Айя

— Позовите ко мне Айрин.

— Айрин? — не понял Райвен. — Зачем тебе Айрин?

— В данной ситуации она единственная, кто сможет понять наши мотивы.

— А Орайя? Его со счетов ты уже списала?

— Не думаю, что Орайя готов взглянуть мне в глаза.

— Или ты не готова взглянуть в глаза ему?

— Или так…

— Что сказала мама? Ты говорила с ней?

— Ее беспокоит ваше потакание мне.

— Тоже мне новость! — хохотнул Райвен.

— Сейчас я вспоминаю то время, когда мы только планировали трансплантироваться в тела. Госпожа Паола… Насколько могу судить, ее присутствие было именно вашим условием. Вы, точно так же, как и мать, пытаетесь вести свою собственную игру. Я могу вас понять, Учитель. Вы лишились многого, и месть с вашей стороны является наиболее логичной предпосылкой. Однако, пока мне не известна конечная цель вашего с госпожой Паолой присутствия здесь, я не смогу вздохнуть спокойно.

— Тебе всего двадцать два, но лавировать среди чужих интересов, соблюдая свои собственные принципы, тебе удается блестяще.

— «Лавировать», — улыбнулась Айя. — Меня поглощают пески всеобщей лжи и ненависти, Учитель. Нет, я не лавирую. Я — выживаю.

— В данной ситуации, это одно и то же.

— Вы позовете Айрин, или мне придется сделать это самой?

— Я отдам приказ пригласить ее в зал совещаний.

***

Айрин не спала, когда за ней пришли. Никто не спал, хотя, Амир свидетель, они отчаянно пытались уснуть. Айрин проводили в зал совещаний, где ее ждал Райвен. Судя по отечным векам, ради этой встречи его так же разбудили.

— Хотел меня видеть? — спросила Айрин, проходя в помещение и присаживаясь за стол.

— Не я. Айя.

— И где же она?

— Скоро придет.

— Не слишком ли многое ей позволено в этом месте? — Айрин прищурилась.

— У нее есть право на эту свободу, — ответил Райвен.

— В отличие от всех остальных?

— Именно.

— Хорошо спалось? — спросила Айрин, поднимаясь со стула и приближаясь к полковнику.

— Хуже, чем обычно, если вас это интересует.

— Ты снова обращаешься ко мне на «вы». Я не рассматриваю это, как дань уважения моей персоне с твоей стороны.

— Вы правы. Я не уважаю вас.

— Так же, как и я тебя, — ответила Айрин, приседая на стол перед ним.

Райвен поднял на нее глаза и усмехнулся.

— А мне плевать…

— А мне — нет, — произнесла Айрин и наклонилась к нему, заглядывая в глаза. — Ты вернулся в свою комфортабельную комнату, принял душ или ванную, в зависимости от предпочтений, промочил горло спиртным, и лег в теплую уютную постель. Ты закрыл глаза и перед тем, как вырубиться, еще успел подумать о том, что тебе предстоит сделать. Я же вернулась в отсек, где все напоминает о смерти трех моих друзей. Я приняла душ, вместо того, чтобы расслабиться в ванной, и легла на жесткую койку, пытаясь сомкнуть веки. И уснуть я не смогла. Помнишь, я когда-то предупреждала тебя о том, что отомщу, если по твоей вине что-нибудь случиться с моими друзьями?

— «Друзьями»? — повторил Райвен и засмеялся. — У таких, как ты, не бывает друзей! Ты — эгоцентричная стерва, жизнью которой управляют лишь собственные интересы. Ты не умеешь отдавать, не знаешь, что такое жертва и вряд ли вообще что-то испытываешь. Ты — красивая пустышка с изуродованным нутром. Тебя породила система и Пире Савис, в частности. Вот кто ты, Айрин Белови. И я обращался к тебе на «вы» не для того, чтобы выказать фальшивое уважение. Я пытался соблюсти дистанцию, чтобы ты сразу же поняла, что нам с тобой не по пути.

— В этом вопросе ты, безусловно, прав.

— В каком из вопросов, Айрин?

— Во всех сразу. Но одного у меня не отнять… — улыбнулась Айрин и соскочила со стола, раздвигая его колени и встраиваясь между ними.

Он позволил, потому что ему на самом деле было интересно узнать, что же она задумала. А она явно что-то задумала.

Айрин наклонилась и заглянула в ярко-синие югуанские глаза.

— Я никогда не бросаю слов на ветер…

Райвен непонимающе посмотрел на Айрин, в чертах лица которой впервые за все время их знакомства увидел что-то, что привлекло его внимание как мужчины, а не праведника. Светло-карие глаза сайкаирянки, казалось, потемнели, и бездна, всепоглощающая и устрашающая открылась взору Райвена. Бескрайнее пространство, где чернота смешивалась с внутренним светом все еще живой души. Это были лишь блики, отголоски настоящих эмоций. Они вспыхивали и гасли в густой, вязкой темноте чуждого ко всему спокойствия. Но все же, само их проявление, борьба, которую они вели за право управлять этой девушкой, поразила Райвена Осбри. Айрин Белови все еще могла чувствовать. Безусловно, ее душа погибала, но… В отличие от его души, погребенной во мрак усталости и безразличия, ее душа все еще была жива. Айрин похожа на него. Честолюбие, самоуверенность, красота… Когда-то, он воплощал все это в себе. А потом… Потом он понял, что лишился души. При первой встрече он принял Айрин за одну из тех, кого система уже поработила. Он посчитал, что сможет выжать из этой девушки все, на что она способна, дабы сыграть в игру, правила которой известны только ему. Он подумал, что именно она сможет стать орудием его мести, ведь сознание, лишенное искренних эмоций, непременно должно принять Равновесие. Ошибся? Он ошибся?!

Райвен не заметил, как Айрин прикоснулась к его волосам. Бледная ручка скользнула к затылку, и лицо ее наклонилось ниже, распахивая губы прямо напротив его рта. Что испытал Райвен в этот миг? Впервые за столько лет, за такое количество прожитых в одиночестве и умиротворении лет, он захотел предать собственные обеты и поцеловать ее. Рука Айрин сомкнулась на его затылке и притянула голову к себе. Она раскрыла губы и прикоснулась языком к уголку его рта. Райвен вдохнул и… …закричал, выгибаясь на стуле. Волны судорог и боли охватили его тело, в то время, как разум внимал голосу разъяренной Айрин.

— Предупреди ты сразу о возможности быстрого отхода через телепорт, они остались живы! Но ты промолчал и подставил тех, кто ничего тебе не сделал. Ты заставил меня смотреть на лица детей, которых убивал на моих глазах. Может, и выхода другого не было, но, безусловно, ты рассчитывал заглянуть мне в душу и посмотреть, что же во мне осталось от человека. Ты — виновен, Райвен Осбри. Ты такой же изуродованный человек, как я. У тебя, так же, как и у меня, нет друзей. И никогда не будет. Такие, как мы, живут собственной жизнью, позволяя остальным лишь прикасаться к ней. Но запомни, Райвен, я никогда не бросаю слов на ветер. И пускай мне плевать на всех и вся в этой жизни, есть то, за что я буду бороться. Неоспоримое право на существование есть у каждого из нас. По твоей вине погибли три человека. И я хочу, чтобы ты прочувствовал то же, что испытала я, закрыв глаза в отсеке сегодня. Я желаю, чтобы ты осознал, что даже у такого урода, как я, есть свои принципы. Тронешь мою сестру — и я убью тебя. Вспомни об этом, когда захочешь привести приговор в исполнение.

Райвен не пытался противостоять силе ее гнева, не желая ударять ее силовым полем, ведь этого удара она могла просто не пережить. Он принял ее наказание, сползая от боли на пол и стискивая зубы, чтобы больше не стонать. Облегчение пришло только тогда, когда ослабевшая Айрин рухнула на пол рядом с ним.

Хватая воздух ртом, она начала улыбаться, зная, что впервые в жизни сделала нечто действительно правильное.

— Мы все заслуживаем смерти, — прошептала она, поворачиваясь к нему лицом. — Но ты… …ты должен ей не одну свою жизнь. Что делает Гвен?! Где Совет и все те ублюдки, что заседают там? Чем они заняты в то время, как мы погибаем здесь поодиночке?! Уверена, что такой влиятельный засранец, как ты, наверняка знает ответы на эти вопросы.

Райвен повернулся к ней и, заглянув в лицо ее бессилию, улыбнулся.

— Они? Они ждут, что все за них сделаете вы. А когда проходы будут закрыты, они очистят Внешний Мир от фантомов, и все начнут сначала. Правда, от меня, Паолы и Кимао они тоже избавятся, но это уже не будет тебя касаться. Твоя светловолосая голова останется на твоих плечах и, возможно даже, они окажут тебе честь, подложив в постель одному из членов Совета. А если ты будешь умной девочкой, то опередишь их, привязав к себе более слабого аркаина и получив статус зрячей. Тогда, возможно, они выдвинут тебя на одно из сорока девяти мест…