Сближения

Выйдя из библиотеки, я занял столик в уличном кафе. Накрапывал дождик, и капли уютно стучали по яркому тенту. Потягивая двойной эспрессо, я размышлял о том, что же мне делать дальше. Похоже, главная моя надежда не оправдалась: и в библиотеке я вытянул пустышку. Конечно, попытаюсь что-то поискать, но это так, скорее, для очистки совести. Наверняка в Ленинке я нашёл бы больше материалов, не стоило и лететь через всю Европу. Работу я, конечно, напишу, может быть, её кто-то даже и пролистает, но это будет компиляция и обобщение общеизвестных фактов, а мне, как и любому историку, хотелось раздобыть что-нибудь новенькое. Не вышло. Будем надеяться, что вечером мне повезёт. Оставалось ждать звонка Аны.

На столе лежал чёрный полированный брусок смартфона и прикидывался дохлым. «А может, он разрядился? – подумал я. – Или сеть не видит, или деньги на счету кончились. Деньги! Я же не проверял состояние счёта после выхода из больницы! Мало ли…» Нет, деньги на счету были.

Ана не сказала, когда именно позвонит. Вечером, и всё. Вечер для меня наступил сразу после обеда. Я сидел в номере и накручивал себя. «А вдруг её вызвали в больницу? Кардиология – такое дело… Нет, тогда бы она предупредила. Скорее всего, просто раздумала. Наверняка ей до смерти надоели заигрывания пациентов. Из вежливости согласилась, а потом передумала. В конце концов, она мне ничего не должна и ничем не обязана. Так что, товарищ подполковник, закатайте губы и займитесь тем, за чем вас сюда послали. То есть работой об английской торпедоносной авиации, чёрт бы её побрал!

В тот момент, когда я окончательно убедил себя, что звонка не будет, смартфон завибрировал, пополз по полированной столешнице и истошно зазвонил. Поскольку никакого рингтона на номере Аны не стояло, звонок был непривычный, самый обычный, как у старого проводного телефона. От неожиданности я даже вздрогнул.

– Да! – сказал я по-русски.

– Добро вече, я внизу, спускайся, – на сербско-русском ответила Ана. Я заметил, что она перешла на «ты».

Я схватил куртку и кубарем скатился по лестнице.

Улица перед пансионом была пуста, только напротив входа стоял громадный, очень красивый байк, сверкающий чёрным лаком и серебром.

Я в недоумении огляделся, но тут байкер помахал мне рукой и поднял тонированный щиток шлема. Это была Ана, в чёрной коже, перчатках и высоких шнурованных ботинках. Я потерял дар речи.

– Это… твой? – растерянно спросил я.

– Нет, взяла покататься! Ну, конечно, мой, Honda Gold Wing! – гордо сказала она.

– Ничего себе, как же ты с такой громадиной управляешься?

– А вот сейчас увидишь. Не боишься?

– Нет!

– Тогда садись, только шлем надень.

– А посмотреть на твой байк можно? Никогда такого чуда не видел…

– Смотри. Это туристер. Гоняться на нём нельзя, а вот просто ездить очень удобно, почти не устаёшь. В Валлетте полно узких улочек, так что байк здесь удобнее машины. Движок у него мощный, легко можно разогнаться до двухсот километров в час, но так быстро я никогда не езжу. Негде и незачем.

– А приборов-то… Как на моём ракетоносце.

– Ну, честно говоря, многие на Мальте просто не нужны, но я пару раз са ним в отпуск ездила, вот там – да. И ещё, смотри, какие кофры удобные, целая куча барахла входит, ну и сидения, конечно, отличные.

– А Саним – это где?

– Какой Саним? – удивилась Ана.

– Ну ты только сейчас про него сказала…

– А-а-а, – наконец догадалась она, – не Саним, а са ним, то есть, на нём! Опять эти ужасные русские предлоги!

Я обратил внимание, что вместо обычной мотоциклетной сидушки у этой Хонды для пассажира имелось подобие комфортного кресла.

– Сколько же он весит?

– Да почти полтонны.

– А если упадёт? Ты же его не поднимешь!

– Во-первых, я на нём не падала ещё ни разу, я же не гоняю, езжу аккуратно, а, во-вторых, это не так трудно. Если ты не можешь поднять свой байк, права просто не дадут. В автошколе этому учат. Ну что, насмотрелся? Поехали!

Я надел шлем, сел на пассажирское сидение и поискал ручку, за которую можно было бы держаться. Не нашёл и обнял Ану за талию. Она не возражала.

Мотор байка завёлся, как говорится, с полпинка, и заурчал масляно и ровно. Ана осторожно спустилась по улице, попетляла по центру Валлетты, и, наконец, вырвавшись на широкую улицу, прибавила газу. Тоненько засвистел ветер. Ана вела байк очень хорошо – ровно и уверенно, не металась по дороге и никому не мешала. Ну, правда, и уличное движение по московским меркам было смешным. Прохожие оглядывались на байк. Ехать было приятно, пахло кожей и духами Аны.

Мальты я совсем не знал, поэтому не представлял, куда мы едем. Вскоре мы покинули город. Местность была неуютной: много камня и очень мало зелени. В жару здесь, наверное, как на сковородке. Но пыли на дороге не было.

Минут через пятнадцать Ана остановила байк возле какого-то сельского кабачка, выключила мотор и сняла шлем.

– Приехали, – сказала она. – Шлем повесь на руль, здесь не воруют.

Ресторан был оформлен в сельском стиле и заполнен наполовину. Ана помахала рукой бармену, и мы заняли столик в углу. Ана сняла куртку и осталась в облегающей маечке и кожаных штанах на бёдрах. Выглядела она чертовски соблазнительно, и, конечно, это знала.

– Перестань раздевать меня глазами! – фыркнула она. – В конце концов, это неприлично!

– Тебе легко говорить, а я вот от такой картины оторваться не могу!

– А ты себя заставляй… Ну думай о жене.

– Нет у меня жены!

– Как нет? Разведён, что ли? Впрочем, прости, что это я… Это совершенно не моё дело.

– Брось, ничего страшного. Но я даже и не был женат, ну так вышло. В училищные времена у меня была девушка, и мы даже собирались пожениться, но когда она узнала, куда меня распределили, ехать со мной отказалась.

– Почему?

– Не знаю… Наверное, представила себе гарнизонную жизнь. В сущности, она была права. Нечего ей там было делать, всё равно бы через год-другой развелись, как многие. Так что свадьба моя не состоялась, но оно и к лучшему… В общем, семьи у меня нет, ну и детей, понятно, тоже.

– А я вот успела замужем побывать, – вздохнула Ана. – Забавно, что всё получилось примерно как у тебя. Замуж я выскочила рано, молоденькой дурочкой, даже не знаю, зачем. Как у вас говорят, «по приколу». Был у меня приятель, тоже студент. На четвёртом курсе мы поженились, а на шестом развелись. Я не хотела оставаться в Москве, а он не поехал в Сербию. Вот так моё замужество и закончилось… Он был неплохим парнем, но, как говорится, не судьба. Даже не знаю, что с ним сейчас, он переехал, сменил номер телефона и потерялся. Наверное, давно женат.

– А ты?

– А что я? Мальта – это, видишь ли, этакая большая деревня. Здесь живут семьями, и всё про всех знают. Ещё совсем недавно разводы здесь вообще были запрещены. Недавно закон изменили, но всё равно, развод – это долгий судебный процесс и очень много денег. А главное, разведённая женщина на Мальте – отход брачного рынка. К ней больше никто не будет свататься. «Раз она развелась, значит, в ней что-то не так». И потом, это подростки знакомятся на дискотеках, а людей постарше знакомят семьи. А у меня семьи нет. Кстати, забавно, что на русском и на сербском языках слово «развод» звучит одинаково…

К столику подошёл официант и что-то спросил у Аны по-мальтийски.

– Что будешь заказывать? – спросила она. – Здесь меню нет, а официант понимает только по-мальтийски.

– А ты что будешь есть?

– Мы в Марсашлоке, а здесь отличная рыбная кухня. Я сюда езжу есть лампуку.

– Лампука? Смешное слово, а что это за рыба?

– Не знаю, как она называется по-русски, а по-английски – gilthead. А, вспомнила, дорада!

– Даже не слышал.

– Любишь рыбу?

– Если честно, нет…

– Что же тебе тогда заказать? Можешь попробовать что-нибудь из национальной мальтийской кухни, но не советую. Европейцам она обычно не нравится.