Привет, Маруся!

— Рано вы что-то обзавелись ребенком, надо было бы подождать, — с опозданием посоветовал наставник.

— До семидесяти лет подождать? Я же не известная певица, чтобы в семьдесят лет заводить малышей. Денег у меня таких нет.

«Ребенок — это дар, — думала я, — а когда вам жизнь его преподнесет, неважно, главное, получить его и любить, любить.

Выйдя из дверей колледжа, я увидела Лазаревского, идущего мне навстречу с какой-то миленькой девушкой. Первым желанием было развернуться и бежать в противоположную сторону, но он меня уже заметил. Весело так помахал ручкой: привет. Поравнявшись, Игорь с какой-то щемящей нежностью заглянул в мои глаза и с теплотой в голосе сказал:

— Знаю-знаю: стала мамой. Поздравляю. Вероника, познакомься, это моя одноклассница Станислава. Стаська, а это моя девушка и, надеюсь, в будущем жена. Она, кстати, дочь ректора. Мы здесь на практике. Так что, подруга, месяц точно будем пересекаться.

Дальше пошло: а помнишь, а помнишь, пока не последовало его:

— А помнишь, как ты за мной бегала в одиннадцатом классе, я честно сказать, не знал, куда от твоей назойливости уже прятаться?

Ах, узнаю тебя, брат Лазаревский. Как говорится, ради красного словца не пожалею и отца.

— Вероника, простите, вы старше Игоря? Верно? Нет? Ну надо же! — разыграла я изумление, обращаясь я к скромно стоящей девушке, и всплеснула руками: — Вкусы у парнишки меняются в лучшую сторону. А в гимназии он встречался с женщинами значительно старше вас. Предпочитал тридцатилетних барышень, хотя не прочь был закрутить роман с дамами бальзаковского возраста, например, с Инессой Ивановной, подругой матери. Помнишь этот пикантный адюльтер, Игорек?

Конечно, я по ходу действия придумала его небольшое любовное приключение, но, похоже, попала в точку.

Игорь с удивлением посмотрел на меня.

— Я-то здесь при чем? Это она меня к себе зазывала: то гардины повесить, то ножи наточить. Ты не изменилась, Стаська, я думал, с рождением ребенка стала более нежной. А ты как была язвой, так и осталась. Просто бесишь иногда.

Ах, ты ж, гад!

— Нельзя ведь всем подряд нравиться, надо хоть кого-то раздражать.

«Ну куда мне до них: змей из террариума. Расти и расти еще, — подумала я и пошагала домой к своему ясному солнышку, моей девочке, — жаль, столько времени потеряла на Лазаревского».

Вечером меня на разговор вызвала Аня.

— Стаська, тут такое дело. В общем, мы с твоим отцом… — и замолчала.

— Трудно выговорить, что решили пожениться?

— Ну. Да. А как ты догадалась?

— Анечка, странная ты какая-то. Я, конечно, не очень внимательный человек, но заметить эти красноречивые, сияющие взгляды, которые вы бросаете друг на друга, просто невозможно. А эти постоянные ваши посиделки на кухне.

— Я думала, мы хорошие конспираторы. Мне так стыдно перед тобой. Все-таки разница огромная в восемнадцать лет. И он твой отец.

— И что? И возраст, и все остальное — ерунда. Главное, вы любите друг друга. А на других смотреть не надо.

— Спасибо, Стаська, — с благодарностью посмотрела на меня Аня.

***

В радостях, болезнях, волнениях, проблемах пролетели годы. Мне уже казалось, что Дашенька всегда была со мной. Чем старше она становилась, тем сильнее походила на меня, вот только нос был, как у Кутусова: прямой и аккуратный — самый лучший нос в мире, да волосы у моего маленького волнистого попугайчика такие же кудрявые, как у папы. Я очень часто вспоминала Стаса, видя, как растет его дочь, да и не могло быть иначе. Чувства мои к нему тоже никуда не ушли, как бы я не пыталась их вытравить из души, просто они стали спокойнее и не вызывали уже столько сердечной боли.

Летом этого года мы с Дашей отдыхали в Адлере, папу наконец перевели в воинскую часть, находящуюся вблизи солнечного города. Вернувшись ночью из поездки, мы не успели разобрать чемоданы, как прогремел звонок. Я открыла телефон. Батюшки, двадцать пропущенных звонков — и все от Кати. Я и не слышала, что кто-то звонил, пока мы на такси добирались из Новосибирска. Колчак Сибирь, что ли, взял?

— Вернулись из отпуска? Завтра на работу? — засыпала меня вопросами подруга. — А у нас новость: с понедельника в нашей больнице начнут работать двое новеньких докторишек. Моло-ооденькие! Хоро-оошенькие! Один невролог, а другой хирург. Может, наконец-то найду себе мужа. В общем, жду тебя. Завтра встретимся — и все расскажешь о поездке. Извини, тороплюсь-тороплюсь.

И отключилась.

Глава 21

После колледжа я отработала два года на станции скорой помощи и ушла, потому что папу перевели в Адлер, помощников у меня поубавилось, пришлось переходить в местную поликлинику, чтобы вечерами находиться дома. Квалифицированных врачей, как обычно, не хватало, поэтому я весь год просидела на приеме. Заработная плата была чуть ниже, зато за дочь я была спокойна — это важнее, если расставлять приоритеты.

Нынешним утром, забросив Дашу Марии Александровне (в детский сад еще нужно собрать справки), я на всех парусах понеслась в поликлинику, находящуюся от моего дома в пяти минутах ходьбы. Залетела без семи восемь.

— Машкова, опаздываете.

Ооо, ерш твою медь, это надо было сразу налететь на заведующего.

Да, как и у всех, мой рабочий день начинался в восемь утра. Приходить на смену в соответствии с уставом больницы все сотрудники должны были за двадцать минут до выстрела из стартового пистолета. Но мы с Дашей после смены климата, часового пояса проспали. Каким образом и когда я отключила будильник после его трезвона, я не помнила.

— Машко-ва, — с более жесткой интонацией в голосе повторил заведующий. — Опаздываете.

— Простите, Василь Василич. По нашим разбитым и размытым дорогам маршрутке не прорваться, только танку, увязла совсем, — придумывала я по ходу действия щекочущую нервы историю.

— А как же я езжу и не опаздываю?

— Так вы, наверное, по другим дорогам ездите. На другом транспорте, а не на разбитой маршрутке.

— На вертолете я летаю. Откуда, скажи, Машкова, у нас могут быть размытые дороги? Дождя уже около месяца не было, — гаркнул заведующий. Это был мой прокол и мой полный провал. В Адлере две недели шли дожди, уезжали мы с Дашей тоже под его музыкальное сопровождение. И в Новосибирске, когда приземлились, тоже было сыро. В Энск мы возвращались поздно вечером на такси, а сегодня я, совсем не выспавшаяся, все делала на автопилоте, даже по сторонам не смотрела. — У вас в запасе всего пять минут. А в перерыве жду на собрание трудового коллектива. Да, не забудьте написать объяснительную по поводу опоздания.

Вот что за манера устраивать всякие сборища во время обеда? И где, спрашивается, наше трудовое законодательство? Где наше профсоюзное сообщество?

— Опаздываешь, Стаська, — перехватила меня по пути к кабинету Голубева.

— Отстань, мне нужно настроиться.

— Настроиться на что?

— На интимную встречу.

— Батюшки, с кем?

— С пациентами, конечно. Какая еще может быть встреча врача между фельдшером и пациентом? Сугубо интимная. А ты что подумала?

— Пф-ф, — фыркнула подруга, — с тобой не соскучишься.

Первой по очереди была восьмидесятилетняя старушка. Как мне жаль стариков со всеми их старческими болезнями, маразмами, скандалами и криками — очень жаль. Уже потому, что жизнь прошла, часто совсем не простая жизнь. Таких больных особенно хочется поддержать, хотя иногда понимаешь, что все бесполезно: организм свое отработал. Эта женщина Евгения Ивановна была особенная: не жаловалась, не плакала, ничего не требовала, просто сидела и, как подруге, рассказывала о том, что у нее часто кружится голова, теряется слух и зрение, а постоянно высокое давление вдруг снизилось до критически низкого. Детей в городе нет, проживают в другом регионе, а здесь только подруги-соседки. Судя по симптоматике, ей нужна не моя помощь, а невролога. Вот к нему, неврологу, и запишем.

— Евгения Ивановна, сейчас у вас давление в пределах допустимой нормы, но необходимо его постоянно измерять. И, если оно незначительно поднимется или опустится, немедленно вызывайте скорую помощь. Сегодня по счастливой случайности есть свободный талон к неврологу, прием через тридцать минут. У вас есть время его посетить?