Страница 4 из 12
«Есть, батенька», – злорадно подумал я.
– Даме предписано сдать психоанализы?
– Дама заказывает музыку. Ей не с кем вести интеллектуальные беседы. Уходит довольная, в отличном здравии, убежденная, что ее травмирующие комплексы благополучно врачуются. Не сказать, что у нее совсем нет комплексов… И последняя в списке, – доктор Краузе тщательно откашлялся, предваряя «оглашение», – Оксана Чернорецкая, 29 лет. Привлекательная меланхоличка с «пепельной» стрижкой. Одинокая тихоня, проживает со строгой мамой. Вы бы видели эту маму – не грудь, а молокозавод, а характер… Оксану вы видели. Не обливайтесь слюнками, Дмитрий Сергеевич, номер с Оксаной не пройдет. В прошлой жизни она трудилась психологом в центре дошкольного образования. Потом с ней что-то случилось… в общем, женщина заболела. Психически. Галлюцинации – слуховые и зрительные – начались после занятий йогой и медитацией. С девушкой заговорил пылесос. Выпадала из реальности, не понимала, что происходит, заговаривалась, путалась в хронологии событий своей жизни. Внезапно приходила в себя, изумленно озиралась на окружающих ее людей. Со временем скоротечные расстройства участились, однажды чуть не попала под автобус. Женщину поместили в психиатрическую клинику, где она и провела полгода своей молодой жизни. Диагноз – психотическое расстройство, включающее клиническую и меланхолическую депрессии. Подлатали на живую нитку, боролись с симптомами, а не с причиной. Да и обстановка в наших психбольницах – сами понимаете. С работы ушла. Живет под надзором матери. Эта опека выглядит странно. Оксана производит впечатление нормального человека, хотя и с признаками психомоторной заторможенности. Иногда начинает куда-то проваливаться. Бредовых идей не высказывает, но есть галлюцинации. Это выглядит завораживающе, уверяю вас.
– Вы собираетесь излечить ее от сумасшествия? Простите, я, наверное, не так выразился…
– Вы выразились ужасно. Женщина не сумасшедшая. С ней можно и нужно работать. Как сказал отец-создатель, видимая причина психического заболевания не есть истинная причина. Это лишь вершина айсберга, чье основание уходит в неведомую глубину. Будем искать. Пока мы занимаемся сбором динамического аналитического материала: факты жизни, оценки, сновидения, фантазии, анализ ее представления о собственной болезни.
– Отличная компания подобралась, – похвалил я, – Сущая поэзия: «Приходите на прием – и посмертно, и живьем, и в бесформенной фуражке, и в смирительной рубашке». Весь набор жизненных благ: загс, похоронное бюро, комната с белым потолком и даже свой «Достоевский». Разве не символично?
– Скорее, симптоматично, – проворчал Краузе.
– И каковы итоги, Александр Петрович? Проникли в преисподнюю психики своих клиентов? Кого из теплой компании подозреваете в приверженности эпистолярному жанру?
– Никого.
– А я бы присмотрелся к последней даме, боевому офицеру и не сбрасывал бы со счетов мисс Марпл. А также всех остальных, поскольку жизнь – абсурд, а душа – потемки.
Моя ремарка не подняла доктору настроение. Он погружался в трясину. Неужели интуиция ему что-то подсказывала?
– Позвольте несколько дилетантских советов, Александр Петрович. Первое: не берите в этом месяце новых клиентов. Всех денег не заработаете. Второе: существует слово в русском языке: полиция. Не бог весть что, но лучше, чем ничего. Разве Кобзарь не окажет вам услугу? Вспомните, сколько услуг оказали ему ВЫ.
– Полиция исключается, – отвернувшись, пробормотал Краузе, – ПОКА, во всяком случае. Мы же не хотим выставлять себя на посмешище?
– Воля ваша, – пожал я плечами, – Тогда не побрезгуйте третьим советом. Купите восемь фарфоровых слоников, расставьте их на большом блюде и убирайте по одному после каждого убийства. Это будет стильно.
Предчувствия катастрофы долбились в дверь. Дело было ночью, но я набрался храбрости и позвонил майору Кобзарю.
– Доброй ночи, Павел Викторович. Как себя чувствуют наши криминальные новости?
– О, нет, – простонал отдыхающий после трудного дня майор, – Сегодня и без вас понедельник…
– Уже вторник, – поправил я, – Просьба не подумать, что у нас с доктором Краузе отказали все приборы. Он не в курсе, что я вам звоню, а если узнает, то выгонит с работы.
– Послушайте, Дмитрий Сергеевич, давайте завтра. Я ежедневно в дерьме, а тут еще жена довела кота до инсульта, нужно срочно везти в ветклинику посреди ночи…
– В вашем дерьме не так уж плохо, – подметил я, – В противном случае, вы бы работали в другой организации. Кот оклемается – кошачьи, они живучие. Мне кажется, дело серьезное. Мы же не хотим потерять доктора Краузе? Кто тогда будет вам искать маньяков и шедевры современной живописи?
Он слушал меня со скепсисом. А когда я закончил, неласково осведомился:
– Что вы там курите? Послушайте, я опаздываю. И что ужасного случилось с точки зрения российских законов? Чья-то неудачная шутка?
– Давайте рассуждать с точки зрения здравого смысла, – упорствовал я, – Опоздать еще успеете. Здравый смысл подсказывает, что интуиция подводит редко. А шутка, если это шутка, выглядит зловеще. Не пришлось бы локти кусать, Павел Викторович. Вам не предлагается самому собирать информацию. Для этого существуют специально обученные люди. Сейчас я пришлю вам на электронку данные клиентов. Не вздумайте связываться с Краузе – я действую на свой страх и риск.
– Вы считаете, мы живем в полицейском государстве, где власть имеет досье на каждого гражданина? – возмутился Кобзарь.
Я даже не нашелся, что ответить.
Вторник проволокся в какой-то сизой хмари. За окном буйствовала непогода, а синоптики упорно твердили, что сегодня будет ясно и тепло. Доктор Краузе меня не вызывал. О том, что он жив, сообщал бизоний рык, адресованный несчастной Тамаре Михайловне. Весь день я пробыл в виртуальном мире, переваривая новости – «популярные» и узко-профильные. К вечеру разболелась голова. В психическую клинику с острым аффективным расстройством доставлен доктор медицинских наук Быстрицкий Ю.Е. – крупное светило в области психотерапии. Случай тяжелый, уверяет лечащий врач, и есть подозрение на постороннее вмешательство, в том числе, медикаментозное. Доктор Быстрицкий много работал, но проблем с психикой не имел – по крайней мере, визуально. Полиция не уверена, что должна это курировать: лечение сумасшедших – дело рук самих сумасшедших. Новость могла бы не зацепить, не будь доктор Быстрицкий супервизором доктора Краузе. Доктор посещал Быстрицкого раз в квартал. Последний случай был в начале августа, после чего доктор Краузе в приподнятом настроении отправился на занятия йогой и подвернул ногу. О неприятности с супервизором Краузе должен знать. Дополнительная причина для фрустрации…
Еще две новости усилили тревогу. На железнодорожных путях обнаружено тело психоаналитика – при жизни он имел скромную практику в офисе рядом с метро «Измайловская», звезд с неба не хватал (в отличие от некоторых). Похоже на самоубийство, но точно неизвестно, полиция хранит молчание. Еще один труп последователя доктора Фрейда найден в районе Нагорного бульвара. Видимых повреждений на теле 37-летнего мужчины нет, умер в конвульсиях и судорогах. На сердечную атаку не похоже. Эксперты склоняются к мысли об убийстве – например, укол отравляющего вещества, но вскрытие пока не проводилос…
Вечером майор Кобзарь завалил меня ворохом электронной макулатуры. Пациенты доктора Краузе проверялись по линии МВД. Копии водительских прав, паспортных страниц – постные лица фигурантов взирали с экрана. Четверо мужчин, четыре женщины. Директор похоронного агентства, похожий на упитанного барсука, прятал маленькие глазки в черепных впадинах. Такое ощущение, что ему предъявили обвинение в производстве и распространении порнографии, после чего сделали снимок. Худощавый офицер российской армии – на левой щеке выделялся шрам, плавные залысины окружали угловатую макушку. Инженер с прической-ежиком и правильным лицом – на такого, безусловно, западают женщины… и некоторые мужчины. Удачливый писатель с выпуклыми татарскими скулами, неряшливой чернявой копной волос и смеющимися, но какими-то мутными глазами…