В начале пути

— Когда я буду говорить, кому-то может захотеться покричать со своего места! — после чего внимательно обвёл взглядом собрание. — Перед тем как это сделать, обязательно назовите своё полное имя. Я всё равно узнаю, но лучше представьтесь самостоятельно!.. Кто-то уже хочет покричать?!..

Лёгкий гул, появившийся где-то в глубине зала, затих, так и не окрепнув.

А я продолжил:

— Рабство… Среди людей нет рабства! Во всяком случае, нет разрешённого рабства. Но почему-то на некоторых скалах прямо-таки процветает работорговля!.. — в зале опять начал нарастать гул, и мне пришлось долго и строго смотреть туда, где гудели. И только потом, добившись тишины, продолжать. — И в этой работорговле замешаны тысячи людей: с разных скал и разного достатка. Целая организация работорговцев! Сотни людей в месяц продавали в рабство на протяжении многих лет!..

Я снова внимательно оглядел зал, но никто больше не пытался говорить: все молча смотрели на меня. Значит, я сумел привлечь внимание собравшихся.

— …Но меня, как участника битвы при Руно, волнует даже не сам факт работорговли!.. — продолжил я. — Я, Фант Комоф — «подобрыш» из двадцать третьих яслей. Я выходец с Земли, где рабством никого не удивишь, хотя оно запрещено, как и здесь. Нет… Не это меня удивляет — не рабство и даже не лицемерие. Я не могу понять одного: как можно продавать людей тварям?!..

Зал взорвался криками и эмоциями: удивление, возмущение, гнев — всё это разом выплеснулось из взбудораженных людей. Кто-то кричал на меня, кто-то требовал доказательств, кто-то вскакивал со своего места, а кто-то под шумок начинал ругаться с соседом. И я, конечно же, не мешал людям — и не старался их перекричать, давая выплеснуть эмоции. Может быть, из меня не вышел бы великий оратор — да я и не стремился к этому! — но сегодня я, кажется, всё-таки переплюнул сам себя. Выждав пару минут, я неспешно поднял руку, вновь привлекая внимание зала. И так и стоял, пока шум не поутих, а ко мне опять не повернулись лица большинства собравшихся.

— И у меня есть доказательства! — продолжил я свою речь. — Полные трюмы доказательств: свидетели и участники, продавцы и даже основной покупатель!.. Недавно тут стоял представитель штаба пограничных войск, огульно обвиняя меня в чём-то… Не суть! Я хочу спросить у него: как так вышло, что ваши люди — пограничники, обязанные не пускать тварей внутрь человеческих земель — оказались замешаны в этой работорговле?

— Враньё!.. — закричал военный, вскакивая с места, но я не дал ему развить мысль. Лицо у него пошло красными пятнами, и я даже обеспокоился, как бы с ним невзначай не случился удар.

— Молчать!.. Молчи, урод, и сядь! — рявкнул я так, что у самого уши заложило. — У тебя было время говорить, но ты говорил не про это! А теперь сядь! Молчи! И слушай! Это ваше дерьмо, и разгребать его будете вы!

То ли я палку перегнул, то ли уж очень грозно выглядел… Ан нет, просто палку перегнул!.. Так или иначе, в огромном зале повисла звонкая тишина. Такая тишина, в которой нельзя долго молчать. Иначе она победит. Такая, в которой даже самое дурацкое предложение в духе: «Давайте жить дружно!» неожиданно приобретает серьёзный вес и какой-то сакральный смысл. И тот, кто первый успеет высказать в онемевшее пространство свою умную мысль — тот и окажется в итоге победителем…

— Келин Ариар, командир крепости Шари, возглавлял работорговлю на Лире, — и да, я нарушил молчание первым. — Он находил людей, он договаривался, он распределял пневму, полученную от тварей… И он же оголил участок границы у скалы Чеутора! И как я сказал — доказательств полные трюмы… Я НЕ ЗАКОНЧИЛ!

Вот теперь я позволил себе жёстко прекратить шум. Потому что самое ужасное и страшное я приберёг напоследок.

— Келин Ариар делал это не потому, что он законченный мерзавец… — я тяжело посмотрел на представителя штаба. — Он делал это потому, что однажды неудачно попал в плен, где твари подсадили в него червя. Паразита, который исподволь влияет на поведение. И он был такой не один…

— Какой-то бред! — раздался крик из зала. — Я Вео Сарда, и мне плевать, что ты…

— Вот вас, мудаков из дома Сарда, первых на паразитов и проверить бы!.. — не остался я в долгу. — Потому что первый признак наличия червя — это раздражительность и жгучее презрение к окружающим!.. Впрочем, возможно, вы просто сами по себе уроды…

Я не знаю, кто первым тогда начал хохотать, но вскоре хохотом взорвался весь зал. Самое неприятное, что было не до конца ясно, кто и над чем смеётся. Кто-то ведь наверняка смеялся и над тем, что я сказал, пользуясь случаем. Шутка-то была так себе — и не шутка вовсе… Впрочем, дом Сарда после публичного осмеяния всё равно вряд ли решится выступать. Во всяком случае, в ближайшее время.

— На дирижаблях моего дома есть люди с червём в башке: как пленные, так и участники работорговли, — мрачно сказал я, когда смех стал стихать. — Есть вождь тварей, и есть свидетели. И если есть в Зале Советов те, кто понял, чем грозит человечеству то, что я рассказываю… И если вы хотите узнать подробности — как работорговли, так и способов удержания пленных — я жду вас в гости!..

Я снова повернулся к представителю штаба.

— Ну а вашими претензиями вы можете подтереться! Это сочинительство куда хуже бульварной литературы!.. — а, найдя глазами представителей торговцев, я добавил. — А вам я могу сказать одно: война — не место для соплей. Повесил себе на борт эмблему воюющего дома — будь готов получить снаряд. Все остальные случаи нападения — враньё от первого до последнего слова. Весь мой флот находился после войны сначала на Чеуторе, потом у Лиры. Так что сами разбирайтесь, кто там и на кого нападал!..

После чего я повернулся к президиуму и хмуро заявил: