Лихой гимназист

Когда Николай узнал, что я не собираюсь идти на государеву службу, а намерен заниматься бизнесом, он неодобрительно покачал головой и заявил, что если нам суждено было родиться в привилегированном сословии, мы должны служить стране. Мы с ним расходились во многих взглядах, но несмотря на это, я чувствовал уважение, которым этот человек странным образом проникся ко мне.

Мы приехали раньше Шереметьева. Извозчики остались ждать на грунтовой дороге за лесополосой, а мы с Николаем и доктором прошли к зарослям, за которыми текла речка.

Тут было тихо и умиротворённо, а сквозь дыры в облачной пелене прорывались лучи восходящего солнца, согревая этот сырой продрогший мир летним теплом. Удивительно, но я не чувствовал ни капли тревоги, словно приехал не на дуэль, где мог погибнуть или серьёзно пострадать, а на шашлыки.

— Спокойно здесь, — отметил я, оглядываясь вокруг и вдыхая чистый воздух, которого так не хватало на вонючих петербургских улочках.

— Да, спокойное место, — согласился Шереметьев. — И далеко от города. Дуэли здесь случались не раз.

— Значит, тут часто погибали люди. Что ж, в таком месте и умереть не жаль.

— Что это вы удумали? — вклинился целитель, стоявший рядом с нами. — Никаких смертей не будет. Иначе, зачем я здесь?

На щекастом, гладковыбритом лице целителя застыла ехидная усмешка, а на крупном мясистом носу сидели круглые очки в тонкой оправе, сквозь которые он иронично посматривал на мир. Человек этот был весёлый по характеру, и настрой имел позитивный.

Вызов целителя к месту дуэли обошёлся в восемьдесят рублей, которые мы с Шереметьевым делили пополам. Если же кто-то окажется ранен, он, что называется, попадёт на бабки. Магическая медицина стоила очень дорого, и это стало для меня дополнительным стимулом победить в схватке.

— Мой организм восприимчив только к тёмной стихии, — напомнил я. — Это не станет проблемой?

— Не тревожьтесь, сударь, — заверил доктор. — Целебные чары работают даже на таких, как вы.

Без десяти восемь на тропе показались Меньшиков и Воронин, одетые, как и мы с Николаем, в штатское платье.

Поздоровались. Начались приготовления. Мы с Меньшиковым стояли в стороне и хранили гордое молчание, глядя, как наши секунданты приминают траву, отсчитывают шаги, размечают барьеры. Когда всё было сделано, я и мой соперник сняли сюртуки, медальоны и жилетки и разошлись к намеченным позициям. Я сосредоточился.

— Готовьсь! — скомандовал Николай. — Начали!

Секунду мы с Меньшиковым стояли и смотрели друг другу в глаза.

Он воздел руки вверх. Его кожа покрылась морозной коркой, а над ладонями образовались несколько длинных ледяных игл, похожих на наконечники копий. Они полетели в меня со скоростью пули. Я выставил вперёд обе руки. Чёрная дымчатая волна метнулась навстречу снарядам, и те растворились в считанных дюймах от меня.

Я выпустил один за другой два «кулака». Первый был отбит подобием ледяного щита, который от попадания дымчатой сферы разлетелся на куски, второй пролетел рядом с головой Меньшикова.

У моего противника из ладоней вырвались сноп едва заметных игл. Я еле успел произнести нужное заклинание. Моё тело на миг стало дымчатым, снаряды ударились о чёрный покров и исчезли. А я, сосредоточив в словах столько воли, сколько мог, создал «малую стрелу». На пути её возник круг льда. Удар. Магический щит разлетелся, и чёрная дымка окутала местность.

— Стоп! — раздался крик Воронцова. — Остановились! Бой окочен!

Дымка рассеялась, и я увидел Меньшикова, который стоял, схватившись грудь. Он застонал от боли и упал на колени. Доктор первым засеменил к раненому, следом побежали оба секунданта. Я подошёл последним.

Меньшикова усадили на траву. На его плечевом суставе и левой части груди чернела кровоточащая язва, на пальцах левой руки местами облезла кожа, а рукав рубахи висел опалёнными лохмотьями. Ледяной щит сдержал главный удар, но, похоже, чёрная дымка оказала «заброневое воздействие».

Меньшиков был бледен. Он не издавал ни звука — сидел, стиснув зубы.

— Молодые люди, не толпитесь, пожалуйста, — спокойно произнёс доктор, потирая руки и сосредотачиваясь. — Всё будет хорошо. Раны поверхностные. Ничего серьёзного.

Наконец-то я увидел, что такое магическое целительство. Из ладоней доктора вырвалось яркое свечение, которое окутало язвы Меньшикова. Чёрная корка стала сходить. Когда раны очистились, доктор открыл саквояж, достал бинты и принялся их перевязывать.

— Жить будете, — констатировал он, поднимаясь и вытирая руки полотенцем. — Так, господа, надо отвести сударя к карете. Куда вас везти? Домой али в клинику?

— Погодите, — Меньшиков посмотрел на меня мутным взором. — Хочу сказать… Алексей, вы сильный заклинатель. Я был неправ. Прошу прощения и… хочу пожать вам руку. Для меня было честью сражаться с вами.

— Для меня тоже было честью, — я протянул ладонь своему бывшему недругу.

Воронин и Шереметьев подхватили Меньшикова и повели к бричкам, а я вздохнул с облегчением: убей я парня, ещё неизвестно, чем всё закончилось бы. К счастью, обошлось малой кровью. Если и будут последствия, то уже не столь значительные.

Последнее дело оказалось улажено, и теперь со спокойной совестью можно было приниматься за работу.

В этот же день я зашёл в оружейный магазин на Среднем проспекте недалеко от стрелки.

Магазин меня приятно удивил. Тут было оказалось разнообразие продукции, что глаза разбегались. Продавались в основном охотничьи ружья и пистолеты на любой вкус вплоть до армейских образцов. Револьвер, который был у убитых мной офицеров, имел наименование ТОЗ-1895, он производился на Тульском оружейном заводе и являлся копией французского Лефоше.

Имелись тут несколько видов шпилечных револьверов, пеппербоксы, старые капсюльные и даже кремневые пистолеты, дуэльные наборы, пистолеты со странными замками, аналогов которым в нашем мире я и вовсе не встречал. Но больше всего было карманных моделей для скрытого ношения. Оружие русского производства стоило дешевле, французские и английские — дороже в полтора-два раза. Разумеется, тут продавались пули, патроны, кобуры и прочие сопутствующие товары. Имелась даже собственная мастерская, где могли починить что-нибудь или сделать на заказ деталь.

Но сильнее всего меня поразило то, что всё это добро можно было приобрести совершенно свободно. Даже на покупку армейских пистолетов не требовалось никаких разрешений. Ограничение, по крайней мере, в Петербурге, имелось только одно: в общественных местах запрещалось открытое ношение оружия, если этого не предполагала форма одежды.

Я купил шпилечные патроны для своего бесствольного револьвера. Калибров было великое множество, но мне повезло — нашлись подходящие.

И вот тут я понял, что хочу: небольшой оружейный магазинчик с мастерской. Можно начать торговать оружием, а потом запатентовать свой автоматический пистолет и патрон к нему, и на этом обогатиться. А параллельно учиться делать магические артефакты.

Было только две проблемы. Во-первых, мой возраст пока не позволял управлять бизнесом, во-вторых — недостаток денег. Имевшейся у меня тысячи для открытия подобного заведения однозначно мало.

Следующие дни я занимался слежкой за целью. В субботу вернулся домой только ночью, в воскресенье получилось пораньше, и как удачно совпала, что в этот же день ко мне решила зайти Маша. Как обычно, в воскресенье, она была на собрании и заглянула, чтобы сообщить весть: Трубецкой желает встретиться со мной в ближайшие дни по какому-то важному делу.

Интерлюдия 4. Александр Державин

Афанасий Иванович и Александр Данилович сидели за столом в комнате с огромным натюрмортом во всю стену. В это воскресенье Александр Данилович был приглашён своим высокопоставленным родственником на обед в ресторан.

Александру Даниловичу до сих пор нездоровится. Благодаря усилиям целителя, за услуги которого пришлось отдать круглую сумму, и собственным чарам он восстановился менее, чем за три недели, однако до сих пор чувствовал себя нехорошо.