Разберемся!

Так вот, принимая во внимание современную культурную ситуацию, хотелось бы большего внимания и ответственности в разговоре об артистах. Всё-таки, рассуждая о них, хорошо бы знать и понимать их творческий путь, объём сделанного, не выносить приговоры по одному-двум проявлениям и уж тем более не судить о творчестве по грехам и порокам частной жизни артиста. Меня, скажем, отвратила реакция части публики, поспешившей затоптать и оплевать всё сделанное Михаилом Ефремовым в искусстве. Участь Ефремова откровенно трагична. Он не стал великим актёром, хотя мог бы им стать. Но он чрезвычайно талантлив и сделал немало, хотя и халтуры было предостаточно. Помню, как поразила меня его работа в нашем сериале «Королева Марго» (он играл короля Карла) – глубокая, изысканная, остро драматичная. Несколько раз я видела Ефремова на сцене и дивилась силе и глубине впечатления. Это нисколько его не оправдывает, но и зачёркивать весь его творческий путь несправедливо. Вот такая она, жизнь – без пол-литры не разберёшься, а с пол- литрой тем более.

Конечно, быть знатоком творчества современных актёров не так-то просто. Вот я заинтересовалась личностью Петра Фёдорова («А зори здесь тихие», «Ледокол», «Дуэлянт», «Город»). Стала смотреть его творческую биографию – и мои исследовательские руки опустились. Не сдюжу я, не продерусь сквозь все эти «Ёлки-2», «Ёлки-3» и прочую пластмассу, стало быть, не составить мне целокупного впечатления о творческом облике артиста… Но не буду отчаиваться вовсе, всё-таки, ежели состоялся бы диспут на тему: кто круче – Данила Козловский или Александр Петров, я решилась бы в этом бессмысленном предприятии поучаствовать, я в материале!

Итак, приём в вузы состоялся, и о критериях отбора в артисты как-то удачно выразился театральный режиссёр Михаил Левитин: актёры должны быть или мужественные, или смешные. (Об актрисах как-нибудь в другой раз, там встаёт вопрос о красоте, и мы в нём увязнем.) Что ж, для общего потока абитуриентов такое разделение, наверное, справедливо. Но вот великие, по-настоящему великие актёры – они путают все определения, ломают границы. Черкасов – он мужественный? Ещё бы, наш Александр Невский. Мог быть смешным? Да запросто, вспомнить хоть его Паганеля. Вдобавок Черкасов сыграл Дон Кихота, который и мужественный, и смешной одновременно. Да, массовое производство искусства требует точных типажей, есть запрос на «мужественных» и «смешных». Но надо оставить зазор для исключительных, необычных, странных, оригинальных, ни на кого не похожих! Принимать иногда тех, кто ни под какие правила не подпадает, ни в какие рамки не укладывается…

Что бы я могла посоветовать тем упрямцам, что всё-таки взяли штурмом крепости театральных вузов, в плане стратегии будущей карьеры.

1. Мне по душе старинная русская актёрская традиция брать красивые благозвучные псевдонимы, если родовая фамилия слишком обыденна и частотна в употреблении, с одной стороны, или слишком эксцентрична и корява, с другой. То есть начинающему артисту с фамилией вроде Иванов, Смирнов, Кузнецов или Бырковель, Мордовацких, Чурчеговяев и т. п. стоило бы призадуматься об эффектном, оригинальном псевдониме. Фамилию лучше брать двух- или трёхсложную, возможны и четыре слога, но история показывает, что «четырёхсложники» добиваются славы в случае совсем уж необыкновенной одарённости (Станиславский, Смоктуновский, Раневская). Конечно, есть исключения: так, несмотря на частотность, почему-то хронически успешна фамилия Петров, а некоторым актёрам с эксцентричной фамилией удаётся крепко приучить к ней публику.

2. Хорошо бы забыть вечным забвением все благоглупости насчёт того, что артисту необязательно быть умным, читать книги, разбираться в искусстве и т. д. Как сказал великий Эркюль Пуаро, «привлекательность умственной деятельности безгранична». Актёры – это же «народ» искусства, а чем просвещённей народ, тем труднее его дурить и давить. Общеобразовательные программы во всех театральных вузах неплохо составлены, и если проявить прилежание и не пренебрегать ими, можно получить начатки образования, а если интеллект уже завязался, он будет требовать питания и его не остановишь. «Ум, ум, всюду нужен ум!» – восклицал один персонаж классической русской комедии. Кто именно? А, не знаете, а может, вам его играть придётся… Ум актёра непременно сказывается на его работе. Я вот совершенно измучилась с одной киноактрисой, она много играет в детективах, она привлекательна и вовсе не бездарна, но у неё глупые глаза, глупые интонации и реакции, даже щёки – и те глупые. Притом учтите, актёрский (да и вообще человеческий) ум необязательно выражается в складной речи, в щегольстве интеллектом – у актёра тело может быть умным, паузы и мимика, самые разные варианты бывают. Пример: Евгений Евстигнеев. Ни в одном воспоминании об этом титане вы не сыщете, что был он речистым интеллектуалом. Но его игра не просто умна – она высочайшим образом остроумна, видно, какая огромная внутренняя работа шла над ролью, сколько надо вобрать и осмыслить жизни, чтобы так интонировать хотя бы.

3. Это делают почти все актёры, и всё же нелишним будет напомнить: громадную реальную пользу приносит изучение образцов, подражание мастерам. Да, подражание – столь же необходимый этап обучения актёра, как и копирование старых мастеров у живописцев. Если судьба милостиво забросит начинающего актёра в театр, где ещё остались мастера, ему повезло, он может подглядывать и подсматривать за ними изнутри процесса. В новоявленных псевдокультурных театроподобных организмах дела похуже – актёры могут всерьёз подумать, что кривлянье, которым они занимаются с товарищами по несчастью, это и есть театр. Тогда придётся выкраивать время и ходить смотреть на искусство театра в другие места.

Мужественные или смешные – будьте стойкими и терпеливыми, юные артисты. Актёры – это витрина нации.

Квентин Тарантино против молодёжи

Картину «Однажды… в Голливуде» на московской премьере 7 августа 2019 года режиссёр Тарантино представил сам, осчастливив россиян заявлением, что любимый фильм его детства – это наш «Человек-амфибия». В России Квентина Тарантино не просто любят – восторженно обожают, так что новой картине обеспечен широкий прокат и богатая касса. Однако зрителей, которые действительно поймут это произведение режиссёра, будет не так уж много, для этого нужно знание. Знание того самого Голливуда, о котором речь!

Как сказал поэт Маяковский, «нет на прорву карантина – мандолинят из-под стен: “Таратина, таратина, т-эн-н…”». То есть резонанс у премьеры «Однажды… в Голливуде» мощный. Все так или иначе поминают реальную историю 1969 года, которую переиначивает в своём фильме Тарантино, когда подонки убили беременную жену режиссёра Романа Полански – Шэрон Тейт. Но для понимания картины этого недостаточно, ведь это не кино о жизни, это кино о кино.

Тарантино не интересуется никакими социальными и глобальными проблемами. Он не рассказал нам ни одной любовной истории. Не придумал нового героя. Ничего собственно оригинального не изобрёл в киноязыке, умело пользуясь накоплениями предшественников. Но так чувствовать кино, саму материю, «вещество» кинематографа, как Тарантино, не может сегодня никто. Режиссёры как-то отвлекаются на жизнь, Тарантино не отвлекается: он не киноман, он киноманьяк. И совершенно закономерно, что он отправился в 1969 год, в эпоху «гибели богов», смены поколений в Голливуде, когда, образно говоря, стали уходить «мужчины в шляпах» под ручку со своими дивными блондинками – и их божественный кинематограф.

Голливуд тридцатых – шестидесятых, «фабрика грёз», налаженная титанами, любимая игра всего человечества, знаком нам по вершинам – Орсон Уэллс, Альфред Хичкок, Билли Уайлдер и другие гении. Тарантино берёт иной, низовой пласт. Его герой, Рик Далтон в виртуознейшем исполнении Леонардо Ди Каприо, снимается в вестерн-сериалах, да, он тоже участник великого блистательного Голливуда, но на правах скромного чернорабочего массовой культуры. Виски со льдом он пьёт из каких-то нечеловеческого размера кружек, бассейн на его вилле совсем крошечный, а всем бытом заведует некий «дублёр», бывший каскадёр Клифф (Брэд Питт). Не подумайте плохого – они только друзья. В обстоятельства шестидесятых режиссёр погружается с каким-то даже сладострастием. Выводит на дороги неимоверное количество чудесных раритетных автомобилей. Реконструирует стиль кино шестидесятых, в котором играют его герои, и при этом очевидно блаженствует. С радостным, приподнятым настроением снимает девчонок в мини-юбчонках – не в наших, всем надоевших, а в тех, первых, революционных!