Страница 46 из 97
Неожиданно Катя открывает глаза и начинает кричать. Я стараюсь успокоить её, обнимая и прижимая к себе, Розалия в этот момент безуспешно пытается сохранить хладнокровие, но её глаза так и полыхают ревностью.
— Можешь быть свободен, — я отпускаю Жреца. — Катя, что с тобой случилось?
— Служанка… — хрипит Катя. — Она…
— Нечистая. Это мы уже выяснили.
— Эта уродина использовала на мне магию… Потом я упала… Больше ничего не помню… Только боль и усталость… Хочу полежать… — она выбирается из моих объятий и сворачивается калачиком. — Вновь придётся бояться каждого шороха…
— Не волнуйся, — глажу её по голове. — Больше они нас не побеспокоят. Медальон защитит от нечистых всех видов. Но теперь ты понимаешь, почему мы более не можем оставаться в особняке.
— Понимаю…
— Ваше Благородие! — в дверь влетает Пётр Николаевич. — Мне рассказали, что случилось… Простите, что не смог приехать раньше…
— Вы бы вряд ли хоть чем-то смогли помочь, — встаю с кровати. — Пройдём в мой кабинет, нам многое предстоит обсудить. Розалия, побудь с Её Высочеством.
— Слушаюсь, — поджимая губы, кланяется она.
— Поправляйся, — обращаюсь к Кате и выхожу из комнаты. — Ну, Пётр Николаевич, рассказывайте. Как обстановка в Екатеринбурге?
— Напряжённая, — он идёт рядом со мной. — Ни мы, ни противник не можем продвинуться. Городские бои — самый тяжёлый вид боёв.
— Про ограниченность оружия я уже слышал, но наверняка это не единственная проблема?
— Вы правы, Ваше Благородие, — Пётр Николаевич трижды кивает. — Противник использует жилую застройку в качестве укрытия, и мы тоже так делаем, но эти ублюдки не выпускают людей из квартир. В итоге наши бойцы убивают в том числе и гражданских, а это, в свою очередь, демотивирует… Мне приходится лично поднимать боевой дух и задвигать пропаганду…
— Хм… — с умным видом чешу подбородок. — Долгая война нам невыгодна, а значит, будем действовать жёстко. Сколько домов в данный момент используется противником в качестве укрытия?
— Фронт растянулся на семь с лишним километров. Думаю, около шести, семи десятков.
— И сколько людей в них проживает?
— Сложно сказать… В основном это девятиэтажные дома. Максимум в одном доме две сотни человек.
— То есть в худшем случае это четырнадцать тысяч мирных людей? — мы заходим в кабинет и усаживаемся за круглый стол.
— Многие эвакуировались… Думаю, там остаётся примерно половина.
— А сколько бойцов противника по вашим подсчётам занимают эти дома?
— Сложно сказать… — Пётр Николаевич берёт паузу на подумать. — По опыту — на один дом приходится от десяти до двадцати огневых точек. Маги в основном работают с крыш, призыватели — самый сложный противник. Их так просто не выкурить.
— Теперь давайте представим ситуацию, при которой эти семь десятков домов перестали существовать. Что будет дальше?
— Если вы хотите приказать использовать разрывные патроны… — неуверенно начинает Пётр Николаевич.
— Я задал другой вопрос, — грубо перебиваю его.
— Ну-у-у… Если вы говорите об уничтожение всех бойцов противника, закрепившихся в этих зданиях, то мы могли бы совершить марш-бросок и продвинуться в сторону центра и взять под контроль три из семи узлов связи, что существенно помогло бы нам с точки зрения насаждения нашей идеологии местному населению.
— А как отнесутся наши ребята к тому факту, что эти дома будут обстреляны кем-то неизвестным?
— Вы говорите о себе?
— Возможно.
— Боюсь, что они этого не одобрят… Всё-таки Народная Дружина сражается за освобождение крепостных, а не за их уничтожение… — негромко говорит Пётр Николаевич.
— В таком случае мы сделаем вот что… — я начинаю объяснять ему свой коварный план.
Жертв не избежать, но время играет против нас. На войне приходится принимать сложные решения, и порой неожиданная ковровая бомбардировка может поставить точку в длительном сопротивлении. А был бы у меня «Тополь-М», война бы закончилась уже завтра…