Привет, Маруся!

— Ладно, — хрипло рассмеялась Сашка, — отдыхай, впечатлительная ты наша. Ложись спать пораньше.

«Это как получится», — решила я.

— Попугай, открывай, жар-птица прилетела, — крикнула я, распахивая дверь. — О, смотрю, глаза горят, ирокез из перьев блестит. Часы, проведенные в клетке, благотворно на тебя подействовали.

— Я тебя ждал, если бы ты знала, как я тебя ждал, — подперев голову рукой и глядя мне прямо в глаза, сказал Кутусов. — Ты даже во сне мне снилась.

— Это к деньгам, Кутузов. Быть тебе не князем, а почтенным нефтяным шейхом.

— Уже себя им ощущаю, когда рядом шахиня Маруся.

Стас подошел близко-близко и обнял меня. Кровь бросилась к лицу, все во мне затрепетало, дыхание участилось. Он приблизил свои губы к моим и поцеловал. Сначала его поцелуи были легкими, нежными, а потом стали более требовательными, настойчивыми, жадными, сносящими голову. Стас покрывал раскаленными поцелуями лицо и шею. Все мое тело до боли ощущало прикосновение его губ и рук. Он притянул меня к себе еще ближе, и горячо зашептал:

— Если бы ты знала, Стаська, как сильно я тебя люблю.

— Тоже очень люблю, и никто мне не нужен: ни шейх, ни граф и не султан, хочу князя, — хрипло отвечала я, мысленно вернувшись к нашему последнему разговору с Валерой, а потом исчез и Голубев вместе со всеми нынешними проблемами и невзгодами.

Я плохо помнила, что было дальше, ощущала только горячие ладони Стаса, его сухие, потрескавшиеся губы и слышала нежный, торопливый шепот:

— Люблю, люблю, люблю. Не могу больше ждать и не хочу.

***

Я так давно уже не сидела — вот так, чтобы голова была освобождена от дум, руки от дел. Просто сидела возле любимого человека, просто молчала и уже от этого получала удовольствие. На подушку упал солнечный луч каплей горящего золота и разбудил любовь всей моей жизни, а в прошлом непримиримого врага Кутузова.

— Пойдем на Поцелуев мост, — предложил Стас, едва проснувшись.

— А зачем? — сделала я самое наивное выражение лица.

— Прыгать с тарзанки, — сказал он и рассмеялся: — Целоваться, конечно. Завтра у меня снова дежурство, а послезавтра ты уезжаешь, то есть сегодня мы последний день вместе. Считается, что влюблённые, поцеловавшиеся на мосту, непременно будут счастливы. И мера этого счастья будет зависеть от того, как долго продлится их поцелуй.

Я вдруг вспомнила: в прошлом году Его Сиятельство, когда был в образе князя, писал мне, что мечтает встретиться со мной в Санкт-Петербурге, где-нибудь у Поцелуева моста.

— Ладно, уговорил, — я поднялась с кровати и начала собираться, — но сначала завтрак.

Мы уже час стояли на Поцелуевом мосту и с упоением лобзались, иногда поглядывая на таких же оголтелых романтиков, находящихся рядом.

— Ну, что, теперь точно нам улыбнется счастье?

Стас выдохнул, не дослушав:

— Нет. Нужно еще добавить, чтобы уже наверняка закрепить результат.

У меня уже болели губы, которые были похожи на два опухших вареника. Поцеловав меня снова, Стас хмыкнул:

— Ты — что-то невообразимое, моя горячая Маруся.

— Мне нравится ход твоих мыслей. Ты тоже. Скажи, у тебя ведь был кто-то до меня?

— Нууу… хм. Сегодня? — решил побалагурить Кутусов.

— Отвечай на вопрос.

Стас, постояв минуту в полном молчании, коротко ответил:

— Да. Но это не имеет значения, все осталось прошлом.

— Почему?

— Потому что люблю тебя, — сказал и тут же поправил себя: — Всегда любил.

Я вдруг вспомнила триумфальное шествие Лазаревского по спортивному залу в день его победы на каких-то соревнованиях и умильную блондинистую прелесть, подскочившую к своему недавнему возлюбленному с напоминанием об их страстном романе.

— А эта девушка знает, что ты уже не с ней?

— Знает, — нахмурился Стас.

— А кто она? Чем занимается?

— Студентка, учится в медицинском, — безразлично ответил он.

— Терзают меня смутные сомнения, что Сашка в тебя влюблена.

— Серьезно? Не знаю, не замечал, вряд ли, — хмуро проговорил он и быстро сменил тему, — скажи, ты подумала над моим предложением перевестись сюда? Я узнал: это реально, но сложность в том, что придется сдать академическую разницу в два предмета. Обещаю помочь, я отличный репетитор, да ты и сама умная, куда умнее меня.

— Не прибедняйся. Это ты талантлив: и на гитаре играешь, и альпинизмом занимаешься, баскетболом, авиамоделизмом.

— Это потому что дома из-за отчимов не сиделось, вот и осваивал смежные дисциплины, — засмеялся Стас. — Так каким будет твой положительный ответ?

— Я согласна, тем более что пообещали общежитие. Съезжу домой, поговорю с папой, соберу справки, другие документы и вернусь. Все равно я там никому не нужна. А ты меня дождешься? Не заведешь роман за это время?

— Нет. Обещаю. Не заведу роман и не женюсь. Если только на тебе. Ну что, в отель? А то холодно, так хочется под одеялко.

— Врунишка. С утра уже такая духота, — я вытерла со лба выступивший пот, будто не понимая его намека немедленно заняться в номере чем-то более интересным, чем просто поцелуи, и сменила тему. — Чтобы такое: практичное и памятное — купить в подарок молодым? Завтра у папы свадьба.

— Купи им пуд соли. И практично, и память до конца жизни. Инесса оценит.

И снова мы весь день провели в отеле, не отпуская друг друга ни на минуту. О чем мы только не разговаривали: вспоминали прошлое, строили планы, размышляли о жизни. Кажется, я только тогда задышала полной грудью, когда оказалась рядом со Стасом. Как легко мы общались, как много разговаривали! И шутили друг над другом, но все это выглядело естественно и не обидно. Нам было уютно вдвоем, тепло и радостно. Совсем не хотелось, чтобы кто-то еще вторгся в наше пространство. Утром, уходя на суточное дежурство, Стас поцеловал меня и сказал, что обещает приехать в аэропорт. Правдами и неправдами отпросится у начальства, в крайнем случае, угонит машину реанимации, но пред вылетом все же успеет помахать мне ручкой.

***

В пятницу утром позвонила очень раздраженная Саша и предложила встретиться. «В самом деле, — ругала я себя, — ведь это Мошкина пригласила в гости еще осенью. Это она хотела увидеть меня и показать красоту удивительного, необыкновенного города. А я почти все время провела или на экскурсиях, или с Кутусовым, совсем забыв о Саше. Но у меня есть одно оправдание: я влюблена, а влюбленные всегда эгоисты. Нет, все равно надо извиниться».

Саша стояла возле отеля и жадно жевала шаверму, вот интересно: везде шаурма и только в Питере — шаверма.

— Что же ты не поела дома? Так спешила, что перекусить не успела? — заботливо поинтересовалась я.

Подруга на мои невинные вопросы отреагировала весьма агрессивно.

— Да, бежала на встречу с любимой подругой, боялась, что уедет, не простившись. Какая ты все же непостоянная. То говорила, что соскучилась и хочешь увидеться, то избегаешь встреч, — обличала меня Саша.

Я внимательно посмотрела на нее: да, я виновата, признаю, но и при условии отсутствия в городе Кутусова, мы бы тоже не виделись два дня: предстояла поездка в Кронштадт, на которую я не поехала из-за Стаса. И вообще, что это за тон? Почему она так злобно, даже с какой-то ненавистью со мной разговаривает? Нет уж, оправдываться не стану и извиняться тоже. Нервно хохотнув, я пожала плечами:

— Я всегда была непостоянной: то сводила с ума, то сходила с ума.

— Вот-вот, все это в твоих правилах.

— Прости, но моя жизнь — мои правила. Не нравятся мои правила — не лезь в мою жизнь.

— Я бы и не лезла, если бы моя жизнь не была настолько переплетена с твоей.

Она вдруг побледнела и, судорожно сглотнув, зажала рот рукой. Вот не надо покупать этот уличный стрихнин. Нет, чтобы самой испечь обычные пироги или пышки, она же ест эту гадость.

— Саша, что происходит? И в чем зависимость? — спокойно поинтересовалась я. Подруга молчала. — Чувствую, назревает серьезный разговор. Прогуляемся до парка?