Айя

— И как это сделать?

— Годы тренировок приносят свои плоды.

— А если у кого-то нет этих лет?

— Тогда, нужно родить ребенка.

— Родить? — рассмеялась Эрика.

— Ответы на сложные вопросы, зачастую, лежат на поверхности. Ты никогда не задумывалась, почему Совет и Академия не поощряют союзы влюбленных связанных? Почему всех вас запирают на факультете «F» и пропагандируют вам самопожертвование и подчинение?

— Потому что мы — слабаки, — Эрика скривила губы.

— Потому вы — самая большая угроза для системы. Взгляни правде в глаза: чему тебя научили? Какие практические навыки тебе преподали?

— Ну…

— Физическую подготовку? — засмеялась Имайя. — Это все, на что ты способна? Брось. Даже самую бездарную матриати можно чему-нибудь научить. Но об этом не рассказывают в Академии, — улыбнулась Имайя. — Вам преподносят лишь одностороннюю правду, говоря, что смерть зрячего ведет к гибели матриати, но забывают упомянуть о том, почему Юга создала подобную связь.

— И почему же?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, что вообще такое связь. Вот ты, например, как бы охарактеризовала ее?

Эрика задумалась, а потом ответила:

— Жизненная энергия моей оболочки связана с жизненной энергией моего зрячего. Тот, кто сильнее, тот и верховодит!

— Ответь, твой зрячий когда-нибудь лечил тебя?

— В смысле?

— Когда тебе требовалась помощь, чтобы снять боль или негативное влияние внешнего воздействия, твой зрячий помогал тебе?

— Д-д-да… — неуверенно произнесла Эрика.

— То есть, он изменял полярность потока и направлял свою энергию к тебе. Понимаешь, канал один. Туда-сюда… Вперед-назад… Когда матриати беременеет, в связь вовлекается третье лицо. Оно связано и с матерью, и с отцом, и вытягивает из обоих жизненные силы. К моменту родов наступает равновесие сил, и матриати обретает свободу. Юга предусмотрела все. Дети людей, развивших свои сверхспособности, тянут энергии больше других. Два источника питания — гарантия их появления на свет. Вот в чем смысл, — улыбнулась Имайя.

Эрика отвернулась от Имайи, раздумывая над ее словами.

— Но тебе все равно это не поможет, — вдруг, произнесла Имайя.

— Почему?

— Потому что ты теперь бесплодна.

Глаза Эрики неестественно расширилась, и смешок вырвался из ее рта.

— Цена бессмертия, — пояснила Имайя. — Все уравновешено. Бессмертный род не нуждается в продолжении.

— И ты тоже… …бесплодна? — прошептала Эрика.

— И я, — кивнула Имайя.

— А Кейти?

— Оболочку Кейти Ри Сиа облучил. Поэтому он здесь. И он так же бесплоден, как все остальные, подобные нам.

Эрика непроизвольно прижала ладонь к своему животу и отвернулась.

— С тобой все в порядке? — спросила Имайя.

— У меня больше никогда не будет детей… — произнесла Эрика в пустоту.

— Почему же? Вокруг нас полно детей, которые остались одни. Им нужны родители.

— Это — другое…

— Скажи это тем, кто воспитал приемных детей, и они рассмеются тебе в лицо!

— А там… — прошептала Эрика. — Мы бы смогли?

— Там для вас больше нет. Теперь этот Мир твой. Смирись и живи дальше.

— Как же легко ты опустила руки…

— Я? — вновь улыбнулась Имайя. — Я прожила среди заблудших восемь лет. Затем скиталась по пустыне в поисках ответов. Конечно, я опустила руки, но не так быстро, как ты могла бы подумать. Теперь я здесь и, кажется, наконец-то обрела Равновесие.

— Слишком много за один раз, — прошептала Эрика.

— Зато, теперь ты понимаешь, почему брак и любовные отношения между связанными не приветствуются во Внешнем Мире.

— Такие, как я — ладно. Но те, кому известна эта тайна? Почему они не освобождаются?

— Потому что, познав эту тайну, зрячие не позволяют своим матриати беременеть. Я слышала рассказы о том, как некоторые из них сами убивали своих детей в утробе матерей. Кстати, Гвен тому пример.

— Роэли Гвен? — не поняла Эрика.

— Да. Он убил ребенка Пире в ее утробе, когда понял, что это дитя — его, — кивнула Имайя.

— Юга…

— Беременность матриати, даже самой слабой, всегда привлекала внимание Совета. Ты не знаешь, наверное, но всем ставят одно условие: если хотят родить — должны восстановить связь сразу же после родов. Если нет — изгнание или…

— Аборт?

— Смерть, — произнесла Имайя. — Тех, кто отказался подчиниться, просто убивают.

— Значит, мать Кимао согласилась восстановить связь?

— Безусловно. За рождение Кимао его мать заплатила своей свободой.

— А Ри?

— Ри? — рассмеялась Имайя. — Ри любил ее. Думаю, что любил. Но отказаться от места в Совете ради свободы матриати… Думаю, это и разрушило их брак.

— Это? А я думала, что Квартли, — справедливо заметила Эрика.

— Квартли любила Ри. И это не простые слова, брошенные на ветер. Если бы у Ри на руках не остался годовалый Орайя, он, возможно, и переродился бы здесь. Но сына нужно было кому-то растить. Обоих сыновей.

— Любовь к сыновьям превысила чувства к Квартли?

— Любовь к Кимао превысила. Он — его первенец. Квартли всегда ревновала Ри именно к старшему сыну. Она так и не вышла замуж. Хотя, прошло двадцать пять лет. И пускай мы не стареем, это все равно долгий срок.

— Ты тоже не вышла замуж, — заметила Эрика.

— Я тоже, — согласилась Имайя.

— Иногда, для того, чтобы понять, что действительно тебе нужно, стоит все потерять.

— О чем ты?

— Я поняла, что люблю Бронана именно тогда, когда потеряла все.

— Бронан твой зрячий? — улыбнулась Имайя.

— Да, — кивнула Эрика.

— Я уже потеряла все. Но что именно мне нужно, так и не поняла.

— Значит, еще не потеряла. Или не поняла, что на самом деле потеряла.

— Думаешь?

— Этот момент станет худшим в твоей жизни. Миг, когда все станет на свои места, а изменить что-либо будет уже невозможно.

— Но ты же изменила?

— А изменила ли я…

— Что же гнетет тебя? — спросила Имайя.

— Ошибка. В своей жизни я совершила так много ошибок, но именно этой простить себе не могу.

— Ребенок? — прошептала Имайя.

— Его больше нет, так же, как и моего тела.

— Юга…

— Я не сказала ему. И не скажу. Я даже смотреть теперь на него не могу. А после твоих слов… …вообще не вижу смысла продолжать все это.

Имайя обернулась и с опаской посмотрела на появившегося в дверях Бронана. Эрика, в этот момент, медленно сползла со стула и, обогнув зрячего, покинула кухню.

— Что ты ей сказала? — с угрозой произнес Бронан.

— Многое… Важно не это.

— Что тогда важно, по-твоему?! — закричал он.

— Иногда человека нужно услышать и помочь ему, — наставническим тоном произнесла Имайя. — Ты хочешь помочь, но не слышишь.

— А ты, значит, слышишь?

— Она взывает не ко мне, Бронан. А к тебе.

— Она посылает меня, а не взывает!

— У каждого поведения есть свои причины. Задумайся, какие причины могут быть у нее.

— Эгоизм — вот главная ее причина.

— Тебе виднее, — вздохнула Имайя и направилась к выходу. — Я вернусь в десять утра. Надеюсь, к этому времени Айя уже проснется.

***

Айя стояла на краю обрыва. Ветер хлестал ее по лицу, развевая короткие волосы и вынуждая глаза слезиться. Перед ногами раскинулась пустыня, а вдалеке, на самом высоком холме, — очертания чужого дома.

— Ну, здравствуй, девочка, — произнес знакомый голос. — Давно мы не виделись с тобой.

— Вы знали, что я появлюсь именно здесь?

— Поначалу я ждал тебя дома. Но потом понял, что ты придешь именно сюда.

— Мне очень жаль, — прошептала Айя.

— С ним все в порядке?

— Да, — кивнула она.

— А с тобой?

— Со мной? — удивленно произнесла Айя, оборачиваясь к дереве.

— Да, с тобой все в порядке?

— Как странно, что этот вопрос задаете мне вы…

— Но мама ведь не спросила тебя об этом?

— Нет… — ответила Айя, присаживаясь на землю и свешивая ноги с обрыва.

Мужские ладони коснулись ее волос и потеребили их.