Привет, Маруся!

— Да, конечно, спасибо, деточка. Лишь бы помог. Сразу бы написала благодарность.

— Поможет. Вас сейчас проводит до кабинета медсестра. — Я кивнула Наташе.

Так, посмотрим, кто тут у нас новый невролог. Я уставилась в монитор и, увидев фамилию, едва усидела на стуле. Да ладно. Господи, ты, боже мой, за что?

Глава 22

Я зашла в конференц-зал с небольшим опозданием, ну, как всегда. Война войной, а с желудком шутить нельзя. В это время все обсуждали кандидатуры на поощрение ведомственными наградами. Выбрали. Решили. Ходатайствовали. А там уж как судьба и родное министерство распорядятся.

Василий Васильевич всех поблагодарил за слаженное и быстрое решение вопроса, а потом зафиналил свою пламенную речь представлением молодых специалистов — врача невролога и врача-хирурга. Первым встал и представился Лазаревский — наш новый невролог. Давненько мы не встречались, лет пять точно. Изменился, да: растерял прежний лоск, а вместе с ним и волосы, надо же, такой молодой, а уже с залысинами. Не иначе девки покров ободрали. Этакий «Мыслитель» Родена, только лысый. А может, от глубокой умственной деятельности волосики вылезли? Наверное, часто размышлял о том, на какую барышню сделать ставку, не берег себя совсем. Вот и потерял товарный вид. А глаза-то горят, лысина так и переливается. Рога, кстати, быстрее всего там, на голом черепе, и приживаются.

— Можете задать вопросы Игорю Николаевичу.

— А вы женатый? — сразу отреагировала Катька.

— Нет, в свободном поиске.

— Моим будет, точно будет моим, — шепнула разгоряченная Голубева и, тут же выйдя на боевую тропу, щелкнула зубами.

— Мгм, не торопись, подруга.

— Ты посмотри, какой красавчик: высокий, с накаченными мускулами. Аполлон.

— Это как ты под халатом рассмотрела?

— Так заметно все, если присмотреться.

— А почему сюда приехали? Вы же работали в Новосибирске? — раздался голос старшей медсестры.

— По зову сердца. Только по зову сердца. Моя родина — Энск. Здесь мои родители, друзья, здесь я учился и корнями прирос.

Раздались скудные аплодисменты.

Потом меня накрыло повторно, а говорят, бомба в одно и то же место дважды не падает. Еще как падает. Бомбануло так бомбануло!

— А сейчас, коллеги, я представляю вам нового хирурга, знакомьтесь, Кутусов Станислав Олегович.

Все. Поздно пить боржоми, надо тикать из больницы, из города, из страны. Ах, сейчас бы сменить полюбившийся образ жар-птицы на личину страуса и спрятаться в песке, как можно дальше от поверхности. Я поставила на колени локти и пальцами прикрыла лицо.

— Кутузов, — тихо процедила я сквозь зубы. — Заче-ем? Почему? Не на-до!

— А вы почему сюда приехала аж из самого Санкт-Петербурга? — снова поинтересовалась старшая медсестра.

— Да, наверное, по той же причине, что и предыдущий оратор. Ищу свое место в жизни.

— А чем занимаетесь в свободное время? — это уже влезла любопытная Катька, но так, формально, без энтузиазма. Выбор между двумя потенциальными претендентами на роль жениха, она, похоже, уже сделала.

— На шаманском бубне и однострунной балалайке он играет, — шепнула я ей.

— Играю на гитаре, занимаюсь спортом.

— Отличные ребята. Совершенно разные, но при этом до невозможности близкие, 12 — завершил заведующий свой спич малоизвестной цитатой.

О да, еще какие близкие! А уж разные — это точно! Я выбежала из зала первой и, захватив в кабинете сумку, вылетела из дверей поликлиники. Повод был: во второй половине дня — работа на вызове. Как же трудно было сосредоточиться на делах: в мозг врезалась одна единственная мысль: «Кутусов вернулся! Кутусов вернулся!» Я не понимала: плохо это или хорошо. Знала лишь одно: по-старому уже не будет.

***

С Игорем мы встретились у кабинета заведующего уже на следующий день. Я очередной раз писала объяснительную по поводу опоздания. Ничего не могу с собой поделать — совсем расслабилась, пользуясь добротой и расположением милейшего Василия Васильевича.

— Послушай, Машкова, на тебя тут поступила устная жалоба, — пыхнул ноздрями Лазаревский.

— Вот как?!

— Ты направила больную Иванову Евгению Ивановну ко мне. Почему решила, что у нее неврологическое заболевание?

— По косвенным признакам.

— Вот именно. По косвенным признакам — это лор-заболевание. Давление в норме, шум в ушах — из-за этого головокружение, зрение пропадает — естественный процесс, чай, не молоденькая. Отоларинголог удалил серную пробку из уха — и все проблемы ушли. Зачем было отправлять ее в кругосветное путешествие по кабинетам: от тебя ко мне, от меня — к отоларингологу. И это в ее-то возрасте! Она хотела на тебя, Машкова, написать жалобу, обвинив в непрофессионализме, но я отговорил.

— Ты не только деловой, но ещё и очень благородный мужчина.

— При этом, — продолжил Лазаревский, — похвалила меня и отоларинголога. Так что, я поставил предварительный диагноз правильно.

Было очень стыдно. Конечности отяжелели и перестали повиноваться, тут же подумалось: меня, наверное, сегодня из поликлиники вынесут вверх ногами. Сама идти не смогу. Однако разговаривать я еще была в состоянии.

— Диагноз? Без результатов анализов, дуплекса, рентгена и МРТ? Игорь Николаевич умеет сканировать взглядом? — я специально сказала о Лазаревском в третьем лице, будто не замечая новоиспеченного невролога.

— В этом не было необходимости, хотя анализы ты назначила правильно. Так, подстраховка, на всякий случай. Правильно все же когда-то сказала о вас, выпускниках колледжа, Квашняк: недоспециалисты, недоврачи.

— Опыт практической работы у меня три года, из них два — на скорой помощи. А вот ты еще недоврач, это ты верно сказал, — задохнулась от возмущения и, собрав волю в кулак, направилась в свой кабинет.

Сделав несколько шагов, я заприметила в конце коридора фигуру Кутусова и залюбовалась, подумав: «Какой же он красивый — Стас, кажется, стал еще красивей». Но тут же ужаснулась: «Куда бы рвануть, чтобы не столкнуться с ним лбами? Нет, пусть будет встреча, но только не сейчас, не сегодня».

— Ты куда? У тебя же кабинет в конце коридора? — крикнул вслед Лазаревский.

— Не твой вопрос, — спокойно ответила я и открыла дверь рентген-кабинета.

Следующую фразу Игоря уже не услышала.

— Станислава Олеговна, вы ко мне? Можете подождать? У меня пациент.

— Да-да, конечно, — сказала я врачу, стоя прямо у входа и попутно придумывая причину: зачем я сюда пришла. Придумала! А потом, после ухода больного, поинтересовалась: — Вадим Юрьевич, вам не нужны женские туфли тридцать шестого размера? Новые, итальянские. Каблуки двенадцать сантиметров.

— Зачем они мне? Извините, Станислава Олеговна, я ношу исключительно мужскую обувь.

— Ну да, конечно, — проговорила и вылетела из кабинета.

Кутусова в коридоре уже не было.

Я, помня разговор с Лазаревским, решила зайти в лабораторию и забрать результаты анализов Евгении Ивановны. Детально проанализировав их, выяснила, что показатели далеко не в норме, и позвонила ей. К телефону подошла, как выяснилось, соседка и, плача, сообщила, что Евгения Ивановна утром умерла. Инсульт. Я жалела об одном: зачем отправила пациентку к Лазаревскому, он ведь такой поверхностный. Лучше бы вызвала скорую. Ах, как жаль старушку!

***

Следующий раз мы с Кутусовым встретились в буфете. Едва зайдя туда, я покрутила головой: так, сапера 13 нет, можно вкатываться смело.

— Привет, Маруся, — услышала я сзади до боли знакомое. — Не меня ли ты высматриваешь?

Щеки загорелись огнем, я не знала, что делать, в какую сторону смотреть, куда девать руки? И это на виду у всех. Только бы никто не понял, не заметил.

— Привет, Кутузов. Много о себе думаешь. Зачем бы мне тебя высматривать?

— Вот и я говорю: зачем? Видел на днях, как ты от меня зайцем скакнула в первый попавшийся кабинет.

— А ты что делал не на своем этаже? В носу ковырялся? Много о себе мнишь. Мне нужно было попасть к Вадиму Юрьевичу, чтобы сказать, нет, спросить…