Счастье…это?

– Что, шеф? Что случилось? На тебе лица нет.

– Фира? Как ты думаешь? А, это вообще возможно? Ну…, сделать людей счастливыми? Чего-то я засомневался. Я сам не подарок конечно, но разве можно сделать выбор между счастьем и благами. Разве это одно и тоже? Я понимаю конечно, что не в деньгах счастье, а в их количестве. Но, я раньше думал, что ставить знак равенства здесь нельзя, даже подло и преступно. Человек не может жить без денег, это понятно, но и так как они жить нельзя. У них в глазах только евро и доллары, а не матери, отцы, братья, сестры, дети. Больные дети!

– Чего это, ты Фина? – Аглая пришла с кухни, – решил пофилософствовать, на вечер глядя.

– Нет, просто пытаюсь разобраться в себе.

– Ааа…, а я думала, ты решил осудить их, предъявить, что-то, нет?

Афиноген покачал головой и переключил канал. Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

– А, зря, – усмехнулась она, – повспоминали бы вместе.

– Что?

– Ну, как ты еще три недели назад, бухал, и ни о чем не вспоминал, не о жене, не о дочери, ни о маме, и границы твоего счастья ограничивались, бутылкой водки и тремя банками креплёного пива. Забыл?

Раздался звонок в дверь. Афиноген открыл глаза и посмотрел на Аглаю.

– Это, кто? Заказывал, что-то? Ждете кого?

Аглая отрицательно покачала головой. И пошла к двери. Она открыла дверь на пороге стояла женщина в старом застиранном плаще, и изношенных сапогах. Она осмотрела Аглаю с головы до ног, и усмехнулась.

– Заходите, Татьяна. Очень хорошо, что вы пришли.

– А, вы…, откуда меня знаете? Вам, Геша, сказал?

– Да, проходите уже, чего в дверях-то стоять, тем более вы же домой пришли. Проходите! – она проводила ее в комнату.

Афиноген растерянно поднялся ей навстречу, он завороженно смотрел на нее, не зная радоваться или расстраиваться ее приходу. Он замешкался, подбирая слова.

– Здравствуй, Геша, может ты уже познакомишь нас? Хотя девушка прекрасно знает, как меня зовут. Что, ты еще ей про нас рассказал?

– Елена! – неожиданно для Афиногена вставила Аглая.

– Прекрасно, и давно, это у вас? Ремонтик смотрю сделали. Уютненько как у вас.

– Тань, милая, ты все неправильно поняла, Аг…, – он сбился и поправился, – Елена, она не моя. Она Порфирия, моего товарища по работе. Он на кухне сейчас.

Порфирий в фартуке появился на пороге кухни. Он, не глядя в комнату, обратился к Аглае.

– Глаш? А приправу уже можно сыпать?

– О! Здесь еще и Глаша? Ну, полный комплект, я тут точно лишняя.

– Таня! Тань, – Афиноген взял ее за руку, не давая уйти, – ты все неправильно понимаешь, давай просто поговорим, и я попытаюсь тебе все объяснить, ну насколько, это у меня получится.

– Оставайтесь, вам давно следовало прийти сюда, – Аглая движением руки пригласила ее пройти.

– Ну, хорошо Лена-Глаша, я, пожалуй, послушаю своего бывшего мужа.

Порфирий усмехнулся и громко захлопнул книгу рецептов. Он стянул фартук и протянул его Аглае.

– Держи, милая! Этот приз теперь твой. А, Татьяна тебе поможет.

Когда женщины скрылись на кухне, Афиноген подошел к нему и гневно махнул головой в их сторону.

– Ваша, работа?

– Чего? – Порфирий засмеялся и приложил руки к груди, – нет, я понятия об этом не имел. Как на духу, тебе говорю, она сама пришла.

– Фира, я уже не знаю, что я делаю сам, а что вы! Не знаю! Не понимаю, что происходит вокруг! Даже там, где я уверен, что сам поступаю по совести, я чувствую ваше незримое присутствие.

– Она сама! – отчеканил Порфирий.

Женщины в это время вошли в комнату с тарелками, Татьяна, понимая, что разговор о ней удивленно спросила.

– Что, я сама? Что, вы тут обсуждаете?

– Вот, Афиноген, утверждает, что это мы с Аглаей вас привели.

– Ну уж нет, – Татьяна улыбнулась и махнула рукой, – я как-то сама привыкла ходить. Конечно жизнь моя, не такая свободная, как хотелось бы, но тем не менее, хожу я пока сама без веревок. А, девушка, ваша все-таки Глаша, оказывается? А, говорила Лена.

– Для вас, да…, Аглая, Глаша, а для всех Елена Фёдоровна.

Татьяна осуждающе посмотрела на Крошкина, и покачала головой.

– Да, Крошкин, ну и куда ты на этот раз вляпался?

– Ты, даже не представляешь? – Афиноген развел руками, – даже не представляешь, куда. Ты только не переживай, они очень хорошие люди. Они, друзья!

– Хорошие люди, имен не прячут, – резонно заявила Татьяна.

– А, давайте, ужинать, – улыбнулась Аглая, – за столом все мирком и обсудим. Накрывай стол, милый.

Татьяна молча села за стол и презрительно глядя на Афиногена терпеливо ждала пока Порфирий с Аглаей накроют стол. Афиноген растерянно смотрел на Татьяну, и пытался сообразить с чего начать свой рассказ, но нужные слова так и не приходили в голову, потому, что поверить в такое невозможно. Когда стол был накрыт все сели на свои стулья, Порфирий налил всем сок и поднял стакан.

– Ну…, за встречу, за долгожданную встречу.

– Крошкин? Ты пьешь сок? – удивилась Татьяна.

– Да, сок, – поставил стакан на стол.

– И, давно? Если не секрет.

– Неделю, – ответила за него Аглая, – сегодня неделя и один день.

– Вы все про него знаете? Вы живете тут? В квартире?

– Нет, – улыбнулась Аглая, – я нет, вот мой Порфирий, да, они с Финой компаньоны. Он тут бывает очень часто, и ночует тоже. Их нельзя разделить. Мы сейчас попытаемся вам, кое-что объяснить Танечка, постарайтесь абстрагироваться от обычного земного понимания происходящих событий, это сложно принять.

– Земного…? Даже так? Ну он же как-то принял? – она указала на Афиногена.

– Пьян был в дрова, вот и принял, а с похмелья пока разобрался, уже поздно было, – Афиноген осторожно включился в разговор.

– Вон оно, что! – Татьяна всплеснула руками и засмеялась, – а, я-то думала? Крошкин? Это, что же такого они тебе сказали, что ты бухать бросил? Мать, жена, дочь! Все! Тебе были пофиг! А, вот эта парочка пришла пошептала, что-то на ушко тебе с пьяну, и ты бросил сразу. Даже интересно уже становится.

– Это не они, это я сам. Не сразу, а постепенно. А может и они, я уже не понимаю, что они, а что я. Пока я там делал счастливыми людей, я вдруг понял, что потерял сам. Ты не представляешь, сколько у людей горя и несчастья вокруг, и я не представлял. А, теперь я это знаю точно.

– Сам? А, раньше, не сам? Ты сейчас о каких людях говоришь? Что ты там делал? Я, что-то не поняла.

– У нас с Порфирием фирма такая специфическая. Мы делаем людей счастливыми. У нас поэтому поводу договор.

– С кем? Какой договор? Я ничего не понимаю.

– С кухней!

– С кем? С чем? С кухней?

– Ну, сначала со мной говорила кухня, словами не знаю кого, может самого господа бога, а потом появился вот он, Порфирий, а потом уже Аглая.

– Крошкин! – Татьяна сердито смотрела на него, – ты серьезно удивил меня, когда появился и говорил со мной, трезвым впервые за много лет, и я пришла сюда, только с одной целью. Только с одной. Хочу понять могу ли я тебе разрешить общаться с дочерью или нет. Я думала, ты одумался наконец-то, что теперь ты можешь дать ей, хоть что-то. И, что я слышу? Кухня! Бог! Счастье! Ты в своем уме вообще? Что ты несешь тут? Что, это за бред? Кто в такое вообще поверит?

– Я…, – Афиноген открыл было рот для оправданий, но его перебила Аглая.

– Татьяна! А, давайте не будем переливать из пустого в порожнее. Давайте сразу к практической части перейдем.

– А, мне вот кажется, что мы уже перешли! Все границы дозволенного! Вы же и людям, это все врете! Какое, счастье?

– А, вот вы чего хотите прямо сейчас? – улыбнулся Порфирий, – вот в эту минуту.

– Хотите счастливой меня сделать? – громко засмеялась Татьяна, – Крошкин, какой же ты…! Я даже не знаю, как назвать тебя! Ты, на людском горе решил наше счастье построить? Ты зачем меня сюда позвал.

– И все-таки? – Аглая настойчиво пыталась вернуть разговор в нужное русло, – только, очень прошу Татьяна, контролируйте свои мысли. Чего вы хотите?