Enchanté

— Вы с ними стали бы очень успешными преступниками, — сказал Тесей, улыбнувшись, и глаза Винды довольно блеснули.

— Какими чарами раздобыли адрес вы, мсье охотник?

— Деньги — лучшие чары. Дафна написала, что мадам Делиль «снова заходила». Я подумал, вероятно эта дама живет где-то недалеко от Дома жизни. В газетах я видел рекламу нескольких медиумов, мадам Делиль могла обратиться к кому-то поближе к ней. Я сходил в полицейскую часть округа и сказал, что ищу семью армейского друга по имени Пьер Делиль. И дал дежурному взятку. А он пустил меня к домовым книгам и даже показал, как может писаться эта фамилия. У вас была фора — вы-то читали дневник Дафны! Точно знали, какой вариант нам нужен.

Винда смотрела на него с очаровательно надутым одобрением.

— Delisle,— сказала она. — С буквой S.

Тесей пробежал глазами свои записи.

— Таких трое.

Может, в двадцатом округе их было куда больше, ему не хватило времени просмотреть все хранившиеся в департаменте книги, а может, мадам Делиль обитала в одном из соседних округов или не поленилась добраться к Певереллам с другого конца города… Оставалось только надеяться, что он все же был прав, а еще что «ее Пьер» из дневника приходится госпоже Делиль мужем, а не сыном, скорее всего, жившим отдельно и по другому адресу.

На карте Парижа они добрый час искали нужные адреса, скрывшись от дождя в ближайшем кафе и прижимаясь друг к другу плечами за узеньким столиком. Волосы Винды благоухали розами и полынной горечью, как букет, из прихоти поставленный в вазу с абсентом. Он не чувствовал запаха духов четыре года…

— Рю де Риволи, вот здесь! Вы слушаете?

Опомнившись, Тесей обвёл своим псевдоволшебным карандашом дом, по которому указующе постукивал тонкий белый палец. Пьеры Делили обитали по всему Парижу почти равномерно, но решено было начать с ближайших к Певереллам.

На стук в дверь по первому адресу открыла молодая женщина с покрасневшими глазами и тяжелыми швейными ножницами в руке.

— Мадам Делиль?

Женщина покачала головой. Ее фамилия оказалась Ру, она жила здесь второй год и ничего не знала о прежних обитателях дома или о ком-либо с нужной ее гостям фамилией. Видимо, архивные записи уже устарели, война и попросту время заставили людей менять место жительства слишком часто, и перепись населения не успевала за этими переменами. Это осложняло дело.

По второму адресу никто не открывал слишком долго, чтобы заподозрить хозяев в присутствии на месте. По третьему адресу их встретила счастливая мать двоих детей и супруга комиссованного ещё в прошлом году Пьера Делиля, сообщившая, что в жизни не бывала у мадам Певерелл и даже не слышала этой фамилии. По следующему адресу оказался разрушенный во время обстрелов дом, где искать было попросту некого. Вся эта улица лежала в руинах — жуткое сочетание кусков почти целых фасадов и торчащего наружу живого нутра со сломанными хребтами обрушившихся стен и лестниц. Винда остановилась перед одним из домов, недоверчиво оглядела эти пустотелые развалины. Тесей знал, о чем она думает: гадает, что за чарами можно было сделать такое, что это за иллюзия… Потребовалось бы полсотни волшебников с одновременным Редукто, чтобы сотворить нечто подобное.

— Когда я впервые увидел бомбардировку, — тихо сказал он, — я думал, это величайшее наше преступление. Что мы не вмешались. Допустили такое.

Тогда сами кости в нем дрожали, как нутро палочки перед заклятием, бесполезно запертая внутри магия грозила разорвать его, а разрывался мир вокруг.

Винда шевельнула мыском туфли каменное крошево, оставшееся от парадной лестницы крайнего дома.

— Магия прячет наши дома, наши кварталы, но только от non-magiques, не от их оружия, — сказала она сдержанно. — Когда они стреляли по Парижу, земля дрожала в Place Cachée. Бомбы взрывались недалеко от моего дома, и осколки прошли сквозь защитные чары, на стенах до сих пор выбоины. Они действительно могут быть опасны.

— Я тоже могу быть опасен. И вы. Что из этого? Дафна Певерелл мертва, и вся парижская полиция даже не узнает, что именно ее убило. Мы способны делать такое, во что они не могут поверить, и поэтому мы имеем право быть опасными для них? Опасными, как боги, а они для нас — как чумные крысы? Они… смеются, как мы, любят, как мы… У них такие же рождественские гимны.

Тесей замолчал, видел растерянное непонимание в ее глазах, но не мог сказать больше ни слова. Потому что нужно, чтобы были те, кто не знает, кто чист, к кому можно вернуться из всей грязи и крови, найти дорогу назад на этот чистый, белый свет и никогда не рассказывать, каково там, откуда ты пришел! И он просто крепче сжал ее руку, чувствовал запах ее чистой кожи и духов, и гарь прошедших лет душила его — и отступала.

Следующий адрес находился в незнакомом Винде районе, и добираться туда пришлось пешком через несколько кварталов. Мелкая дождевая морось висела в воздухе, и свет окон и фонарей наполнял улицы светящимся золотым туманом. Они оба молчали, давно. Винда обеими руками обнимала локоть Тесея, пряча замерзшие пальцы в сгибе его рукава. Она не имела никакого отношения к тому, за что он сражался: не нуждалась в защите, не пострадала бы при любом итоге войны, она даже не была англичанкой, но сейчас именно в ней вдруг сошлось совершенно все, за что можно было бы умереть.

— Почемы вы мне помогаете? — спросил он, не удержавшись. — Я благодарен, но… зачем это вам?

Винда искоса взглянула на него.

— Связь. Этого хотят все. Вы же сами сказали.

Они молча смотрели друг на друга, долго, потом снова повернулись к вечернему городу впереди. Без помощи способной трансгрессировать Винды у Тесея ушла бы вечность просто на мотания по Парижу и поиски нужных адресов в хитросплетениях улиц.

— Долг всякой патриотки — помочь гостю увидеть и оценить наш замечательный город, — усмехнулась Винда в ответ на его благодарность.

— Будете в Лондоне — я с радостью верну вам долг. — Тесей всерьёз ждал ответа, и она едва заметно улыбнулась.

— Я люблю туманы.

Нужный дом ожидал их на углу бульвара. Они вошли в подъезд, и навстречу им выглянул из своей каморки консьерж.

— Мсье Пьер Делиль живет здесь? — спросил Тесей, поздоровавшись, и воспользовался уже отработанной ложью: — Мы служили вместе. Я хотел бы с ним повидаться.

Консьерж немного подумал, затем кивнул, но прежде, чем Тесей успел обрадоваться, добавил:

— Не видел его с семнадцатого года. Он приезжал на побывку, но тут и не ночевал даже, я уже год как переслал его родным его вещи. Сами понимаете, кто станет платить за квартиру, в которой не живет…

Может, это был не нужный им Пьер, но наконец хоть что-то.

— У вас остался адрес его родственников? — спросил Тесей.

Консьерж покопался в своих ящиках и записал для них адрес на обрывке газетного листа: Рю де Виньоль, дом 38.

Этот адрес они сегодня искали на карте, он был одним из тех, что раздобыл Тесей. Двадцатый округ, недалеко от дома Певереллов, где никто не ответил на их стук.

Они снова трансгрессировали во дворик позади Дома жизни и зашагали уже знакомой дорогой в сторону Рю де Виньоль.

В этот раз им открыли быстро, из-за двери явственно донесся звук спешащих шагов, и Тесей невольно ощутил себя виноватым, когда встретился взглядом с открывшей им женщиной — за то, что не тот.

Мерлин, домой, домой всего через неделю!

Мадам Делиль оказалась бледной и худенькой маленькой женщиной с несчастными глазами и трогательно нарядной пышно взбитой прической всем войнам назло. Она как будто только обрадовалась, что кто-то хочет с ней поговорить.

— Да, я знаю мадам Певерелл, — сказала она, услышав о цели их визита. — Знала. Не могу поверить, что они…

Винда участливо положила ладонь на ее руку.

— Мадам Певерелл говорила нам про Пьера. Она верила, что он жив.

Женщина благодарно закивала, хватаясь за так нужные ей слова.

— Она была добрая женщина. А Дафна, такая молоденькая, совсем как вы!.. Чудовищно.