Лихой гимназист

В клинике Александр Данилович провёл два дня. Дольше находиться там не стал, пожалев денег, и остальное время лечился дома. Однако чтобы быстро поправиться, пришлось использовать довольно сильные заклинания. Он знал, что тёмная стихия могла сыграть злую шутку и принести больше вреда, чем пользы, если не хватит воли для её контроля, но всё равно рискнул.

Потребовалось менее трёх недель, чтобы вернуться к нормальной жизни, но последние дни Александр Данилович почувствовал недомогание, боль в груди, сопровождаемую тяжёлым кашлем, и слабость.

И вот едва Александр Данилович снова начал ходить на службу, как получил приглашение от самого заместителя начальника священной стражи. Афанасий Иванович являлся дальним родственником по линии жены, но встречались они с Александром Даниловичем крайне редко, и только по делу. Какое дело сейчас побудило Давыдова позвать его на обед, Александр Данилович не знал, хоть и догадывался. Ведь приглашал его Афанасий Иванович не одного, а вместе с сыном, а значит, и речь должна пойти об Алексее или о том человеке, которым стал Алексей, ведь Александр Данилович был абсолютно уверен, что это теперь не его сын.

Афанасий Иванович сразу же отметил бледность Александра Даниловича. О дуэли его превосходительство не знал, поскольку ту сохранили втайне — пришлось сказать, что нездоровится. В ответ Афанасий Иванович разразился речью.

— Не бережёте вы себя, — говорил он. — Зачем такие самоистязания? Кому будет хорошо, если в край изведётесь? Надо позволять себе отдых хотя бы временам. Сам ведь такой же. Всё служба, да служба, то одно дело, то другое — и так без конца. А организму надо давать расслабление — даже учёные доктора пишут об этом. Примерно раз в год, недели на две следует отрываться от всех дел. А сейчас как раз лето — самое время для отпуска. Давно, поди, в отпуске не были? Возьмите на пару месяцев выходные, на Марциановы воды отправляйтесь, подлечитесь, а осенью вернётесь с новыми силами. Жаль в Крыму сейчас турки: на Чёрное море теперь никак невозможно попасть. Мне ещё до войны довелось туда съездить. Не бывали? Зря. Прекрасное место… Ну глядишь, турок прогоним, так ещё и успеете. А отдыхать надо. Верно вам говорю!

— Благодарю за совет, ваше превосходительство, — произнёс Александр Данилович. — Постараюсь… обязательно постараюсь выбраться.

— А почему сына вашего, Алексея, не вижу? — спросил, наконец, Афанасий Иванович. — Я ж вас обоих приглашал.

— Прошу прощения, ваше превосходительство, но вышла некоторая оказия, из-за чего Алексей не смог придти… вернее, из-за чего я не уведомил его. Последнее время мы с Алексеем не общаемся. Он нанёс мне серьёзное оскорбление, и я разорвал с ним все отношения. Может, и грех на душу взял, а не могу дальше терпеть произвол и дерзость со стороны собственного отпрыска. Если желаете говорить с Алексеем, обратитесь к нему лично, пожалуйста. Я же с ним, увы, больше не вижусь. Только как попечитель теперь состою, да и то с радостью бы сбросил это бремя, коли позволительно было бы.

— Вот оно как. Печально это, Александр Данилович. А если не секрет, в чём причина ваших разногласий?

— Его дерзкие выходки и непослушание, которое вышло за границы разумного.

— Общался я с ним где-то месяц назад. Алексей мне показался смышлёным не по годам и весьма самостоятельным. Сейчас, как я понимаю, он живёт на отдельной квартире?

— Да, и это одна из причин нашей ссоры. Он уехал из общежития без моего дозволения, а когда я потребовал вернуться, отказался подчиниться и начал дерзить.

— Чувствуется в нём эдакий бунтарский дух, согласен. Но ведь на то и молодость. Мы должны быть терпимы к нашим детям и в высшей степени милосердны для их же блага.

— Грех есть, ваше превосходительство. Но и моё терпение не безгранично.

— Понимаю… Кто ж без греха? Однако дело, по которому я вас пригласил сюда, непосредственно связано с вашим сыном. Я направил своего человека, чтобы тот проэкзаменовал Алексея на предмет владения родовой магией — результат превзошёл мои ожидания. Алексею присвоили степень специалист в области чар тёмной стихийной, а так же — послушника первого ранга в огненных чарах. Полагаю, вам это неизвестно?

— Неизвестно, ваше превосходительство. Мы с Алексеем уже давно не общаемся.

— Алексей делает успехи. Не знаю, что пробудило в нём талант, но полагаю, из юноши выйдет сильный заклинатель. Его надо учить дальше. Я намерен ходатайствовать перед императором о переводе Алексея в первую гимназию. Конечно, ваша семья… скажем так, не пользуется благоволением нынешнего правящего рода, что создаёт определённые трудности, но думаю, можно попробовать. Так ведь? Что скажете?

Александр Данилович был в смятении. Как так? Алексей, который даже с простейшими заклинаниями не справлялся, за какой-то месяц перепрыгнул аж три ступени мастерства! Это не могло быть правдой. Но ведь и у Афанасия Ивановича нет мотива лгать. А это значит только одно: в дело вмешалось колдовство более высокого порядка, наделившее Алексея силой и изменившее его личность.

— Благодарю вас, ваше превосходительство, за вашу заботу, — ответил Александр Данилович, — но вам лучше говорить об этом с Алексеем. Если он хочет решать всё сам — я побуду в стороне. Однако если от меня потребуются какое-либо официальное подтверждение, подпись или присутствие, то сделаю это, как и требует того закон.

— Спасибо, Александр Данилович, это я и хотел от вас услышать, — Афанасий Иванович улыбнулся своей казённой улыбкой.

— Таков мой долг. Однако для меня остаётся загадкой, с чем связаны такие резкие изменения в Алексее. Вы, ваше превосходительство, знаете, сколь слаб он был, вы сами же рекомендовали отдать его в обычную гимназию, полагая, что перспектив нет. Что изменилось? Мне не даёт покоя этот вопрос. И его характер… он стал ужасен после того случая.

— Как знать? Пока у науки нет ответа на подобные вопросы. Внезапное проявление таланта в юношестве — не редкость. Значит, Господу так угодно. Но если уж талант раскрылся, его должно всячески культивировать. Понимаю ваши чувства, Александр Данилович. Я ведь и сам отец. Современное поколение испытывает сильнейшее давление вредных идей, пришедших к нам с запада. Великое падение нравов — вот то, что мы наблюдаем в нынешний момент истории. Сейчас молодые люди не верят ни в Бога, ни в чёрта. Но ведь кто должен удержать детей наших от той бездны порока, по краю которой они ходят? На кого возложена такая миссия? Мы, Александр Данилович! Мы — старшее поколение. Не будьте к Алексею слишком строги, простите его, проявите милосердие.

Александр Данилович слушал внимательно. Он был согласен с каждым словом Афанасия Ивановича, но проблема была куда глубже, чем считал заместитель. И когда тот закончил говорить, Александр Данилович решился. Он должен был открыть правду, ведь дело это напрямую касалось священной стражи.

— Ваше превосходительство, — произнёс Александр Данилович. — Ваши слова мудры, но речь идёт о проблеме куда более серьёзной. И я просто обязан поставить вас в известность. После того, как Алексей без моего дозволения воспользовался одним из томов «Руководства…», он сильно изменился. Я знаю, каким Алексей был раньше, и вижу, каким стал сейчас — это два разных человека.

— Юноши сильно меняются в этом возрасте, — Афанасий Степанович улыбнулся.

— Нет, ваше превосходительство, возраст тут не причём. Это — не мой сын, это совершенно другой человек. Словно его душой овладела иная личность или… иное существо. Я считаю, в нём сидит бес.

— Вы так думаете? — сухо произнёс Афанасий Иванович.

— Более чем уверен в этом. Надо принять меры, ваше превосходительство.

— Что ж… — лицо Афанасия Ивановича приняло задумчивое выражение, он прокашлялся. — Знаете, вы действительно обратились по адресу. Я работаю с такими случаями.

— И поэтому прошу вас о помощи.

— И я со всей ответственностью заявляю: это не тот случай. Вы не видели тех несчастных, что оказались под властью бесов, я же видел много раз. В них не остаётся ничего человеческого. Они рычат, словно дикие звери, бросаются на людей, кусаются и царапаются. Ваш сын не находится во власти беса.