Лихой гимназист

— А потом? — спросил я. — Что дальше?

— А потом будет видно. Всё зависит от того, как покажете себя.

— Но вы хотите, чтобы я шёл служить в священную стражу. Так?

— Это был бы лучший вариант из всех возможных.

— И что я для этого должен сделать?

— Показать достойный уровень владения магией при выпуске. Достойный для поступления на двухгодичный курс семинарии, необходимый для дальнейшей службы в нашем учреждении. И нет, вас никто не собирается стричь в монахи, — улыбнулся Давыдов, видя моё удивление. — Священная стража — мирское ведомство.

Это, конечно, обнадёживало, но учиться в семинарии меня не тянуло.

— Ваше превосходительство, — возразил я, — в гимназии, где я обучаюсь, есть возможность овладеть вторым видом чар — огненными. В них я тоже далеко продвинулся за последний месяц, и потому считаю, что дополнительный навык лишним не будет.

— Алексей, поверьте, оно того не стоит, — небрежно произнёс Давыдов. — Зачем нужен огонь, когда ваш талант гораздо сильнее?

— Пока я больше склоняюсь к артефактостроению. Считаю, что данная специальность открывает больше путей и даёт больше возможностей.

— Понимаю. Но созданию артефактов, основанных на тёмной стихии, в институте не обучают. Единицы умеют это делать, и все они так или иначе причастны к нашей организации. Если же говорить о других артефактах — оно того не стоит. Поверьте. Артефакторов, владеющих огненными чарами, много. Хотите променять свой дар на столь посредственное занятие?

— И всё же я должен подумать, прежде чем согласиться переводиться в первую гимназию.

— Что ж, уведомите меня письмом до конца июля о вашем решении, — как-то сухо и равнодушно произнёс Давыдов. — Кстати, а как успехи в других науках, если не секрет? Слышал, вы весьма хороши в фехтовании? Учителя хвалят вас.

Разговор перешёл на другие темы, и я вздохнул с облегчением. Было удивительно, что заместитель так легко предоставил мне выбор. Я думал, начнёт давить или шантажировать, но нет, он просто попросил уведомить о своём решении. Однако не верилось, что он так просто отступит. Возможно, его превосходительство задумал какую-нибудь пакость, вот только я не мог понять, с какой стороны ждать удара.

Напоследок Давыдов ещё раз напомнил, что ждёт от меня письма. Расстались мы на дружеской ноте.

В тот же день я встретились с Машей. Заехал за ней к восьми, когда закончилось собрание у Трубецкого, и мы отправились на набережную, до которой от дома, где жил князь, было совсем недалеко. Погода стояла пусть и пасмурная, но достаточно тёплая для прогулок. Торчать в ресторане мне больше не хотелось, а вот проветрить голову и подышать свежим воздухом я был не прочь.

Вот только Маша опять находилась в подавленном настроении. Она не умела скрывать чувства, и все её эмоции читались на лице.

— Всё в порядке? — поинтересовался я.

— Да, всё хорошо, — ответила она. — Рада, что мы, наконец, выбрались на променад, — она через силу улыбнулась. — Ты бы хотел покататься на пароходе? Я бы очень хотела.

— Прямо сейчас? Пошли. Знаешь, куда?

— Думаю, в другой раз… — Маша вздохнула.

— Да кто тебя обидел-то? — спросил я резче. — На собрании что-то произошло?

— Да нет же, с чего ты взял? Всё хорошо.

Мы некоторое время молча шли по скверику. Маша держала меня под руку и думала о чём-то своём, о чём не желал вести разговор.

— Всё хочу спросить, а чем ты занимаешься? — спросила она, наконец. — Прости, если лезу не в своё дело, но… ты же знаешь про меня всё. Я бы тоже хотела тебя получше узнать.

— Чем занимаюсь? — усмехнулся я. — Да ничего особенного. Тебе это будет совсем неинтересно. Хочу открыть своё дело, а для этого приходится побегать. Встречи с разными людьми, решение вопросов, проблем… тоска зелёная, одним словом. Тут и рассказывать нечего.

— Значит, ты уже решил, чем заниматься?

— Для начала хотелось бы открыть небольшой оружейный магазинчик.

— И… ты уже нашёл место?

Маша, кажется, не собиралась прекращать расспросы.

— Да погоди ты, — осадил я её. — Рано пока говорить о чём-то конкретном. Вот когда открою, сама увидишь.

— Надеюсь, у тебя всё получится.

Маша вновь о чём-то задумалась.

— Говори уже, — сказал я.

— О чём?

— Говори, что тебя тревожит. У тебя на лице всё написано. Самой легче станет, если расскажешь. Может, помогу чем, если будет в моих силах.

Маша вздохнула и остановилась. Она подошла к чугунной ограде и уставилась на воду.

— Не знаю даже, что делать… — произнесла Маша, всё же решившись довериться мне. — У меня большая печаль.

Глава 20

— В смысле, замуж? За кого? — удивился я.

— Начальник у папеньки на службе, коллежский советник, — сказала Маша. — За него меня выдать хотят.

— Так отец у тебя тоже коллежский советник.

— Нет же. Он коллежский асессор, на два класса ниже.

— Точно, всё время путаюсь, — пробормотал я. — Ну а ты не хочешь замуж, так?

— Нет, конечно! Он старый, и я его не видела ни разу. И вообще, мне вовсе не хочется замуж… особенно так. А папенька говорит, что мне уже много лет, и давно пора.

— Много?

— В следующем году исполнится двадцать. В таком возрасте, говорит, уже и не возьмёт никто.

— Но если не хочешь, откажись.

— Не могу! Я не могу ослушаться родительской воли.

— Не придумывай себе лишних проблем. Родители считают, что ты их собственность, но это не так. У меня похожая ситуация. Мою жизнь полностью распланировали: где учиться, где жить, где работать. Но я не согласился с таким раскладом и ушёл из дома. Что тебе мешает поступить так же? Ты получила образование, сама зарабатываешь на жизнь, ты — свободный человек.

— Ты не понимаешь! — воскликнула Маша со страдальческим выражением на лице. — Если бы всё было так просто. Ты дворянин, тебе всё можно, а я… Да и не в этом дело. Папенька всю жизнь посвятил службе, но выше восьмого класса так и не поднялся. А если начальство будет им довольно, его повысят.

— То есть, ты хочешь пожертвовать собственным счастьем ради того, чтобы твой отец стал более важной шишкой и зарабатывал на пять копеек больше?

— Да нет же, ты не понимаешь… Я не могу подвести его. И вообще, если откажусь, он просто запретит мне ходить на работу и запрёт дома.

— Вот же изверг, — хмыкнул я.

— Не говори так. Он добрый человек. Но он боится. Его ведь и понизить могут. Разве он не заслужил такое? Тогда всем нам придётся худо. Я бы очень хотела другой жизни, но я совершенно не вижу выхода.

Я задумался. Действительно, ситуация непростая. Я и сам-то кое-как вырвался из-под родительской опеки, а тут — молодая девушка, воспитанная в патриархальной семье, где дети — бесправные существа, которые слова против сказать не смеют.

— Давай, я с ним поговорю, объясню ситуацию, — предложил я.

— Не надо! Не надо, прошу тебя. Это не выход, ты не переубедишь его, а только хуже сделаешь.

— Хм, — я задумчиво потёр подбородок. — Тогда можно поступить вот как. Когда, говоришь, придёт в гости этот коллежский асессор?

— Советник, — поправила Маша. — В среду или четверг. А что?

— Попробуй не понравиться ему. Говори за столом, о чём обычно. Политика, забастовки… о правах женщин расскажи и прочее в таком духе. Не сильно углубляйся, чтобы не заподозрили в каких-нибудь связях, просто продемонстрируй, что ты — человек передовых взглядов. Возможно, этот коллежский…

— Советник.

— Возможно, советник сам испугается и убежит. Если он старый вдовец, то, скорее всего, ищет покладистую девушку, которая не будет мутить воду. Покажи, что ты не такая, что ты другой породы.

Маша смотрела на меня секунда пять.

— Думаешь, поможет?

— Не уверен, но попробовать стоит.

— Было бы хорошо. Тогда мне не придётся перечить папеньке. Тот господин сам отстанет.

— Ну что ж, буду ждать тебя с хорошими вестями, — улыбнулся я, и мы пошли дальше.