Лихой гимназист

Надзиратель секунд пять стоял и смотрел на меня, и в этот момент показалось, что он не возьмёт деньги, а потом он сунул ассигнации в карман, и я понял, что всё нормально.

— Понимаю вас, Алексей Александрович, — сказал он, — но доложить-то надо что-то. Да и письмо это, знаете ли… необходимо.

— А вы доложите, что я на подселении у уважаемого пожилого господина. А письмо от отца я сам напишу. Как вам такая мысль?

— Хорошо, давайте решим так, — произнёс надзиратель.

— Ах да, и если снова с визитом соберётесь, будьте любезны сообщить заранее, — я смотреть в глаза надзирателю, и тот как будто даже смутился. — Только торопиться не стоит, ладно?

— Разумеется. До встречи в понедельник, Алексей Александрович, — торопливо произнёс он, словно желая поскорее закончить разговор, и пошёл вниз по лестнице.

А мне оставалось надеяться, что надзиратель, почуяв запах денег, не повадится ходить сюда слишком часто. Иначе придётся действовать другими методами, а то с этими проверками и разориться недолго.

Воскресный день выдался тёплым, близилось лето, в шинели уже было жарко, а в кителе — пока прохладно, но всё лучше, чем ходить, обливаясь потом. Тем более, к прохладе я уже привык.

После обеда я отправился на пустырь возле речки за кладбищем, чтобы попрактиковаться в заклинаниях.

В основном я занимался метанием сгустков стихии. Эта техника называлась «кулак тьмы». Я бил по деревьям, тренируя скорость и силу чар. Старался произносить заклинания как можно быстрее и выйти на такой уровень, когда их даже проговаривать про себя не придётся — достаточно будет лишь подумать и сосредоточить волю. Это напоминало тренировки в боевых искусствах: вначале следишь за тем, как держать руки, как двигать ногами и корпусом, а потом доводишь действия до автоматизма.

Но кроме атакующих, изучал я и другие техники. Дома я много упражнялся с усилением предметов, используя для опытов пули, найденные в кабинете Оглобли.

Вначале ничего не получалось. Первые два кусочка свинца просто растворились, следующие три напитать стихией удалось, но они после данной процедуры стали источать тёмную дымку, которая прожгла углубление в столе, а через несколько часов полностью выветрилась. И только на шестой раз я сделал всё правильно.

Теперь я имел усиленную пулю, осталось провести испытания. С собой я захватил пеппербокс, в одном из стволов которого был заряжен тот самый свинцовый шарик, напитанный тёмной стихией. Найдя дерево в обхват толщиной, я пальнул в него с десяти шагов. Пуля прошила насквозь ствол, а вокруг входного и выходного отверстий образовалась чёрная корка. Выпущенная даже из такой маломощной пукалки, она обладала огромной пробивной способностью. Но и это не всё. Считалось, что напитанные тёмной стихией пули эффективны против заклинателей — в этом и было их основное преимущество.

Целебные чары я тоже на досуге опробовал. Для этого пришлось нанести себе небольшой порез. Рана затянулась довольно быстро, хотя ощущения были не из приятных.

Так же меня заинтересовала техника прыжков в пространстве. Я придумал, как построить на ней тактику боя, и потому стал практиковать заклинания, позволяющие это делать. Само собой для начала пришлось осваиваться с техникой изменения, которая так же применялась и в защите.

Тренировка заняла много времени. Час был уже поздний, когда я, оставив в прибрежных зарослях несколько опалённых стихией деревьев, отправился домой.

Все эти дни я нет-нет, да вспоминал о девушке, которую спас от рук пьяного офицера. Хотелось встретиться с ней ещё раз и познакомиться поближе со всеми вытекающими, но как назло, больше мы с Машей не пересекались.

В понедельник утром я, как обычно, позавтракал бутербродами с чаем, собрался и вышел. На улице было ещё прохладно, но чистый ясный небосклон, по которому карабкалось солнце, говорил о том, что днём ожидается потепление. Времени до начала уроков, а точнее молитвы, которую мне всё же пришлось посещать, было много, и я решил прогуляться пешком.

Выйдя из подъезда, я увидел девушку, которая направлялась к арке. Серое платье и фиолетовый бант на капоре я узнал сразу и ускорил шаг, чтобы догнать свою новую знакомую.

На выходе из подворотни я почти нагнал её и уже хотел окликнуть, как вдруг мой взгляд упёрся в чёрную самоходную карету, что стояла возле арки. Карета имела блестящий лакированный корпус, большие окна, зашторенные чёрными занавесками с гербами, а на облучке под деревянным навесом сидел мужчина в чёрных фуражке и мундире, в шофёрских очках и кожаных перчатках.

Дверь открылась, и голос из кареты позвал меня по имени и фамилии. Стало понятно, что встречу с Машей придётся отложить. Да и само появление этого зловещего экипажа ничего хорошего не сулило.

В салоне имелось два кресла, расположенные друг напротив друга. Я устроился на свободное. Передо мной сидел бритый налысо мужчина с двумя чёрточками усов над губой. На кокарде его фуражки я разглядел изображение меча, воткнутого в костёр. Такой же знак был на погонах его чёрного двубортного мундира и на петлицах высокого воротника, под горловиной которого висел медальон. Мундир украшали позолоченные пуговицы и красная выпушка, а брюки — красные лампасы.

— Доброе утро, Алексей, — произнёс мужчина дружелюбным тоном. — Полагаю, вы торопитесь на учёбу? Позвольте, подвезу вас. Меня зовут Давыдов Афанасий Иванович, заместитель начальника священной стражи. Я хотел бы побеседовать с вами.

Давыдов Афанасий Иванович — тот самый родственник из Синода, действительный статский советник, который выкупил у Оглобли «Руководство…». Наверное, об этом и пойдёт речь. Но то, что этот тип лично явился ко мне, настораживало. По пустякам таки чины не приезжают.

Глава 11

Заместитель дёрнул шнурок, тянущийся к колокольчику над облучком, и карета с мерным усыпляющим пыхтением покатила по мостовой.

— Итак, Алексей, вот мы, наконец, и познакомились, — продолжил Давыдов. — Давно собирался, между прочим, мы ж всё-таки родственники.

Лицо этого человека выглядело или пыталось выглядеть добродушным, но во взоре было что-то тёмное. Вскоре я понял, что именно: радужку его карих глаз затягивала чёрная поволока.

— Я тоже рад с вами познакомиться, — ответил я. — Много слышал о вас.

— Любопытно. И что же обо мне говорят?

— Дядя рассказывал, будто среди наших родственников по материнской линии есть высокопоставленные чины в Синоде. Однако не ожидал, что нам придётся встретиться.

— Если быть точнее, в священной страже, — поправил Давыдов. — Рано или поздно нам пришлось бы встретиться, ведь вы обладаете всем известной особенностью.

— Вы про тёмную стихию?

— Да. Появились у меня подозрения, что вы куда более талантливы, нежели считается официально.

— Мои способности пока весьма скромны.

— Однако Тимофей Маркович заботится о том, чтобы вы развивали свой талант, и его усилия, кажется, не прошли даром. Меня заинтересовал один случай. Недавно на Сенной одного держателя убили. В квартире найдено четыре трупа, у троих из них обнаружены травмы, нанесённые чарами тёмной стихии.

Удивлению моему не было предела. Это как же меня так быстро вычислили?

— Я не один, кто ими владеет, — сказал я, не подав виду.

— Но у вас была причина. Один из учеников третьей гимназии своровал у вас книгу и продал тому держателю. Это мне доподлинно известно, как известно и то, что с тем учеником, Евгением Гуссаковским, вы дрались на дуэли, победили его и выпытали у него местонахождение той книги, а спустя три дня, отправились к держателю и, поскольку книгу по понятным причинам он не отдал, всех убили. «Руководство…» вы не нашли, зато обнаружили один из сейфов, вскрыли его и на краденые деньги сняли квартиру в этом доме… Очень складная версия получается, знаете ли.

Я поразился тому, насколько заместитель точно восстановил ход событий. Получается, он уже и в гимназию наведался, и Гуссаковского допросил, и вероятно, не его одного. А ведь и двух недель не прошло.