Страница 56 из 97
Глава 15. Историю пишут победители
Я выхожу из режима стрельбы «управляемыми ракетами» и тут же обращаюсь к охраняющей моё бренное тело Розалии:
— Свяжись с Лилией, пусть запускает трансляцию.
— Слушаюсь, Ваше Благородие, — она опускает автомат и склоняет голову.
— И вот ещё что… Подготовьте с Петром Николаевичем бойцов, старайтесь выбирать максимально невзрачных, таких, как все. С их участием мы должны снять новый ролик, в котором выступлю и я. Транслировать будем в прямом эфире.
— Вы уверены?.. Всякое может случиться…
— Уверен. А для синхронизации и достоверности придётся что-то взорвать, дабы жители услышали звук и за окном, и по телевизору.
— Умно, но зачем всё это, Ваше Благородие? К чему сложности?
— Записанные ролики будут крутиться круглосуточно, их эффект быстро сойдёт на нет. А вот прямое включение, может оказать благотворный эффект на колеблющихся горожан и военных, — делаю глубокий вдох и с трепетом смотрю на столб дыма, поднимающийся из центра города. — Можешь быть свободна. Найди меня, когда всё будет готово.
— Как прикажете, — Розалия кланяется и уходит.
Я подозреваю, что она сделала это намерено, дабы скрыть своё лицо. Хоть мы и спали в одной комнате, переживания Розалия становятся всё сильнее с каждым днём. Скорее всего, она волнуется, что мы с Катей слишком сильно сблизимся, и для наших плотских утех уже не останется места.
По правде говоря, я и сам не знаю, как решить проблему любовного треугольника. И главная загвоздка заключается в мужской природе: мы охотники и обязаны овладевать новыми девушками, а Катя — лакомый и неизведанный кусочек свежего чизкейка, который я так люблю…
Розалия же видится мне эдаким надёжным товарищем с вагиной, к ней я как-то уже попривык. Можно назвать это дружбой, к которой прилагается секс без обязательств с моей стороны. Но хоть и говорят, что «нет лучше влагалища, чем очко товарища», чувств у меня больше именно к Кате. Точнее, к ней они есть как к девушке, которой только предстоит овладеть…
О, а вот и она выходит из-за угла супермаркета и направляется ко мне. Помянешь чёрта, и он тут как тут…
— Выспались, Ваше Высочество? — не скрывая сарказма, спрашиваю я.
— Да какой там… Условия ужасные! — заявляет Катя. — И кстати, а почему ты не пришёл ночевать со мной?
— Эм… Ну… Как бы… — ловлю на себе её гневный взгляд. — Я вчера так устал, что упал практически в коридоре. Повезло, что в том месте оказалась кровать…
— Ну-ну, знаю я, в чью кровать ты упал… — Катя неожиданно замолкает и переводит взгляд на столб дыма. — А это ещё что?!
— Наша утренняя артподготовка, — с гордостью заявляю я. — Бойцы Народной Дружины постарались на славу!
— Ужас… Это же сколько людей погибло? — она отрицательно мотает головой. — Немыслимо…
— Мы били только по административным объектам, жертвы среди гражданских лиц минимальны. В любом случае они намного меньше, чем могли бы быть, прорывайся мы с боем. А сейчас велик шанс деморализовать противника, ведь большинство командиров были убиты — я в этом уверен.
— Да, после такого вряд ли кто-то в здравом уме захочет воевать…
— Ты, наверное, голодна? Предлагаю пройти в помещение и позавтракать.
— Поддерживаю, — на её лице появляется мимолётная улыбка.
— Тут прислуги нет, поэтому я почту за честь поухаживать за Вашим Высочеством! — демонстративно кланяюсь и отвожу руку в сторону.
— Да хватит уже! — бурчит Катя. — Сколько можно прикалываться? От моего «Высочества» остались одни воспоминания…
— Не соглашусь, — беру её за руку и веду за собой. — Когда всё закончится, у нас будет возможность восстановить твой Род.
— Чего?.. — удивляется она. — Твоя прямолинейность до сих пор поражает меня, Коля…
— Мы же взрослые люди, хе-хе, — глажу её пепельную макушку. — Война и близость смерти, знаешь ли, пробуждает в людях базовый инстинкт размножения: оставь потомство прежде, чем помрёшь.
— Как бы мне ни хотелось этого признавать, но все мы животные, — Катя кивает. — Я тут в последнее время много думала о твоей философии свободы для крепостных… А ведь они такие же люди, как и мы… И почему я этого раньше не замечала? Мы почти ничем не отличаемся.
— Виной тому воспитание и социальные традиции. Когда тебе с детства твердят, что правильно так и только так, ты уже не можешь свернуть с этого пути, ведь иначе станешь изгоем и посмешищем. Представь, как бы на тебя посмотрели, влюбись ты в мальчишку садовника. А потом вышла бы за него замуж.
— Даже думать о таком не хочу… Это позор всего Рода! По крайней мере, так было раньше, а теперь мне и позорить-то некого… — она опускает голову и тяжело вздыхает.
— У тебя есть я, — останавливаюсь, поворачиваю Катю к себе и целую в губы. — Я, конечно, не садовник, но тоже неплох.
— Очень даже неплох, — она обнимает меня и целует ещё сильнее.
Пару минут мы играем в школьную любовь, а затем идём завтракать. Есть приходится в общей столовой, и хоть Кате это не нравится, я настаиваю, ведь так мы сможем поднять боевой дух солдат. Каким бы дешёвым этот трюк не был, но на войне он работает, и многочисленные лидеры моего прошлого мира, приезжавшие на передовую, служат тому ярким подтверждением.
Наш завтрак достаточно скромен: пюре с сосисками, лёгкий салат из овощей не первой свежести, компом и пряники. Последний раз ел подобное ещё в академии, а вот Катя особо не брезгует, ведь довольно много времени провела в лагере беженцев. Я особо не спрашивал её о том побеге, но, может, оно и к лучшем — незачем бередить старые раны, ведь такой девушке, как она, наверняка было очень тяжело.
Уже под конец трапезы к нам подходит Розалия, чем провоцирует еле сдерживаемый гнев Кати. Последняя перестаёт есть и с такой силой сжимает пряник, что он крошится на множество кусков и падает на стол.
— Всё готово, Ваше Благородие, — сообщает Розалия. — Лилия ожидает вашего звонка, трансляция уже запущена.
— А что с массовкой? — шёпотом спрашиваю я, чтобы сидящие неподалёку бойцы не услышали.
— Пётр Николаевич подобрал шесть наиболее мотивированных солдат.