Представьте себя лет в двадцать пять, как вы были прекрасны, как вас любили мужчины, как хотелось радоваться жизни…
— На что вы намекаете?
— Сейчас объясню.
Глава двадцатая
Марию Степановну я переселил на самый верхний этаж дома, она протестовала, упирая на то, что с её ногами выше третьего этажа без посторонней помощи не подняться, а тут восьмой. Но я настоял, понятно, что быстро помолодеть она не сможет, на это, как я слышал, требуется несколько месяцев, но вот при регулярном употреблении живца, да ещё в нормальной концентрации, от её варикоза через неделю и следа не останется. Как знать, может, через годик-другой я сам её в постель потащу.