Полюбить Дракона

— Послушай-ка, женщина, — раздраженно рыкнул Эван, озадаченный строптивостью такой, казалось бы, покладистой самки. — Я купил тебя не для того, чтобы ты брыкалась и сопротивлялась!

— Так попроси у брата, пусть возместит тебе ущерб, — огрызнулась Диана. — Он же тоже богат?

Лео тихо покатывался со смеху.

— Ты придешь в мою постель, — рыкнул Эван, — тогда, когда я прикажу!

— Не приду! — строптиво отозвалась Диана. — А потащишь силой… Ты думаешь, я не умею кусаться? Еще как умею!

— Демоны знает что! — разозлился Эван.

***

— Ай, да Ирментруда! — похихикивал Лео, вышагивая впереди Дианы, заложив руки за спину и оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть лишний раз на разгоряченное перепалкой лицо девушки. — Вот это укусила!

— Я и не начинала еще кусаться, — буркнула Диана.

— О, еще как начала, — хихикнул Лео. — Ирментруды часто бывают строптивы и часто отказывают — особенно когда море начинает их звать и у них отрастает чешуя, — и способов усмирить их тело у нас предостаточно… но еще ни одна Ирментруда не отказывала князю лишь потому, что он был с другой Ирментрудой.

— Это называется ревность, — буркнула Диана. — Вы что, совсем не умеете ревновать?

— Умеем, — Лео вдруг остановился, и Диана оказалась с ним, лицом к лицу.

Его юность сверкала, как ограненный бриллиант чистейшей воды. Светились его ясные молодые глаза, в которых еще оставались юношеский задор и чистота, сверкала его веселая улыбка, разметались по плечам темные волосы. Диана помнила, что эта юность обманчива, что дракон старше нее едва ли не на сто пятьдесят лет, но все равно не могла отделаться от ощущения, что он смотрит на нее с восторгом, как юнец на недосягаемую и вожделенную женщину.

— Но ревновать умеют лишь те, кто умеет любить, — интимно проворковал он, вплотную приблизившись к ней и поправляя зачем-то складки на ее платье, на груди. — Ты хочешь сказать, Ирментруда, что ты умеешь любить?..

Диана растерялась лишь на миг, и дракону было достаточно этой секунды слабости. Он будто ожидал, когда девушка из суровой, сильной и строгой снова станет мягкой, податливой и слабой, и его руки рванули на ее плечах платье, распарывая его пополам и обнажая ее грудь.

Словно загнанную добычу, Лео ухватил ее прижался голодными губами к ее соскам. Втолкнул в комнату, захлопнул за собой дверь, и снова ухватил опешившую девушку, словно играющий в воде с добычей дракон.

— Что ты вытворяешь? — только и успела пискнуть Диана, оказавшись абсолютно обнаженной в постели.

— Как — что? Эван тебя мне отдал, — хихикнул Лео, стаскивая одежду с себя и прижимаясь гибким сильным телом к девушке. — Я-то по рыбьим норкам не бегаю, и в моей постели этой кривоногой не будет никогда! Так что и причин отказывать мне как будто бы нет?..

Лео крутил и вертел Диану. Словно игрушку. Поставил ее на колени, огладил все ее тело. Его ладони скользили по ее белоснежной коже, снова и снова наслаждаясь гладкостью, каждым изгибом, каждой округлостью. Измял, исцапал все ягодицы, жадно, с наслаждением тиская, урча от вожделения, исцеловал и искусал в страсти, нализал жестким драконьим языком сжавшееся пятнышко ануса.

Диана, покорно стоя перед ним, раскрытая и беспомощная, только поскуливала, чувствуя предательскую влагу меж ног. Ее Лео растер пальцами, осторожными мазками распределил по всей промежности девушки, поглаживая ее и пальцами касаясь жара ее лона.

Головка его члена коснулась там, сзади, где только что был его язык, и Диана застонала, чувствуя, как член дракона туго, с трудом проникает в ее тело сзади, проскальзывает через кольцо тугих мышц.

Лео взял ее осторожно, но полностью, член вошел в тело девушки во всю длину, тревожа ее, рождая в ее животе сладкие спазмы. Дракон прижался к ней горячими бедрами, вжался в ее тело так, что ей показалось, что удовольствие покалывает ее где-то в глубине. Он подхватил ее под живот и под бедро, привлек к себе — и вот Диана уже сидит на его коленях, нанизанная на его жесткий член, с раздвинутыми ногами, которые Лео силой удерживает как можно шире.

Игриво покусывая стонущую девушку за ушко, за шею, Лео толкнулся пару раз в ее тело, заставляя принимать себя все полнее. Диана, стеная и мечась, почувствовала, как член дракона порастает упругими шипами, которые растягивают ее тело до предела и приятно тревожат ее плоть. Ей казалось, что она ощущает каждый из них, их упругое, чувствительное сопротивление и то, как они выскальзывают из ее тела, цепляя ее кожу.

— Отчего так, — скулила она, извиваясь, прижатая к груди Лео. — Я хочу… хочу…

Чего она хочет — она могла бы не говорить. Мягкие толчки, чувствительные ласки дракона наполняли ее живот тяжелым, пульсирующим возбуждением, и зарозовевшее меж бесстыдно разведенных ног лоно текло, желая проникновения.

Оно было таким влажным, таким мягким и соблазнительным, что Лео, не прекращая толкаться в ее тело, на миг отпустил ее ногу и его ладонь легла на пылающие желанием мокрые губки.

— А это затем, — с хриплым смешком ответил он на ушко изнывающей девушке, не прекращая ни на минуту ее терзать , толкаться в ее анус, — чтобы ты этим сладким местечком хотела как следует. Чтобы горела тут; чтобы желала до боли, чтобы извивалась и просила взять тебя сюда и освободить от скопившегося желания. Чем громче твои крики и сильнее твое желание, тем Эван лучше слышит тебя. Думаешь, твои стоны оставят его равнодушным? Думаешь, он не почувствует, как твое лоно жаждет его член? Еще как почувствует. Но пусть пеняет на себя, он сам отказался от такой сладкой рыбки, как ты!

Диана уже не слышала его.

Ей казалось, что этот коварный хитрец наполнил ее тело вместо крови драконьим ядом, и желание разгорается в ней сильнее с каждым его толчком. Она металась, кричала, отчаянно напрягаясь, но лишь плотнее сжимала его член и получала еще большую порцию сладких мучений. От ее жалких стонов звенел воздух, сладким потом возбуждения пропахла вся постель.

Лоно ее, раскрытое и горячее, текло немилосердно, и Диане казалось, что если сейчас Лео не пощадит ее — она сойдет с ума, не достигнув пика наслаждения.

Эван слышал ее, в этом она не сомневалась. Ей казалось, что она ощущает на себе его горящий взгляд, на своем раскрытом теле, на дырочке, принимающей член его брата. Она тряслась, как в лихорадке, умоляя его взять ее, вогнать в ее тело член ан всю длину, и позволить ей кончить, но ответа не получала.

Самая сладкая пытка продолжалась бесконечно. Девушка изнемогла и уже почти не кричала, жадно ловя воздух горячими губами, и только тогда Лео, искусный палач, сжалился над ней. Его рука снова легла на ее лоно, пальцы хищно и сильно погрузились в трепещущую глубину, а большой палец потеребил напряженный клитор. И лишь тогда Диана кончила, с криком и рычанием, выдыхая многочисленные спазмы, выкручивающие ее тело нескончаемым потоком наслаждения.

***

Когда Эван остался с Ирной наедине, женщина с видом победительницы приблизилась к нему и со вздохом удовлетворения опустилась перед ним на колени, обнимая его ноги.

Глаза ее горели хищными огоньками.

— Ты мой, князь, — произнесла она, торжествуя. — А я твоя. Только твоя. Никто больше меня не достоин.

Эти слова неприятно царапнули слух Эвана.

— Никто тебя не достоин? — глухо повторил он. — Что же в тебе такого, что ты думаешь, что стоишь так дорого?..

— А разве не стою? — промурлыкала Ирина, нисколько не смущенная вопросом Эвана. — Разве нет? Разве ты нашел кого-то, кто лучше меня? Разве ты забыл меня? Нет; я же вижу, как жадно горят твои глаза. Если б я не была тебе нужна, разве ты бы пустил меня в свой дом? Нет. Я читаю в твоем сердце, князь, как в раскрытой книге. Я умнее многих самок, если не самая умная. Я достойна тебя, князь. Не сомневайся! И я пришла не просто так.

— А зачем же ты пришла? — с интересом спросил Эван.

Ирина с жаром обняла его колени:

— Князь, — самым пленительным голосом, на который только была способна, произнесла она, — я долго думала и решила: ты — самый сильный дракон в нашем мире! Твоей семье удалось спрятать сердце дракона, а ты его долгое время отстаиваешь у своих врагов, не позволяешь им его похитить. А я — самая умная и сильная самка. Князь, какое мы могли бы оставить потомство?! Сильное и смелое… они, наши дети, властвовали бы надо всеми драконами в мире! Возьми меня своей княгиней, Эван! Клянусь тебе: каждую весну я стану возвращаться из моря в твой дом!