Страница 45 из 97
— Вы, отошли назад на тридцать шагов и разделились на две группы! — повышаю голос. — Быстро!
— Коля, что это значит?.. — в глазах Кати появляется страх.
— Выполнять!
Они отходят, отдаляясь от стальной группы, и разделяются на две подгруппы по пять человек. Розалия с Катей попадают в одну, а Жрец и управделами в другую.
Хожу рядом с ними и понимаю, что мимик в первой группе, где нет мужчин. Неужели он не успел перевоплотиться и остался Катей? Если так, то это было ошибкой… Хотя у него и так не было шансов на успех.
— Катя, отошла от остальных! — я вскидываю автомат и целюсь ей в сердце.
— Коля, ты чего?! — возмущается и дрожит она.
— Быстро! — стреляю ей под ноги.
Все остальные разбегаются, оставляя её стоять, как вкопанную. Сомнений нет, медальон дрожит максимально сильно. Передо мной не Катя, а мимик.
— Паскуда… — сквозь зубы выдавливаю я. — Что ты сделал с Катей?! Говори?!
— Я не понимаю, о чём ты говоришь… Коля, мне страшно… — лепечет она.
— Сдохни! — на всякий случай стреляю в ляжку, а то мало ли.
Будь Катя человеком, на её ноге остался бы сильный ожог, но так как она мимик, эту самую ногу натурально отрывает. Я замечаю капли чёрной жижи и выпускаю целую обойму прямо в тело подлой твари. Она исчезает прежде, чем я заканчиваю пальбу.
— О боже! Мамочки! — толпа в шоке от увиденного.
— Да вы издеваетесь?.. — шепчу я.
Медальон до сих пор вибрирует, причём довольно сильно. Получается, мимик не один? Бывает же такое…
Делаю шаг по направлению к остающимся позади группам, и дрожь становится слабее. Второй мимик стоял рядом с первым? Если так, то я почти уверен, что это Владимир Андреевич, ведь его я бы заподозрил в последнюю очередь. Да и кто подумает на старичка, который и бегать-то не умеет?
Но не тут-то было… Я ведь подходил к его подгруппе, и медальон затихал. Неужели Розалия? Не верю…
— Розалия, подойди ко мне! — приказываю я.
— Слушаюсь, Ваше Благородие, — она склоняет голову и исполняет мою просьбу.
— Слава тебе, господи, — выдаю я и обнимаю её. — Хоть с тобой всё в порядке.
В этот момент одна из служанок, тёмненькая и длинноногая со слегка кривым носом бросается на меня, но всё тщетно, ибо двое бравых молодцов беспрекословно исполняют мой приказ и расстреливают тварь световыми патронами. Второй мимик испаряется прямо на бегу, а медальон, наконец-то, успокаивается.
— Ну вот и всё… — я тяжело вздыхаю. — Нужно найти Её Высочество и служанку! Они могут быть живы! Быстро, за дело! А ты, Розалия, пойдёшь со мной. Проверим покои нашей гостьи. Надеюсь, с ней всё хорошо…
— Я тоже на это надеюсь, — искренно говорит Розалия. — Но как эти твари проникли в особняк?
— Под видом кого-то из СБшников — самый простой ответ. Сейчас идёт война, и Пётр Николаевич легко мог пропустить такого шпиона… Ещё и двух… Интересно, давно ли они здесь пасутся? Сколько всего они узнали? И чего ждали? Не уж то Алхимик решил подстраховаться и добить меня в случае чего? Самонадеянный идиот сродни тех злодеев, которые долго рассказывают о своих планах, вместо того, чтобы прикончить главного героя.
— О чём вы, Ваше Благородие?
— Он хотел, чтобы я мучился целую вечность, хотя мог просто избавиться от меня руками своих мимиков. Его ЧСВ сыграло мне на руку, но впредь он будет воспринимать меня если не как равного противника, то хотя бы как того, кого не стоит недооценивать.
Мы поднимаемся в Катину спальню и не видим ничего необычного, кроме приоткрытой дверцы бельевого шкафа. Первым я заглядываю в него и нахожу Катю — она без сознания и, судя по всему, не дышит.
— Бегом за Жрецом! — кричу я и, пока Розалия уносится прочь, перетаскиваю Катю на кровать. — Давай не сегодня… Не смей умирать…
Ощупываю пульс, он есть, но очень слабый. К счастью, замечаю, как еле-еле вздымается её грудь — хороший знак. Скорее всего, Катя до сих пор жива и попросту выведена из строя. Я тут же предполагаю, что мимик питался её жизненной силой, раз не стал убивать. И если я прав, то и служанка может оказаться жива.
Пока я размышляю, прибегает Жрец и тут же бросается осматривать Катю. После полуминутной паузы, которая длилась целую вечность, он говорит:
— Девушка быть отравлена. Я мочь вылечить.
— Так чего же ты ждёшь?! — вновь повышаю голос. — Поднимай её!
— Жрец всё сделать, — спокойно начинает он и прикладывает руки к груди девушки. — Но хотеть предупредить, что моя энергия заканчиваться. Больше сегодня не смочь лечить. Нужно медитировать.
— Я тебя услышал, — немного успокаиваюсь, хотя и продолжаю переживать за судьбу служанки.
Хотя где Катя, а где безымянная служанка, которая всю жизнь проработала на кухне? По-человечески мне её жалко, но в остальном моя психика холодна к таким потерям. После Марка мне уже всё равно, ведь я потерял всё, что у меня было.
Катя, Розалия, Пётр Николаевич, возможно, Лилия — это немного другое… Я бы не хотел их потерять, совсем не хотел бы… Но упиваться горем и уходить в запой не стану, ведь в конце концов, если ты умер, то тебе уже всё равно. Скорбь по умершим — это любовь к самому себе и по сути самообман, коим заниматься я не намерен.
Если быть честным, я стараюсь смотреть на происходящее, как на компьютерную игру, ведь так намного проще принимать решения. И даже свою жизнь я ставлю на кон в качестве короля, по аналогии с шахматами. Там король — это такая же боевая единица, которая сражается наравне с пешками. Правда, потеря короля — это конец, но куда деваться.
В определённых моментах подставиться может быть выгодно, например, внушив противнику, что он почти победил, а затем сделать неожиданный ход конём и закончить партию. Это я к тому, что все мои люди — фигуры, потеря которых должна нести кратную пользу для всей нашей операции.
Четыре вышеназванных человека — это самые важные фигуры, хочется назвать их ферзями, но под это понятие не подходит ни один из них. Если смотреть по силе, то ферзь здесь я. Ферзь, который умеет ходить буквой «Г». И жнец, и чтец, и на дуде игрец…