Страница 38 из 56
— После того, как я зашила рану, я набила татуировку с закрытым глазом. Я подумала, что... после того, как папе вынесут приговор, они смогут покоиться с миром, понимаешь? — ее голос трещит. — Но не сейчас. Они не смогут быть спокойны, если он выйдет.
— Он не выйдет. У него нет улик против тебя.
Ее внимание переключается на стопку книг позади меня, на окно и даже на стол. Она смотрит куда угодно, только не на меня.
— Аврора, посмотри на меня.
Ее взгляд медленно находит мой, и только когда она полностью сосредотачивается на мне, я говорю:
— Ты не сделала ничего плохого. Ты слышишь меня?
Ее губы дрожат, и она позволяет своим пальцам переплестись на моем затылке.
— Я никогда не думала, что кто-нибудь когд-нибудь скажет мне это.
— Я буду говорить, каждый день, если придется, пока ты не поверишь.
— Боже. — она улыбается, но это не совсем радостная улыбка. Боль все еще держится, как призрак, готовый наброситься. — Ты совсем не такой, каким был в прошлом.
— Каким я был в прошлом?
— Не знаю. Когда я впервые встретила тебя на свадьбе, ты показался мне слишком далеким и неприкасаемым. В каком-то смысле ты и сейчас такой.
— Свадьба не была первой встречей с тобой.
— Что значит, свадьба была не первой нашей встречей? Я даже не жила в Лондон.
Я мог бы рассказать ей о том времени на кладбище, но это только вызовет воспоминания об Алисии, а я не хочу, чтобы она грустила, поэтому я меняю тему.
— Ты не жила. У тебя был йоркширский акцент.
Ностальгия охватывает ее черты.
— Был.
— Ты его искоренила. Почему?
— Я... — она прочистила горло. — Мне пришлось, чтобы меня не опознали. Сначала это было трудно.
Я представляю, как она старалась избавиться от своего акцента. Она всегда была гордой северянкой, но поскольку ей нужно было избавиться от всего, что связано с Максимом, она избавилась и от этой части себя.
Мысли Авроры, похоже, движется в этом направлении, учитывая, как ее взгляд теряется вдали.
Я не позволю этому случиться.
— Наклонись.
Мой приказ, хотя и произнесенный спокойно, привлекает ее внимание.
На ее щеках расцветает жар.
— Зачем?
— Не заставляй меня повторять, Аврора. Я ненавижу это, и за это ты получишь больше шлепков. — моя рука опускается ниже, и я хватаю ее за задницу, заставляя вскрикнуть. — Но ведь тебе это нравится, не так ли?
— Я не знаю, о чем ты говоришь. — ее голос задыхается.
— Ты собираешься делать то, что тебе говорят?
Она поднимает подбородок, и в ее голосе снова появляется вызов.
— Заставь. Меня.
Взяв ее за запястье, я переворачиваю ее так, что ее грудь упирается в стол, а ее задница оказывается в воздухе прямо передо мной, когда я стою.
Я задираю ее платье до талии, и мой член упирается в брюки, когда я вижу, что она голая. Полностью, абсолютно обнаженная и готовая для меня.
Она пришла подготовленной. Аврора редко раздевается, и когда она это делает, то только потому, что хочет, чтобы у меня был легкий доступ. Она сама призналась в этом после нашего купания на пляже.
Ее фарфоровая плоть покраснела от следов моих рук прошлой ночью. Я не шлепаю ее достаточно сильно, чтобы вызвать синяк, но я всегда оставляю свой след.
Моя рука опускается на ее плоть, и Аврора встает на цыпочки, ее стон эхом отдается в воздухе.
— Когда я говорю нагнись, ты нагибаешься, мать твою.
Мои пальцы ласкают ее кожу, любуясь отпечатком моей руки на ней, затем я шлепаю ее еще несколько раз, пока она не начинает хныкать и умолять о большем.
— Дж-Джонатан...
— Не двигайся. — я раздвигаю ее задницу, и она напрягается, когда мой большой палец касается черной пробки в ее попке. — Ты вставила ее.
— Ммм.
— Это было трудно? Ты сопротивлялась, как в первый раз?
Я трахал ее тогда, чтобы она была достаточно возбуждена, чтобы игрушка поместилась внутри нее.
— Н-нет. Но первый раз мне понравился больше.
— Почему, дикарка? — моя рука обхватывает ее затылок. — Потому что твоя киска была заполнена в процессе?
Она издает нуждающийся звук, но ничего не говорит.
— Ответь мне и ты, возможно, получишь повторение.
— Да. — ее голос едва слышен, но это единственный ответ, в котором я нуждаюсь.
Другой рукой я расстегиваю ремень, не утруждая себя раздеванием. Как только мой член освобождается, я вхожу в нее по самые яйца, заставляя прижаться к столу. Несмотря на то, что я делаю это легко, я знаю, что я слишком большой для нее, учитывая, как она сжимает меня каждый раз.
— Вот черт, — стонет она, ее тело движется синхронно с моим.
Для человека, который так долго был мертв, ее тело мгновенно расслабляется вокруг меня.
Моя рука прижимает ее к столу, пока я вхожу в нее. Мои свободные пальцы дразнят пробку в заднице, слегка вытягивая, а затем вставляя обратно. Движения моего члена совпадают с движениями игрушки, заставляя ее извиваться на столе.
— О, Джонатан... Ааахх!
Она разваливается вокруг меня, ее тугая киска душит мой член и выталкивает меня наружу.
Я опустошаюсь внутри нее со стоном, моя сперма заполняет ее киску и капает между бедер.
Меня охватывает волна собственничества от того, как она продолжает сжиматься вокруг меня, доить меня, пока не останется ничего.
Она моя.
Блядь, моя.
И всегда будет моей.
Я буду владеть ею до тех пор, пока не оплодотворю ее ребёнком.
В прошлом Эйден был единственным потомством, которое мне было нужно, но теперь я приковываю Аврору к себе, и если ребенок это то, что необходимо, то так оно и будет.
Глава 22
Аврора
— Мне совсем не скучно, приятельница. Я могу проводить время с папочкой.
Я смеюсь над тоном Лейлы. Она почти обиделась, что я предположила, что ей может быть скучно в доме Итана. Поскольку прошло уже больше недели, я начинаю чувствовать беспокойство, поэтому я подумала, что она может испытывать то же самое.
— Кроме того, есть еще Агнус, — шепчет она. — И он тоже, совершенный тип папочки. Я собираюсь собрать их всех.
— Тебе нужна помощь, Лэй.
— Заткнись. У тебя есть свой папочка практикант.
— Нет.
Мои щеки пылают, когда я произношу эти слова. Джонатан сидит на диване напротив меня, и хотя его внимание приковано к планшету, я не сомневаюсь, что он также сосредоточен на разговоре.
Я ни за что на свете не смогу спросить Лейлу о положении дел в Англии. Он без колебаний выхватит телефон и прервет разговор.
В этом он тиран — помимо всего прочего.
Я заправляю волосы за уши.
— Ну, а в остальном все хорошо? Тебе комфортно?
— Абсолютно. Это как отпуск, а особняк папочки самый лучший.
— Правда?
— Да. Он хорошо заботится о нас.
— Я очень рада. Поблагодари Итана от моего имени.
— Он снаружи. Хочешь поговорить с ним?
— Да, конечно. — я едва успела закончить фразу, как Джонатан встает и возвышается надо мной, протягивая руку.
Я вздыхаю и смотрю на него.
— Если подумать, я поблагодарю его лично, Лей. Поговорим позже.
Как только я кладу трубку, я сую телефон в руку Джонатана, кипя изнутри.
Он убирает его в карман и садится рядом со мной, все еще сжимая в руках свой планшет.
— Ты не поблагодаришь Итана ни по телефону, ни лично. Когда ты увидишь его в следующий раз, ты уйдёшь в противоположную сторону.
И точно так же он возвращается к своему планшету. Теперь, когда он отдал приказ, его работа закончена.
Ну и черт с ним.
Я жду несколько мгновений, глубоко вдыхая, потому что если я буду говорить в возбужденном состоянии, это только навредит мне. Джонатан с его уровнем интеллекта без колебаний использует эмоции людей против них.
— Если я буду благодарна Итану, я выражу это.
Он не поднимает головы.
— Нет.
— Ну, ты не узнаешь, если я встречусь с ним за твоей спиной.