Изумрудная роза

Он широко раскрыл крылья и поднялся в воздух. Порывы ветра задели дом неподалеку, засвистели в щелях плетеной двери. Свет вспыхнул, и он устремился к верхней части Впадины, где ждала принцесса.

Он увидел ее, когда был на середине пути. Она сжимала камень, словно чуть не упала. Но нет. Он смотрел, как принцесса смотрела под ноги, опустилась еще ниже.

Она слезала по стене? И куда собиралась?

Император завис в воздухе за ней, хлопая крыльями вдали, чтобы ветер не задел ее. Он скрестил руки и наклонил голову, пытаясь понять, куда она передвинет руку дальше.

Она замерла на миг, и он спросил:

— Что ты делаешь?

Она вздрогнула, но не отпустила стену, как он ожидал отчасти, а прижалась к ней.

Он замешкался, гадая, испугал ли ее. Но она не стала бы молчать из-за такого.

— Принцесса?

— О, это ты, — она тяжело дышала, сменила хватку на стене и оглянулась. — Опаздываешь.

— Опаздываю? — он старался не смеяться. — Я не знал, что мы назначили время встречи.

— Назначили. Иначе я не ползла бы по туннелям. Я — принцесса, Жуть! Время важное.

Она выглядела важно, цепляясь за стену пещеры. Он наклонил голову в другую сторону.

— И что ты делаешь?

— Я устала тебя ждать, так что взяла дело в свои руки.

— Ах, — он представлял, как ее руки жалели о таком решении. Он заметил, что на ее ладонях не было мозолей от труда. Камни Впадины резали ее нежную кожу. — Хочешь спуститься?

— Думаешь, мне лучше повисеть тут?

Ближайший выступ был в десяти мужчинах ниже нее, и она уже спустилась такое же расстояние. Он мог оставить ее со своим странным заданием. Но у него были планы, он не мог ждать.

Император распрямил руки и тихо рассмеялся.

— Позволь, принцесса.

Он резко спикировал, и воздух ударил по ней и заставил потерять хватку, но она не кричала, падая со стены. Страх не заставлял принцессу кричать. Она сжалась в комок, обвив себя руками, и зажмурилась.

Она рухнула в его руки. Он даже не ощутил ее вес, она была крохотной.

И эта женщина считала, что может быть воином.

Император фыркнул. Ей было далеко до воина, если она хотела пугать все королевства.

Принцесса открыла глаза и уставилась на него.

— О, — пробормотала она. — Ты меня поймал.

— Ты думала, я дам тебе упасть?

Она моргнула пару раз, и он видел, что эта мысль была в ее голове.

— Возможность есть всегда. Я не знаю, почему ты мне помогаешь.

И он не знал. К счастью, она не уточняла.

Его логика с ней не работала. Император понимал, что у него появилась одержимость этим милым существом. Она была крохотной, по сравнению с его народом, и, может, это его и пленило.

До этого он говорил и сталкивался только с их солдатами. Он видел мужчин, закаленных боем, покрытых броней, столько раз, что думал, что знал людей.

Но эта? Она была крошечной. Он мог сломать ее руку двумя пальцами, если бы хотел, но она расслабилась в его руках, словно он был ее верным конем.

И она могла думать о нем как о животном, так что, может, и считала его конем.

Вздохнув, он окинул ее взглядом.

— Что на тебе? — буркнул он.

Принцесса посмотрела на свою одежду, потом на него.

— Броня.

Кожаный нагрудник выглядел как корсет, а не броня. Он сжимал ее узкую талию и мешал бы ей вдохнуть в бою. Она точно ни разу не трудилась.

Он покачал головой.

— Принцесса, это не броня.

— Даниэлла, — исправила она.

Имя расцвело в его груди розой. Оно обвило его сердце розами и сжало так, что он не мог вдохнуть.

— Даниэлла, — повторил он. — Это честь для меня.

— Но мы уже знакомы, — ответила она, смеясь. — Это просто имя.

Ему было стыдно, что у него не было имени. Его народ выбрал себе имена, а он не мог дать ей даже это. Пока что. Он не хотел, чтобы она сразу знала, что он Император.

Кашлянув, он расслабил крылья, чтобы они парили во Впадине. Она не была напряжена. Даниэлла расслабилась и смотрела на его дом с удивлением.

— Мы будем тренироваться? — спросила она. Ее голос был легким, задевал грубые камни его дома и лопался, как пузырьки.

— Нет, мы не можем тренироваться, пока ты не будешь защищена.

— Защищена? — она заерзала в его руках, пытаясь привлечь его внимание. — Я в броне, Жуть.

— Я не доверяю такой броне.

— Почему?

Он опустился на выступ ткача, Даниэлла соскользнула по нему. Он поймал ее за плечо, поддев броню когтем. Он легко мог разрезать материал и оставить ее руку голой.

Даниэлла охнула. Она шлепнула по плечу и посмотрела на него так, что он чуть не покраснел.

— Прекрати!

— Я могу разрезать это без усилий, принцесса. Это не броня. Это помеха.

— Прости, но я не привыкла к противникам, чьи когти как металл, — рявкнула она. — И меня зовут Даниэлла. Хватит звать меня «принцессой» будто это оскорбление.

Он и не понимал, что прозвище оскорбляло. Он хотел узнать больше об этом.

Дверь пещеры открылась, и ткачиха высунула голову.

— Ах, я так и думала, что это вы.

Он перебил ее, не дав назвать его императором:

— Я пришел за помощью, Ткачиха.

Почему-то было важно, чтобы Даниэлла не знала, что он управлял Жутями. Он хотел, чтобы ей тут было удобно. Прогулка по пещерам с Императором была официальнее.

А ему нравилась ее легкость.

Ткачиха подвинулась, и он попытался увидеть ее глазами Даниэллы. Древняя Жуть была одной из старейших и первых, кто стал монстром из человека. Ее спина горбилась от возраста, и ее крылья уже не летали. Она давно не покидала пещеры. Ее кожа была белой как снег. Даже ее глаза, которые когда-то были голубыми, теперь были в розовых пятнах.

— Идемте, — буркнула Ткачиха. — Вы выпускаете тепло, а мои старые кости не могут больше терпеть холод.

Даниэлла прошла мимо него.

— Простите, миледи. Я виновата.

Она была ужасно вежливой. Он ждал, что она захочет, чтобы всё делали для нее, и что она будет рявкать на тех, кто не спешил ублажить ее.

Он миновал Ткачиху, склонился и шепнул:

— Принцесса не знает, кто я.

— Что за игру вы ведете?

— Никаких игр, Ткачиха.

Старуха рассмеялась и покачала головой.

— Нет, милый. Вы только в игры и играете.

Она пошла за Даниэллой, крылья волочились по полу. Ее когти давно притупились. Ее ладони были идеальны для ее работы, чтобы она не цепляла когтями ткань.

Ткань была ценной во Впадине. Его народу нужна была одежда, но они не могли растить овец в пещере. Дом Ткачихи даже сейчас был в сохнущих шкурах на стенах.

Запах жира и чернил заполнял комнату. Шерсть хранилась в корзинках, часть уже ждала, пока ее сплетут. Другие материалы лежали рядом, но он не узнавал ничего, кроме шкур зверей.

Ткачиху уважали. Она обеспечивала им теплую одежду зимой. Теперь она сделает броню принцессе.

Даниэлла встала в центре комнаты, большими глазами разглядывала все детали. А потом повернулась к Ткачихе и сказала:

— Тут красиво.

Хохот Ткачихи звучал как раскат грома.

— Нет, принцесса. Красивая тут только вы.

Он чуть не исправил Ткачиху. Принцесса не была красивой. Но…

Он посмотрел на нее. Может, красота и была. Ее длинные волосы были заплетены и раскачивались у талии. Кожаный корсет подчеркивал тонкую талию. Кожаные леггинсы обвивали длинные мускулистые ноги.

Но он считал красивым ее решительно расправленные плечи. И сжатые челюсти, когда он ее раздражал, как он много раз делал.

Может, она была красивой. По меркам людей.

Даниэлла не заметила его взгляд. Она рассмеялась и широко раскинула руки.

— Нет, это место красивое. Краски, запахи, искусство? Как можно не считать это красивым?

— Наверное, тут по-своему красиво, — ответила Ткачиха и посмотрела на него. — Так ведь?

Он кашлянул и сменил тему, пока Даниэлла не поняла, что он на нее пялился.

— Нам нужна броня для нее.

— Броня? Для человека?

— Что-то, что защитит ее грудь, но позволит ей двигаться.