Слезы в раю

– В этом весь Арцах, – ответил ей Марат, – они гордятся своей землёй и своим отношением к гостям… Со временем ты это поймёшь. Им приятно представить, что мы с радостью будем вспоминать Арцах.

Съев лепёшки, Марат с Соней пошли гулять по рынку. От ассортимента зелени, овощей и фруктов разбегались глаза. Десятки видов домашней водки поражали: тутовая, абрикосовая, кизиловая и многие другие – торговцы предлагали их продегустировать.

На рынке кипела жизнь – Арцах был представлен своими плодами, выращенными трудолюбивыми людьми на плодородной и щедрой земле.

1.4

Около 13 часов Марат с Соней заходили в степанакертский собор Покрова Божией Матери. Церковь эта была построена недавно и являлась самой большой в городе. Стены из розового и красного туфа придавали какую-то теплоту Божьему дому, а смотрящая в небо колокольня вместе с куполом самого храма чем-то напоминали две вершины священной для всех армян горы Арарат.

Марат впервые был в этой церкви, но сразу отметил для себя этот приём, который использовал архитектор.

Соня была одета в длинное бордовое шёлковое платье с открытыми плечами и затянутым поясом. На груди сияло ожерелье из граната, которое красиво гармонировало с ее образом. Марат шагал рядом в бежевом льняном костюме, лёгком и стильном. По этой паре сразу было видно, что они не местные, несмотря на типично армянскую внешность Марата.

Внутри церкви уже была толпа людей. Процесс венчания только начался. Бабушка Нунэ со многими другими взрослыми не пошла в церковь, а ждала гостей в банкетном зале.

Самвел стоял, прямо держа спину, одетый в чёрный смокинг, и смотрел на священника. Его невеста Гаянэ, почти одного роста с женихом, в пышном свадебном платье была рядом с ним. Святой отец, высокий и худой пожилой мужчина в чёрном, как обычно одевались армянские священнослужители, звонким голосом читал молитву. Позади молодожёнов стоял парень и девушка лет 35. Пока священник читал молитву, а церковный хор пел, Марат шёпотом объяснял Соне все тонкости обычаев:

– Тот, кто стоит сзади, это каворь[8]. Рядом с ним его жена, каворь кин…

– Крёстная мать? – хихикнула Соня.

– Да, – серьёзно ответил Марат, – это самые главные люди на свадьбе после жениха и невесты.

– А свидетели? – спросила Соня.

Марат кивнул подбородком в сторону жениха:

– Слева от Самвела, типа как свидетель… называется азаббаши[9]. Это Артур, он тоже в нашем доме живёт. Рядом с невестой её сестра, незамужняя, арснакур[10], – как свидетельница. Невесту я не знаю.

– А почему ваш друг Азат не стал свидетелем? – спросила Соня.

Марат улыбнулся, невольно кинув взгляд на Азата, стоявшего в толпе зрителей.

– Посмотри на него, – со смешком произнёс парень, – какой из него свидетель? Он и сам бы на это не согласился.

Азат стоял, переминаясь с ноги на ногу, очевидно, с нетерпением ожидая окончания обряда. Он был одет не совсем по-свадебному. Вместо костюма на парне были лёгкие белые брюки, мокасины, надетые на босую ногу, и яркая разноцветная шёлковая рубашка навыпуск. Глаза его скрывались за тёмными очками. Можно было подумать, что этот человек вышел на пляж и случайно забрёл на свадьбу.

Соня удивленно улыбнулась:

– Почему он так выглядит?

– Азат – любитель погулять, – ответил Марат. – Я уверен, у него и костюма нет. Он далёк от этого всего. C детства ночами где-то гулял, постоянно с кем-то дрался и школу даже не окончил.

– Кошмар! – возмутилась Соня. – А как же родители его?

– У него нет родителей, – печально произнёс Марат, – когда он был ребёнком, их убили в Красноярске, кажется… зарезали. Его бабушка вырастила, да и та умерла несколько лет назад. Он – круглый сирота. Но парень золотой. Из всех нас он самый благородный и порядочный.

С ужасом смотря на Азата, Соня спросила:

– Убили… за что?

Марат горько усмехнулся:

– За то, что армяне! Азербайджанцы убили… Они жили в Азербайджане… В 1995-м, после войны, его отец с кем-то поспорил на работе и как-то эмоционально поругался… Азербайджанец тот сделать ничего не мог, так как отец Азата был старше по должности. Но там их община большая очень была и они затаили злобу. Ещё и война только закончилась… Короче, ночью к ним в квартиру пришли и… зарезали его и жену… Азат тогда в Степанакерте у бабушки был… Короче, кошмар… Потом расскажу.

Чтобы не отвлекаться на печальные темы, Марат и Соня вновь устремили свои взоры на молодожёнов. К тому времени уже закончился обмен кольцами, и священник, передав увесистый крест каворю, одел на молодых золотого цвета короны. Под продолжавшуюся молитву, которую читал священнослужитель, жених с невестой повернулись лицом друг к другу и, немного наклонив головы, соприкоснулись коронами. Каворь же всё это время сзади над их головами держал крест и, прикоснувшись к месту соединения корон, зафиксировал его.

Весь обряд и обстановка как будто переносили приезжих из Москвы в какой-то французский роман. Таинство и средневековое волшебство висели в воздухе, когда совершался обряд.

Наконец священник закончил, все присутствующие радостно поздравили молодых и направились к машинам.

Во дворе уже Марат с Соней подошли к жениху с невестой.

– Поздравляю тебя, брат! – обнял и поцеловал Марат Самвела.

– Спасибо, дорогой! Дай Бог, чтобы скоро мы у вас гуляли на свадьбе, – радостно ответил жених.

– Спасибо! – улыбнулась Гаянэ.

Соня ответила ей тем же, легонько кивнув головой. Она наконец смогла рассмотреть невесту. Девушка была не такая высокая, как могло показаться вначале. Не больше 165 сантиметров. Просто учитывая её каблуки и маленький рост Самвела, они смотрелись на одном уровне. У Гаянэ были светлые волосы, очаровательная улыбка и очень красивые серо-голубые, большие глаза, которые давали очень красивый контраст с её смуглой кожей.

Рассевшись по машинам, все поехали в ресторан. Конечно, туда можно было дойти и пешком. Банкетный зал с символичным названием «Ной» располагался на проспекте Азатамартикнери, буквально на соседней улице. Но молодые хотели покататься. Лимузин жениха и невесты плыл по дороге первым, словно кит во главе стаи. За ним ехали остальные автомобили, украшенные лентами и шариками, сигналя вместе и показывая прохожим, что едет свадьба.

Всё катание заняло не больше двадцати минут, кортеж просто сделал круг по городу и вернулся обратно в центр.

Ресторан «Ной» располагался в двухэтажном особняке светло-бежевого цвета с арочными окнами на втором этаже, где собственно и находился сам банкетный зал. Перед входом с широкой парадной лестницей молодых уже ждали остальные гости.

Пока молодые и сопровождающие их шли от машин ко входу, встречающие кидали в жениха с невестой изюм и орехи.

Вся процессия подошла к лестнице, где мать Самвела сначала накинула на молодых лаваш, потом, взяв ложку мёда, сунула её в рот жениху. Вынув ложку, женщина сразу же отправила её в рот невесты. Это была древняя армянская традиция, чтобы жилось вместе сладко и в достатке.

– Вообще, – снова склонился над ухом Сони Марат, – это делают перед входом в дом, типа в первый раз невеста входит в качестве жены… Но сейчас всё уже в ресторане делают. Теперь тарелки будут бить. Кто первый разобьет, тот и будет главой в семье…

Переступая порог зала, молодые топнули по тарелкам, лежавшим на пороге, и под гром аплодисментов гости кричали, что Самвел первый.

Музыканты уже играли национальную музыку, гости (а их было около трёхсот человек) быстро расселись за столы.

Белый, украшенный цветами зал был очень красив. Столы ломились от всевозможных закусок. На красивых, вышитых золотом белоснежных скатертях лежали блюда со свежими овощами и зеленью, мясные и рыбные ассорти, несколько разных сыров, запечённые севанские форели красиво возвышались над плоскими тарелками и конечно же только поставленные на стол горячие жингялов хац, который Соня с Маратом уже дважды за этот день успели поесть.

8

Каворь [qavor] – крёстный отец. – Пер. с армянск.

9

Азаб-баши [azab bashi] – свидетель на свадьбе, неженатый молодой человек со стороны жениха. – Пер. с армянск.

10

Арснакур [harsnaqur] – свидетельница на свадьбе, незамужняя девушка (сестра) со стороны невесты. – Пер. с армянск.